— Мне наплевать. Дайте мне ответ, — рявкнул Ямун.

— Его боги отличаются от наших, Кахан. Трудно сказать, будут ли наши исцеляющие заклинания иметь над ним силу. Мы можем только попытаться.

Ямун хмыкнул. — Тогда вам лучше очень постараться. Он повернулся, чтобы возобновить свои шаги.

Стена Кашиков  раздвинулась, чтобы пропустить всадника верхом. Этот человек, командир мингана Кашиков, быстро соскользнул с лошади, подбежал к Ямуну и преклонил колени перед каханом.

— Вставай и докладывай, — приказал Ямун.

— Я пришел из шатров Матери Баялун, как ты приказал, Великий Господин.

— И что она сказала?

— Мать Баялун говорит, что она только хотела узнать больше об окружающем мире, — быстро ответил офицер, посмотрев на пленника, лежащего на земле.

Ямун сжал свой кнут обеими руками. — И каково ее оправдание охранников?

— По ее словам, приказы, которые она отдала, не были выполнены. Она приказала стражникам сопроводить священника из его юрты и обратно, и обеспечить, чтобы он не пострадал, — объяснил посыльный. — Она приказала арбану воинов отправиться в качестве эскорта, но они не подчинились ее приказам.

— Тогда ты должен вернуться и сказать ей, чтобы она выбрала наказание для девяти человек, которые покинули свои посты, — приказал Ямун. Он нетерпеливо ковырнул землю носком сапога.

— Она предугадала твое желание и уже высказала свое суждение. Их нужно зашить в воловьи шкуры и утопить в реке, как это принято по обычаю.

— Она умная и быстрая. Она надеется, что это успокоит меня. Ямун подергал себя за усы, обдумывая это. — Ее суждения  достаточно. Тем не менее, я хочу, чтобы ты вернулся и сказал ей, что я не удовлетворен. За то, что она позволила этому случиться, она должна уменьшить численность своих телохранителей. Я установлю цифры, когда вернусь.

— Есть, Кахан. Несомненно, вторая императрица будет разгневана, Господин. Может ли она сделать что-то опасное? Офицер был много наслышан о способностях Баялун.

— Мне не нужно угождать ей. Она примет это, потому что я кахан, — уверенно сказал Ямун. Он повернулся и подошел к своему пленнику. — И она что-нибудь говорила о нем? — спросил Ямун, указывая на человека, привязанного к столбу.

— Видя, что он в твоей власти, она позволяет тебе поступать с ним так, как ты хочешь.

Ямун посмотрел на мужчину сверху вниз. Глаза парня были широко раскрыты, он ждал слов от кахана.

— Он не дезертировал, Кахан, — отметил офицер.

— Верно. Он может жить, но... Кахан помолчал, размышляя. — Он не справился со своими обязанностями. Приведи людей с камнями. Раздробите ему одну лодыжку, чтобы он больше не мог ездить верхом. Пусть все, кто не повинуется тебе, знают, что это по слову кахана.

— По твоему слову, это будет сделано, — ответил командир. Взяв свою лошадь, он покинул круг, чтобы проследить за приготовлениями.

Звуки барабана и флейты вернули внимание Ямуна к шаманам. Монотонная мелодия их песнопения как раз заканчивалась, когда он вернулся к ним. Взяв свои жезлы из лошадиных хвостов, шаманы окропили неподвижное тело священника молоком, а затем отошли от тюфяка.

— Ну? — потребовал Ямун, но Маска Ворона   заставил его замолчать.

— Подожди, мы узнаем через некоторое время. Голос шамана эхом отдавался из-под маски. Все трое присели на корточки. Ямун стоял позади них, поигрывая своим кнутом. Наконец его терпение больше не выдержало, и он возобновил свои шаги.

Через несколько минут Ямун услышал кашель. Он повернулся и зашагал обратно к тюфяку. Коджа изо всех сил пытался приподняться на одном локте. Шаманы столпились вокруг, их маски были сдвинуты с лиц. Они суетились вокруг священника, толкая его обратно каждый раз, когда он слабо пытался сесть. Маска Ворона  повернулся к Ямуну. — Он жив, прославленный Кахан. Духи Бога Неба Тейласа одарили его своим благословением.

— Хорошо, — прокомментировал Ямун, остановившись возле Коджи, и посмотрел вниз, в его бледное лицо. Засохшая кровь покрывала заднюю часть его черепа, хотя рана, волшебным образом исцеленная, уже затянулась. — Ну что, посланник Хазарии, хочешь еще покататься верхом? Он рассмеялся над собственной шуткой, в то время как Коджа поморщился от боли при этой мысли.

