Коджа поклонился чиновникам. Первым из пятерки был высокий, стройный мужчина. Штандарт позади него изображал многорукого, владеющего мечом воина — Короля—Который—Уничтожил—Бамбалан. Этот древний герой был основателем рода Принца Оганди и теперь почитался народом как спаситель. Эта фигура была официальной печатью Хазарии. Коджа предположил, что стройный мужчина был губернатором города.

Сразу за губернатором стоял человек в свободных, ниспадающих красно-синих одеждах. Пятна и дыры портили яркие цвета его одежды. Его волосы были густыми, длинными, черными и немытыми. В руке он держал тонкий железный прут длиной в четыре фута, увешанный цепями и металлическими фигурками. Коджа предположил, что это «донг чанг», волшебник-отшельник с высоких гор. Большинство из этих людей вели затворнический образ жизни, стремясь лишь совершенствовать свое магическое ремесло, но иногда они отваживались выйти из своих холодных пещер и вернуться в цивилизованный мир. Коджа слегка вздрогнул, когда посмотрел на этого человека. Было много историй о донг чанге, и лишь немногие из них были приятными. Ходили слухи, что на самом деле они были мертвыми существами, которых поддерживали в живых их собственные медитации и практики.

Третий мужчина явно был писцом, на что указывали имеющиеся вокруг него письменные принадлежности. Коджа быстро перевел взгляд мимо него, чтобы изучить остальных мужчин на трибуне.

Последние двое на портике были неожиданностью для Коджи, даже большей, чем донг чанг. Для него было очевидно, что ни один из мужчин не был из Хазарии. Они были одеты в длинные, плотно облегающие шелковые одежды мандаринов Шу Лунг, бюрократов этой великой империи. Один казался довольно пожилым, в то время как другой был более молодым, почти среднего возраста. У старшего мужчины были тонкие усы и тонкая козлиная бородка, обе тщательно ухоженные. Его волосы были лысеющими и выцветшими, а под глазами залегли глубокие морщины. На его щеках и руках были видны пигментные пятна.

Черты более молодого человека отчетливо свидетельствовали о его наследии расы Шу. Его лицо не было смуглым, как у окружающих его Хазарцев. Его волосы были черными и прямыми, заплетенными в длинную косу. На нем была маленькая круглая шляпа с длинной желтой кисточкой. Его лицо было серьезным и жестким.

Пока Коджа изучал этих людей, охранники, сопровождавшие его от ворот, медленно отступили, построившись в две линии, чтобы перекрыть улицу, по которой они все только что пришли. Его собственные люди двинулись, образовав вокруг него подкову, открытую спереди. Их руки инстинктивно потянулись к оружию.

— Никаких сражений! — прошипел Коджа, когда заметил их движение. — Держите свое оружие в ножнах.

— Мы не должны умирать, как привязанный козел перед тигром, — вполголоса сказал один из воинов. — Лучше нам сразиться.

— Если ты не прикоснешься к своему оружию, тигр не нападет, — прошептал Коджа в ответ. — Ты просто подведешь кахана, если мы умрем. Подожди. Воины стояли неподвижно, но, ни один из них не опустил руку.

— Ты утверждаешь, что ты Коджа из Хазарии, — сказал губернатор со своего места. — Ты должен быть готов и способен доказать это...

— Я готов, — заверил его Коджа, стоя так прямо, как только мог.

— Это будет стоить тебе жизни, если ты обманешь меня. Манджушри, сделай проверку, — приказал губернатор, подавая знак своему волшебнику выйти вперед.

«Донг чанг» шагнул вперед и поднял руки, направляя железный прут в сторону Коджи. Стражники священника потянулись за своими мечами. Коджа схватил за запястье ближайшего воина. — Подожди, — приказал он. Волшебник описал жезлом круги и пробормотал глубокое заклинание. Его глаза были закрыты. Внезапно налетел порыв ветра, который развевал мантию мага и растрепал его волосы. Внезапно это прекратилось. Отшельник открыл глаза.

— Он говорит правду, Господин, — произнес волшебник с растрепанными волосами. Изможденный парень вернулся на свое место позади губернатора.

— Что ж, Коджа с Красной Горы, я Санджар аль-Мульк, комендант этого города от имени Принца Оганди. Изложи мне свое послание так, как, если бы оно было адресовано ему. В голосе человека не было ни теплоты, ни дружелюбия, только слабый оттенок насмешливого презрения и отвращения к священнику, стоящему перед ним.

