— А если никто не погонится за Шахином? — спросил Коджа.

— Значит, я ошибся насчет лорда Манасса, — ответил Ямун. — С его стороны было бы разумно остаться дома, но он выйдет. Говоря это, кахан осматривал горизонт.

Коджа ждал, пока Ямун отпустит его. Наконец, кахан перешел к другим делам. Коджа вернулся к своему дереву и попытался устроиться поудобнее, чтобы вздремнуть. Хотя лама устал, сон не приходил.

Над головой лениво жужжали мухи. Прошел еще час, но Шахин так и не появился. Утро постепенно превращалось в жаркий весенний день. Священнику ничего не оставалось делать, кроме как ждать и молиться.

— Они идут, Кахан Ямун, — пропыхтел гонец, который подбежал и опустился на колени у ног великого повелителя. — Разведчики сигнализируют, что Шахин приближается.

Ямун отвернулся от гонца, махнув рукой другому посыльному. — Иди к Принцу Джаду. Скажи принцу, что его отец напоминает ему не двигаться, пока не будет подан сигнал. Гонец поспешил со своим заданием.

Услышав это объявление, Коджа вскочил на ноги. — Почти все  готово, — нетерпеливо объяснил Ямун. — Шахин сделал это. Теперь все, что нам нужно сделать, это захлопнуть ловушку. Кахан поднялся по склону оврага и наблюдал за перевалом.

— Кахан, это будет опасно? — спросил священник, присоединяясь к Ямуну. До сих пор Коджа только видел сражения, но, ни в одном из них не участвовал.

— Конечно, — ответил Ямун. — Все сражения опасны. Кахан прикрыл глаза ладонью и продолжал наблюдать, не обращая внимания на своего историка.

— Могу я произнести несколько заклинаний — исключительно для защиты? Я не воин…

— Нет! — прорычал Сечен, делая шаг вперед, чтобы защитить Ямуна. — Никаких заклинаний. Мускулистый борец сердито посмотрел на священника сверху вниз. Коджа от неожиданности отшатнулся.

Осознав, что он натворил, Сечен внезапно отступил назад и опустился на колени у ног Ямуна. — Прости мой гнев, Великий Вождь. Я всего лишь пытался защитить тебя.

Ямун внимательно изучал этого человека. — Ты хотел, как лучше, Сечен, — сказал он, успокаивая взволнованного гиганта. Повернувшись к Кодже, Ямун сказал: — Ты рискнешь вместе с остальными. Никаких заклинаний.

Приняв решение, Ямун взобрался на небольшой выступ осыпающейся скалы, ведя за собой Коджу и его охранников, чтобы получить лучший обзор. Коджа достиг вершины, пот стекал по бокам его блестящей, заросшей щетиной головы.

— А вот и Шахин, — внезапно сказал Ямун. Он указал на дальний гребень. Заслонив глаза, Коджа едва мог разглядеть тонкую двигающую полоску серого цвета. Кахан спустился по склону и направился к своему штандарту, махнув рукой, чтобы привлечь армию к вниманию. Коджа, тяжело дыша и обливаясь потом еще больше, спотыкаясь, спустился следом за ним.

К тому времени, как кахан достиг своего штандарта, начали прибывать гонцы. Ямун протолкался через переполненный овраг, мимо замерших в ожидании солдат. Как только он это сделал, посыльный выбежал вперед и опустился на одно колено. — Джад докладывает, что его люди на позиции, — крикнул воин.

— Хорошо. Знаменосец, белый штандарт направо, — скомандовал Ямун, не сбавляя шага. Солдат быстро поклонился, чтобы показать свое понимание.

— Разведчики сообщают, что Гоюк готов, — добавил один из помощников кахана. Он был немногим старше мальчика, возможно, четырнадцати или пятнадцати лет. Его лицо все еще было круглым от детского жира.

— Почему Гоюк сам не сообщил об этом? — рявкнул Ямун, а помощник пристроился рядом с ним. Они протиснулись мимо группы лошадей, нетерпеливо бивших копытами землю. Солдаты гладили животных по мордам, пытаясь успокоить их.

— Я не знаю, Повелитель, — извиняющимся тоном ответил помощник.

— Так узнай! — прорычал грубым голосом военачальник.

— Шахин достиг дна долины, Великий Повелитель, — крикнул гонец, который галопом поднялся на вершину оврага. Ямун остановился и внимательно осмотрел курьера, когда он спрыгнул с седла.

— Кто твой командир? — спросил кахан.

