– Чай или кофе? – очень вежливо справилась у адвоката Вельма.

– А есть у вас чай с мелиссой? – заинтересовался Ряжский.

Чародейка изящно обвела пальцем одну из откровенно сто лет не мытых чашек и по кабинету быстро распространился аромат мелисы.

– Благодарю, – расцвел Ряжский, принимая плывущую к нему чашку.

– Как давно вы представляете интересы церкви? – спросила Вельма, сделав себе кофе.

Литвинов, чьи мысли теперь были очень далеки от любых кроликов, поправил кобуру на плечах и закурил. Раз уж Вельма, х*й знает по каким причинам, взялась подлизывать адвокату, то, может, что-то и могло выгореть.

– Последние… ммм… – Ряжский задумался. – Лет двенадцать.

Чародейка пристроилась за столом Усова, который тот ей уступил.

– Отец Димитрий был проблемным? – с непроницаемым видом спросила Вельма.

– Отец Димитрий был… – Ряжский закинул ногу на ногу и отпил чая. – Обычным. – Адвокат улыбнулся. – Самым обычным, – добавил он.

– То есть грешным? – уточнила Вельма. Ее стройные ноги давно были в такой же позиции, что и у адвоката, и она грациозно покачивалась на кресле Усова, что только укрепило уверенность Литвинова в том, что она что-то делала. В смысле, пускала чары.

– Настолько близко я с ним знаком не был, – уклончиво ответил адвокат, догадавшись, что она имела в виду обстоятельства, при которых был обнаружен труп священника. – Но официальных жалоб на него не поступало.

– А не официальных? – спросил Усов.

– Настоятель Мефодий о подобных меня не уведомлял, – ответил Ряжский.

– Много вообще в церкви прихожан? – спросила Вельма.

– Не буду врать: лучшие ее дни, как и многих других церквей, давно позади, но постоянных сотни три будет.

– Три сотни? – присвистнула Вельма. – А говорите лучшие дни позади! – как-то игриво укорила она.

– Поверьте, я знаю, о чем говорю, – мягко улыбнулся Ряжский, поскрипывая кожаными перчатками, которые не снял.

Литвинов тихонько фыркнул и, прищурив глаза, перевел взгляд с вдруг игривой Вельмы на адвоката, ставшего ее очередной жертвой, и уже, наверное, фантазировавшего, как уложит ее в постель.

Чисто из любопытства: если бы не Усов, тоже почуявший неладное, чародейка и с адвокатом бы потрахалась, как в свое время с Лавлинским? Между ними явно произошел некий контакт, хотя по скромному мнению майора Лавлинский все же был симпатичнее Ряжского. Правда, проигрывал молодому старшему лейтенанту, но то не суть.

Невидимая рука (предположительно принадлежавшая Вельме) ощутимо, если не сказать п*здец больно, потянула Литвинова за левое ухо. Майор скрипнул стулом и, угрюмо прикусив фильтр сигареты, попытался отбиться.

"Руки не распускай!" – мысленно рыкнул он, само собой не поймав невидимую руку чародейки, но зато погладив свое пострадавшее ухо.

– Мы хотим осмотреть комнату батюшки, – уже вслух сказал Литвинов.

– Это исключено, – ответил Ряжский, взглянув на майора. Причем, и во взгляде, и в интонации четко проступила буква закона, которую адвокат в интересах церкви, разумеется, был готов вывернуть наизнанку, лишь бы не впустить посторонних в комнату священника, да в церковь в целом.

– А что с телом? – спросил Усов.

– Тело можете вскрывать, – великодушно ответил Ряжский. – Я об этом уже распорядился.

– Какая щедрость! – не сдержался Литвинов, укрепившись в мнении, что церковь охотнее пустит под нож десяток своих слушек, чем даст нормально работать над делом об убийстве их священника. Причем, убийства не человеком, а чародеем, что было очень странно.

– Не принимайте близко к сердцу, – как ни в чем не бывало, ответил Ряжский, поднимаясь с дивана. – В комнате отца Димитрия вы все равно ничего не найдете. Используйте лучше время и силы на более результативные действия. Всего доброго, господа. И спасибо за чай. – Адвокат оставил чашку на диване и, подарив чародейке улыбку, был таков.

– Какого х*я это было? – сразу же напустился на Вельму Литвинов, скомкав жалобу, переданную ему Усовым. Что б он ее суку в глаза не видел! В смысле жалобу, а не чародейку.

