Значительные полевые исследования проведены в 60-х годах экспедициями Уральского университета, Свердловского и Нижнетагильского музеев. Раскопки на городищах Юдинском, Ликинском, Андроновском, а также на Ликинском и Пылаевском могильниках с привлечением материалов других памятников позволили В.Д. Викторовой дать подробную характеристику культуры населения лесного Зауралья, бассейнов рек Туры и Тавды, выделить памятники юдинского типа X–XIII вв. и хронологически предшествующие им памятники молчановского типа. В.Д. Викторова дополнительно обосновывает мнение В.Н. Чернецова о протомансийской принадлежности памятников лесного Зауралья X–XIII вв. (Викторова В.Д., 1968, с. 240–256; 1969, с. 14–18). На Туре она выделила также небольшую группу памятников макушинского типа XIII–XIV вв. и сменившую ее группу памятников туралинского типа XIV–XVI вв., принадлежавшую тюменским татарам, ассимилировавшим на Средней Туре манси (Викторова В.Д., 1969, с. 17, 18).

Эти памятники (названы по Молчановскому городищу на р. Туре) локализуются в бассейнах среднего и нижнего течения Туры, а также в нижнем течении Тавды (карта 30). К ним относятся 13 городищ, Перейминский могильник и Юдинское костище (Викторова В.Д., 1969, с. 14, 15).

Городища устроены на мысах, дюнах или у края надпойменных террас и имеют укрепленные площадки овальной или округлой формы размерами 440-2500 кв. м. Мысовые городища — Петровское, Ирбитское — с напольной стороны защищены рвом и валом. Поселения, находившиеся на краю террасы или на дюнах, окружались валами и рвами со всех сторон (LXVII, 1). На месте въезда валы имели выемку, где, вероятно, были устроены ворота.

Валы городищ периодически подсыпались. На городище Андрюшин Городок углубление рва и подсыпка вала производились не менее четырех раз. В 5 м от основного был устроен еще дополнительный ров (Мошинская В.И., Чернецов В.Н., 1953, с. 94). Сохранившаяся высота вала от дна рва местами достигает 4 м. На других городищах валы сильно оплыли, и высота их, как правило, не превышает 1 м.

Для усиления системы фортификации на валах, вероятно, ставили сторожевые башни, подобные башням Логиновского городища потчевашской культуры (Генинг В.Ф., Евдокимов В.В., 1969, с. 105).

На площадках некоторых городищ прослеживаются расположенные довольно плотно друг к другу жилищные впадины. Количество их на памятниках неодинаково. Наибольшее число впадин, не менее 36, выявлено на городище Андрюшин Городок (табл. LXVII, 1). В расположении их прослеживалась определенная закономерность. Один ряд впадин примыкал к валу, образуя овал, повторяющий форму городища. В пределах овала впадины фиксировались четырьмя параллельными рядами, по три-пять впадин в каждом ряду. Кроме того, три впадины были в пристройке, устроенной у вала с юго-западной стороны (Мошинская В.И., Чернецов В.Н., 1953, с. 93, 94).

Остатки жилищ исследованы на городищах Жилье (три), Андрюшин Городок (три), Юдинском (одно), Дуванском I (три), поселении Придуванском (одно). Это были полуземлянки с прямоугольным котлованом площадью 25–45 кв. м, врезавшимся в грунт на глубину 0,4–1 м. Из котлована вел коридорообразный выход, постепенно повышающийся до уровня дневной поверхности. Вдоль стен жилищ располагались широкие земляные нары, для устройства которых грунт из котлована выбирали на меньшую глубину, нежели в центре. В жилищах имелись один центральный или два очага, из которых один размещался в центре, а второй в углу (табл. LXVII, 2–4). В это время наряду с открытыми очагами распространяются очаги типа чувалов, от которых сохранились прямоугольные или овальные основания, обмазанные глиной. Около очагов обычно находятся скопления керамики, костей животных и чешуи рыб (Мошинская В.И., Чернецов В.Н., 1953, с. 94).