Один из шаманов потянул кахана за рукав. — Осторожно, Великий Вождь. Он все еще очень слаб.

Ямун хмыкнул в знак согласия и присел на корточки рядом с пострадавшим. Он махнул шаманам отойти, чтобы остаться наедине. — Ты живешь.

Коджа слабо кивнул, попытался поднять голову и откинулся назад от боли. — Что, где...? Его вопросы иссякли.

— Ты находишься за пределами Кварабанда. Я приказал привести тебя сюда, чтобы шаманы могли наложить на тебя свои заклинания.

Коджа глубоко вздохнул и собрался с мыслями. — Что со мной случилось?

— Тебя сбросила твоя лошадь. Мой охранник привез тебя почти мертвым. Это заняло немного времени, но шаманы залечили твои раны. Ноги Ямуна затекли, поэтому он слегка покачался из стороны в сторону, чтобы размяться. — Люди, которые подвели тебя, были наказаны, — добавил он, предполагая, что священник без промедления потребует справедливости.

Облако замешательства закружилось в глазах Коджи, лишь отчасти из-за головокружения. — Почему ты это сделал? Вспомнив о своих манерах, он перефразировал вопрос. — Почему кахан, прославленный Император Туйгана, пришел сюда, чтобы позаботиться о здоровье такого ничтожества? Вы оказали мне великую милость.

Ямун почесал шею, думая о том, как это объяснить. Причины его действий казались Ямуну очевидными, поэтому он предположил, что эти причины были ясны всем. — Почему? Ты гость в моей юрте. Было бы нехорошо, если бы ты умер, находясь здесь. Люди сказали бы, что в моих юртах поселились злые духи.

Кахан сделал паузу и улыбнулся. — Кроме того, что бы подумал ваш принц, если бы я отправил ему сообщение со словами — «Пожалуйста, пришлите другого священника, первый умер»? Я не думаю, что он был бы доволен. Ямун поднял камешек и покатал его между пальцами.

— А теперь, — мягко сказал Ямун, — я спас тебе жизнь. Военачальник отбросил камень в сторону.

Коджа не находил слов. — Я не в состоянии отплатить тебе за это, Великий Господин, — прошептал он, наконец. Дрожь пробежала по его телу. Его грудь казалась напряженной и стесненной.

Ямун широко улыбнулся, шрам на его губе придавал ему плотоядный оттенок. Его глаза оставались прищуренными и жесткими. — Посланник Хазарии, мне нужен новый писец. Последний писец оказался ненадежным.

Коджа болезненно сглотнул. — Ненадежным?

— Он забыл о своей верности.

Коджа вспомнил окровавленную голову и быстрое правосудие Ямуна. — Ты имеешь в виду…

— Он сказал мне так,  чтобы я услышал то, что хотели другие, — перебил его Ямун. — Итак, кому ты служишь?

Коджа заколебался от страха, затем сглотнул и ответил. — Принцу Оганди из Хазарии, Великий Вождь. И он закрыл глаза, ожидая удара.

— Ха! Хорошо! — взревел Ямун. — Если ты предашь своего настоящего господина, чтобы служить мне, на какую верность я могу рассчитывать? Он удовлетворенно хлопнул себя по бедру. — Но теперь ты окажешь услугу своему принцу, служа мне.

— Великий Хан, я…

Ямун пресек его протесты. — Твой принц приказал тебе узнать больше обо мне и моем народе, не так ли?

— Да, но как ты узнал? Испуганный тем, что его письма были найдены, Коджа боролся изо всех сил и, наконец, сумел сесть.

— Потому что это то, что я бы хотел, чтобы ты сделал, будь я на его месте. Теперь, как мой писец, ты будешь очень близок ко мне, и у тебя будет шанс многое узнать, не так ли? Ямун почесал свою грудь.

— Да, — нерешительно ответил Коджа.

— Хорошо. Решено. Ямун снова встал, потирая ноющую спину. Кахан повернулся и посмотрел в сторону юрт Кварабанда. — Ты познакомился со второй императрицей. Что ты о ней думаешь?

— Она... волевая, — ответил Коджа, тщательно подбирая слова.

Ямун фыркнул. — Я вижу, она пыталась что-то получить от тебя. Помни, она никогда не сдастся, и она могущественна. Большинство волшебников и шаманов прислушиваются к ее словам.