Коджа нервно сглотнул и скрестил руки перед собой. — Я Хазарец…

— Выйди вперед. Я тебя не слышу, — приказал Санджар. Коджа подошел ближе к крыльцу и начал снова, говоря немного громче.

— Я Хазарец, как и все вы здесь. Я принес  вам приветствия от Ямуна Хокуна, кахана Туйгана, который называет себя Прославленным Императором Всех Народов. Он послал меня к вам, моему народу и моему принцу, чтобы передать послание. Слова кахана Туйгана таковы: — Подчинитесь мне и признайте мою власть над вашим народом, или я сровняю с землей ваш город и уничтожу всех, кто мне откажет.

Когда Коджа закончил эти слова, среди людей на площади раздался шоковый ропот. Многие взгляды обратились к Санджару. Лицо губернатора побагровело от ярости и негодования. — И это все, что этот варвар может сказать? — он в ярости закричал на Коджу.

Священник вытер вспотевшие ладони о свою рясу. — Нет, Лорд Комендант. Он также повелевает вам взглянуть поверх ваших стен с вашей самой высокой башни.

— Я видел отчеты часовых. Ваш кахан собрал значительную армию бандитов. И теперь он хочет провозгласить себя Прославленным Императором Всех Народов. Ему предстоит многое сделать, прежде чем он сможет претендовать на этот титул, — усмехнулся Санджар. — Неужели он действительно думает, что сможет захватить Манасс с такими ничтожными силами?

— Да, он так думает, Лорд Комендант.

Санджар фыркнул насмешливым, оскорбительным смехом. Пожилой джентльмен Шу, стоявший рядом с ним, присоединился к нему, хотя и скрыл свою улыбку за веером. Коджа прикусил губу, чтобы не заговорить. Санджар относился ко всему этому как к какой-то замечательной шутке, как, будто кахан был каким-то вороватым шутом или обычным налетчиком. Хотя Коджа знал, что комендант города совершает серьезную ошибку, он обнаружил, что не желает говорить об этом вслух. Ему не очень понравился Санджар аль-Мульк, а мандарину Шу он доверял еще меньше.

— Следует предположить, что храбрый кахан назвал время, к которому этот ничтожный город должен ответить? — внезапно спросил старый мандарин Шу. Он бегло говорил по-хазарски, но с сильным акцентом Шу.

— Кахан Туйгана просит дать ему ответ сегодня к заходу солнца, — объяснил Коджа. Старик кивнул.

— Может быть, как-нибудь завтра? В конце концов, здесь есть над, чем подумать, — предложил мандарин. Он даже не пытался скрыть своего презрения.

— Кахан непреклонен. Ответ должен быть дан сегодня. Коджа ждал, что скажет губернатор.

Мандарин наклонился и что-то прошептал Санджару на ухо. Улыбка губернатора сменилась мрачным выражением лица. Он встал со своего стула.

— Тебе не придется ждать так долго. Вот мой ответ — убейте их всех, кроме ламы. Оставьте его в живых, чтобы он сказал своему наглому повелителю бандитов, что Принцу Оганди больше по вкусу общество цивилизованных людей. Скажи ему, что оскорбление Хазарии — это оскорбление Шу Лунг. Пусть он подумает об этом!

Коджа был как громом поражен словами Санджара.

— Что он сказал, священник? — потребовал один из Туйганов, почувствовав угрозу в словах губернатора.

Лама приступил к действию. — Быстро, — крикнул Коджа по-туйгански своим охранникам. — Защищайтесь!

Его слова были почти излишни, потому что Туйганы уже пришли в движение. Они отскочили назад, набросившись на охранников, которые преградили путь обратно к воротам. Сержант арбана выкрикивал команды своим людям, ведя их, как клин, к стене стражников на их пути. Ведущий воин сделал ложный выпад, а затем внезапно переместил свой меч, вонзив его под гарду хазарца. Острая сталь пробила мягкую броню и вонзилась в руку мужчины, рассекая ее до кости. Хазарец закричал, когда его меч упал, его рука теперь была бесполезна. Остальные Туйганы бросились в атаку, надеясь, что их ярость и неожиданность помогут им пройти.