Выделяется своими размерами и отчасти устройством квадратное жилище площадью около 100 кв. м, исследованное на городище Андрюшин Городок, у вала (табл. LXVII, 4). С двух сторон к нему примыкали две другие постройки. В средней части стен большого жилища были устроены переходы в соседние полуземлянки. Третий, основной выход представлял собой коридор, по обе стороны которого имелись ямы-кладовые диаметром 1,5 м и глубиной 1 м. В одной найдены обломки сосуда, в другой — кости животных. У стен жилища также были возвышения для нар, а в центральной углубленной части сохранилось основание очага-чувала с каркасом из обмазанных глиной деревянных палочек толщиной 6–8 см (Чернецов В.Н., А-1952, с. 26–28).

Конструкции стен и перекрытия жилищ не установлены. Возможно, перекрытие было шатровым, на что указывают следы столбов около центральных очагов в полуземлянках городища Жилье (Соколова З.П., 1957, с. 94). Однако не исключено наличие сруба, косвенным подтверждением знакомства с которым являются срубные конструкции в погребениях Козловского могильника IV–V вв. (Чернецов В.Н., 1957, с. 164). На Юдинском городище прослежено, что каркас крыши покрывался берестой, поверх которой для утепления насыпали слой земли (Викторова В.Д., 1968а, с. 213).

Погребальный обряд известен по материалам Перейминского могильника, где вскрыто три кургана с расположенными под ними шестью погребениями, и, кроме того, три погребения обнаружены на прилежащей территории. Погребальные насыпи — слабовыраженные округлые всхолмления из супесчаного грунта диаметром до 10 м, высотой до 0,3 м — располагались по краю террасы берега Андреевского озера. Под каждым курганом находилось от одного до трех погребений. Захоронения производились вытянуто на спине головой на север в овальных ямах глубиной до 1,3 м, ориентированных в направлении север-юг. В коллективных могилах находились два-четыре скелета мужчин, женщин и детей. В одном случае констатировано частичное вторичное захоронение части костей скелета человека. Отмечено также положение костяков в два яруса.

Рядом с курганами и под насыпями на уровне древнего горизонта располагались кострища, в которых находились глиняные сосуды, преимущественно в обломках, а также — кости животных (табл. LXVII, 7). Последние имелись также в изголовье отдельных погребений, являясь остатками мясной пиши.

Инвентарь погребений представлен украшениями — браслетами, перстнями, бусами, колесовидными фибулами, бляхами из сдвоенных дисков, пряжками, подвесками. Из орудий труда встречены ножи и оселки (табл. LXVIII, 15, 18). Расположение инвентаря в погребениях в основном соответствует его месту на костюме при жизни. Бусы лежат в области шеи, у черепа, бляхи — на груди, перстни — на фалангах пальцев, пряжки — у пояса, ножи — в области пояса, сбоку. Браслеты были в одном случае на правой, в другом — на левой руке. Часть бус, возможно, нашивалась на одежду, поскольку они находились в области таза и коленей.

В отдельные погребения, в изголовье помещали глиняные сосуды (Чернецов В.Н., 1957, с. 166–173). Керамика из могильника аналогична посуде с поселений, в частности с расположенного поблизости городища Жилье (Чернецов В.Н., 1957, с. 176).

К памятникам молчановского типа относится также Юдинское костище, представлявшее собой золистый пласт с включением кусочков кальцинированных костей, фрагментов костяных наконечников стрел, бронзовой пластинки. Рядом с костищем находились раздавленные сосуды с гребенчато-шнуровым орнаментом и обломки обгоревших деревянных изделий (Викторова В.Д., 1969, с. 14). В Зауралье, кроме того, исследованы Тынское и Туманское костища на Тавде, в ареале памятников тынского типа (Викторова В.Д., 1969, с. 15), представляющих собой локальный вариант памятников оронтурского этапа Нижнего Приобья. Присутствие костищ на Туре и Тавде свидетельствует об общем генетическом компоненте населения обоих районов.