– Брось, Олег! – отмахнулась Вельма. Развернувшись в кресле Усова, она достала сигареты и закурила. – Ты же не думал, что все будет так просто?!

– Ты чародейка или кто? Могла бы и…

– Могла бы! – перебила Вельма. – Но, что бы я не узнала, мы не смогли бы пришить это к делу! Не в этот раз, Олег! Да и вряд ли я бы вообще что-то нашла, – добавила она, мистически погружаясь в дым сигарету. – Нужно искать девочку, – задумчиво протянула чародейка, высматривая что-то в потолке. – Ту, чья помада на пенисе священника. Она последняя видела его живым. И она же, вероятно, видела убийцу.

Литвинов, которого снова охватили не абы какие подозрения, обменялся взглядом с Усовым, как обычно готовым прийти на помощь чародейке во всем, чтобы ее дурная голова не задумала.

– Она сама может быть убийцей, – резонно возразил Литвинов. – Или быть уже такой же дохлой, как и священник.

– Вряд ли, – снова задумчиво протянула Вельма, переместив взгляд на чашку, с которой пил адвокат.

– Звучит как план, – оживился Усов.

– Вот ты планом (имеется в виду план – наркотическое вещество, слэнговое название марихуаны – прим. автора) и займись! – Усов в непонятке выгнул брови. Не с того поколения он был, чтобы такое знать. И высшее образование ему в этом помочь, увы, не могло. – Подергай своих телок-метелок, – раздраженно сказал Литвинов. – Может, кто, что слышал про склад наркош.

– Дурная работа, – прокомментировала Вельма.

– К самим наркошам не суйся, – продолжил Литвинов, без всякого стыда пропустив ее слова мимо ушей.

Да, присутствие именно "Единорога" в организме священника было не подтверждено, да и в случае его подтверждения сей факт вовсе не указывал на кражу со склада, ведь в принципе так уж весь наркотик, включая улицы, изъять было невозможно. Плюс существовали дубликаты, то есть подделки, но все же попытать удачу талантами Усова, в смысле, умением флиртовать со всякими полезными телками в разных отделах и ведомствах, стоило. Вдруг что-то всплывет. Ну, а если нет, то по крайней мере влюбленная физиономия старшего лейтенанта не будет мозолить майору как левый глаз, так и правый.

– Лады! – Воодушевленный тем, что будет работать с Вельмой, Усов подал ей руку, но вместо ответного жеста получил ключи от машины, которую чародейка телепортировала к участку.

– Мне кое-что надо сделать.

Усов на секунду-другую скис, но быстро взял себя в руки.

– Окей. Тогда до вечера? – Его уверенная интонация взвизгнула шинами и бесконтрольно скатилась в вопросительную, где и заглохла.

– Ага! – Вельма встала и, поправив шляпу, кинула на Усова весьма выразительный взгляд, после чего исчезла.

Наверное, она ему что-то сказала мысленно, от чего Усов прямо-таки расцвел новыми оттенками любви, от чего, в свою очередь, чуть не блеванул Литвинов, но к его счастью старший лейтенант быстро свалил, забрав с собой все вышеупомянутые оттенки.

Литвинов откинулся на спинку расшатанного кресла и заложил руки за голову. Надо было работать, а работать было не с чем. Майор пробежал взглядом две папки с предыдущими убийствами, по которым тоже не было сдвигов. Оба тела так и были не востребованы для погребения и все еще лежали в морге, а сам Литвинов из-за гавканья полковника не мог выписать разрешение на погребение за счет бюджета. Времени, правда, для этого прошло маловато, но все же с тех тел было мало проку, а продвижек в расследованиях так и не появилось.

"А теперь еще и священник повис", – невесело подумал майор. Ох, чуял он, что это дело ему особенно аукнется!

Сдвинув папки подальше от глаз, Литвинов полез в свой любимый нижний ящик, в котором со времен ссоры с Вельмой снова появилась бутылка. Не водки, правда, а коньяка, но тоже ничего было.

Взяв чашку Вельмы, Литвинов допил остатки ее кофе и плеснул немного коньяка. В том самом ящике, в котором пряталась бутылка, также лежали их с Усовым наработки по мороку. В свое время они побывали у Вельмы дома, после чего девственно непрочитанными ею снова вернулись в отдел.