Время расцвета многобусинных височных колец — XIII век, появляются же они в XII в. и бытуют всё XIV столетие (Спицын А.А., 1896; с. 42; Седов В.В., 1953, с. 194; Лесман Ю.М., 1982, с. 65–74). Ромбо-щитковые височные кольца в значительной степени синхронны многобусинным — они датируются началом XI–XIV в. (Седов В.В., 1982, с. 178). Поэтому не может быть речи об объяснении различия в височных украшениях населения северо-запада хронологическими мотивами.
Кроме региональной обособленности, неславянская атрибуция многобусинных височных колец определяется их отрицательной корреляцией с типично славянскими украшениями и, наоборот, встречаемостью с характерными финно-угорскими предметами (Седов В.В., 1953, с. 217). Поэтому набор женских украшений из курганов северо-запада, содержащий многобусинные височные кольца, можно считать финно-угорским, конкретнее — водским, поскольку он характерен для региона, заселенного, судя по историческим и топонимическим данным, водью.
В пользу водской атрибуции многобусинных украшений свидетельствуют и данные этнографии. В прошлом веке и начале XX столетия в отдельных местах было зафиксировано ношение водскими женщинами головных колец с нанизанными «дутыми» серебряными бусами (Прыткова Н.Ф., 1930, с. 335, 336; Manninen J., 1932, s. 99). В конце XVIII — начале XIX в. водские женщины в ряде селений носили с каждой стороны головы по большому серебряному кольцу с подвесками из раковин. Кольца эти соединялись иногда на затылке одной или несколькими цепочками или нитками с нанизанными раковинами (Успенский Д., 1845, с. 9). В некоторых случаях такие цепочки обвивались вокруг шеи (Цеплин П.А., 1822, с. 240, 241).
В курганах при д. Пумолицы на Ижорском плато, относящихся к концу XIV — началу XV в. (Спицын А.А., 1896, с. 52, 100), найдены височные кольца, занимающие промежуточное положение между многобусинными и этнографическими водскими XVIII–XIX вв. Они состоят из проволочного кольца того же типа и диаметра, что и многобусинные, но число металлических бус на них меньшее, и они перемежаются раковинами каури, подвешенными на мелких тонкопроволочных колечках (табл. X, 4). По-видимому, эволюция височных украшений води протекала путем уменьшения числа металлических бус вплоть до полного их исчезновения и постепенной замены бус подвесками из раковин.
Заметим, что д. Пумолицы, где в курганах найдены височные кольца переходного между археологическими и этнографическими головными украшениями води облика, была заселена водью еще в середине XIX в. (Кёппен П., 1851, приложение).
В основном ареале, на северо-западной окраине Новгородской земли, многобусинные височные кольца найдены более чем в 140 погребениях, общее количество их превышает 200. Вне этого ареала имеются единичные находки этих украшений.
В северном и западном Причудье, на окраинной восточной части Эстонии, многобусинные височные кольца найдены в четырех пунктах (Moora A., 1964, lk. 26, 28; joon 3). Эстонские исследователи установили, что курганные могильники западного побережья Чудского озера, в том числе с находками многобусинных украшений, оставлены водскими и водско-славянскими переселенцами из северо-западных земель Новгорода Великого. В пользу этого говорят и значительные водские элементы в кадавереском диалекте эстонского языка, и некоторые особенности народной одежды, и водская топонимика (Моора А.Х., 1956, с. 263, 264; Моора Х.А., Моора А.Х., 1960, с. 30, 31; 1965, с. 65, 66; Moora A., 1964, lk. 20–35).
Очевидно, о водских переселенцах свидетельствуют и единичные находки многобусинных височных колец и в других пунктах. Такие украшения найдены в упомянутых курганах при д. Лезги под Изборском (Гроздилов Г.П., 1965, с. 86), в одном из жальничных захоронений при д. Страшницы в Порховском районе Псковской области (АО 1974 г., с. 20), в земле корелы в Путсинлахти близ Сортавалы (Nordman С.А., 1924, s. 174, fig. 137; Kivikoski Е., 1973, s. 135, abb. 1078), в одном из каменных могильников Черной Руси (Спицын А.А., 1899б, с. 303–310).