— Бузун. Человек  Хана Шахина, Великий Господин, — поспешно ответил мужчина, падая на одно колено. Полосы пота окрашивали пыль на его одежде. Одна коса его волос расплелась, а другая была запекшейся от жира и грязи. Его глаза были вытаращенными и пустыми от недостатка отдыха.

— Что насчет врага? — потребовал кахан, поднимаясь по склону, одновременно опрашивая этого человека. — Шахин  сообщает еще что-нибудь?

— Гарнизон города преследует его, отстав на полмили, может быть, чуть больше, Великий Вождь. Не больше мили, — добавил посыльный. Коджа за это время взобрался туда, где стоял военачальник.

— Сколько человек преследуют Шахина? — настаивал Ямун.

— Три мингана всадников. И два пеших — но они далеко позади.

— Черт возьми! — проворчал Ямун. — Им нельзя позволить сбежать. Он повернулся к своим помощникам. — Отправьте всадников к Джаду и Гоюку. Передайте им, чтобы не нападали, пока пешие враги не пройдут мимо них. Они должны подать сигнал боевыми барабанами, когда пехота окажется в ловушке. Мы будем сдерживать нашу атаку, пока они не подадут сигнал. Ты... — Ямун снова повернулся к посыльному. — Возвращайся к Шахину и передай ему, чтобы он приостановил своих всадников, замедлил их. Я хочу, чтобы колонны врага сблизились между собой. Скажи Шахину, что его потери не важны.

Гонец быстро поклонился, воодушевленный настойчивостью кахана. — Дайте этому человеку свежую лошадь! — крикнул Ямун  вниз своим помощникам в овраге. — Ты — отдай ему своего коня! Он ткнул пальцем в ближайшего солдата. Пораженный и взволнованный, воин опустился на колено.

— По твоему слову так, так и будет! — крикнул он. Воин вывел лошадь из оврага, кланяясь кахану на каждом шагу.

Ямун снова повернулся к посыльному. — Иди! Я хочу, чтобы эти Хазари гнались за Шахином во всю прыть! Понимаешь?

— Да, Кахан, — крикнул мужчина, вскакивая на ноги.

Ямун даже не стал дожидаться, пока курьер уедет, прежде чем обратил свое внимание на ряды войск, заполнявших овраг.

— Передай слово, — сказал он помощнику, стоявшему рядом с ним. — Пришло время подготовиться.

Эти простые слова оказали электризующее воздействие на армию. Раздался гул голосов, когда передавали приказ, затем хор скрипов кожи и металла. Солдаты поспешно поднялись с земли, где они бездельничали. Подпруги седел натянулись в последний раз. Точильные камни были в последний раз проведены по, и так острым, мечам. Были натянуты тяжелые, удушающие доспехи. Булькали бурдюки с кумысом, когда ветераны наливали себе напиток; никто не знал, когда у них появится еще один шанс. Лошади били копытами по земле, неуверенно переступая с ноги на ногу под внезапным грузом закованных в металл людей. Ветер донес шепот распеваемых молитв. Подобно океанской волне, воины вскочили на коней, их действие вытекало из слов кахана.

Затем они ждали, ждали, когда высоко поднимут девятихвостый штандарт кахана,  и зазвучит боевой барабан. Это были их сигналы, и ни один человек не сдвинулся бы с места, пока они не будут поданы. Те, кто выедет вперед слишком рано, будут разбиты. Тех, кто побежит, обезглавят.

Коджа забрался в седло своего коня, что было непростой задачей в слишком больших доспехах, которые были на нем. Чешуйчатая кольчуга, обвязанная вокруг его груди, придавала ему вид большого покрытого металлом воздушного шара или, с его остроконечным шлемом —  перевернутого волчка. Шлем быстро соскользнул вперед и ударился о переносицу Коджи. Тяжесть доспехов на его плечах была сокрушительной. Коджа неловко поерзал в седле. Он знал, что жизнь воина не для него.

Ямун подъехал к Кодже, не в силах подавить дьявольскую ухмылку при виде комичного вида священника. — Там будет битва — больше, чем я планировал. Шахину понадобится помощь в удержании кавалерии достаточно долго, чтобы пехота попала в нашу ловушку, — объяснил кахан. — Ты поедешь со мной, где охрана сможет тебя защитить. Но, даже в этом случае тебе, возможно, придется сражаться.

Коджа сдвинул шлем со своего лица. — Я не воин, — запротестовал он. — Это противоречит учениям моего храма — причинять вред другому человеку. Я не могу рисковать, оскорбляя моего бога. Кахан, я не могу сражаться.