Кроме того, 10 многобусинных височных колец обнаружено при раскопках в Новгороде в слоях конца XIII — начала XV в., что дает основание предполагать присутствие водского населения в этом городе (Седова М.В., 1981, с. 14, 16).
Важным индикатором для вычленения финно-угорских погребений в массе древнерусских являются шумящие привески. Разнообразные типы этих привесок, составляющих поясные и нагрудные украшения (табл. X, 7, 11, 13–21), являются характерной и самобытной категорией женского наряда финно-угорских племен Восточной Европы (Седов В.В., 1966б, с. 248, 249; Голубева Л.А., 1979б).
К числу наиболее распространенных шумящих привесок принадлежат полые зооморфные (табл. X, 11, 13, 17–19). Это литые изображения уточек или коньков с рельефным зигзаговым узором по бокам — символом воды. Обычно к этим привескам на коротких цепочках привешивались «утиные лапки», бутылкообразные подвески или бубенчики. Носили их на кожаных шнурках, спускавшихся ниже пояса. Финно-угорское происхождение этих украшений вне всякого сомнения.
На Ижорском плато и в Восточном Причудье шумящие и зооморфные полые привески найдены более чем в 30 могильниках. Это преимущественно полые подвески-уточки, а также привески в виде полого конуса, украшенного зигзагообразным орнаментом, с тремя ушками, к которым на цепочках привешены бубенчики; подвески из трех выпуклых спиральных спаянных бляшек с тремя привешенными колокольчиками и др.
К водским украшениям нужно отнести и найденные в небольшом количестве нагрудные цепочки ливского типа, и фигурные цепедержатели (табл. X, 9, 12), тождественные ливским. Водскими можно считать и ожерелья, составленные из раковин каури или с включением таковых.
Таким образом, на основе многобусинных височных колец и украшений финно-угорских типов на северо-западной окраине Новгородской земли выделяется группа курганно-жальничных погребений, которая должна быть определена как водская. Славянские захоронения северо-запада отличаются от них набором украшений, тождественным распространенным в коренных районах Новгородской земли.
В настоящее время выявляется и специфический погребальный ритуал води (Седов В.В., 1984, с. 155–161). На основе дневниковых записей Л.К. Ивановского (Спицын А.А., 1896, с. 7–9) и свидетельств Н.К. Рериха устанавливается, что на Ижорском плато в первой половине II тысячелетия н. э. широко бытовал обычай хоронить умерших в сидячем положении (карта 4).
Для захоронения выбиралась площадка диаметром 3–7 м, которая несколько уплотнялась и по окружности обставлялась валунами. На ней разжигался ритуальный костер, от которого в курганах оставался тонкий слой золы и угольков. Затем умерший помещался в сидячем положении в центре площадки. Удержать его позволяла небольшая груда камней, к которой умершего прислоняли спиной (табл. I, 5, 6). Кучи камней имели самую различную форму и высоту, иногда они складывались из булыжников в два-четыре яруса и накрывались плитой. Эти каменные груды, кроме практического значения, имели и ритуальный смысл — промежутки между камнями были заполнены золой и углями, и здесь же встречались следы жертвоприношений в виде костей животных. Поэтому Л.К. Ивановский называл эти сооружения из камней «жертвенниками».
При раскопках курганов при д. Даймище зафиксировано, что покойника усаживали на сиденье, сложенное из кусков дерна, затем засыпали землей (Лебедев Г.С., 1977, с. 140).
Наиболее ранние курганы с сидячими захоронениями подобной конструкции на Ижорском плато относятся к XI в. В них зафиксирован обряд трупосожжения. В отдельных случаях наблюдалось полное трупосожжение, а в курганах Будино (28), Большое Кикерино (8) и Смольково (29) — частичное сожжение.
В XIII–XIV вв. в Водской земле умерших погребали под курганами в грунтовых ямах. И среди них имеются захоронения в сидячем положении. Для последних вырывались овальные ямы глубиной до 0,7 м и таких размеров, чтобы умершего можно было уместить в них сидя. Если яма совсем неглубокая, то у спины умершего помещались валуны. Известны и сравнительно немногочисленные захоронения в сидячем положении в жальниках.