Покойная бабушка, собственно, и подарившая ему крестик, учила его всякому, но в силу юности все ее учения, влетавшие в одно ухо, тут же вылетали через другое. Ну, а после переворота, во время которого Литвинов всякого ужаса повидал, так и вообще все полюса веры сместились на столько, на сколько это вообще было возможно. И, если бы он не сросся с крестиком, причем так, что вообще забыл о нем, то Литвинов давно бы перестал его носить.
"Та п*здец!" – вспыхнул Литвинов, заметив, что один из прихожан снимал преображение Вельмы в пай девочку на телефон.
Заметила ли чародейка сей момент, или же нет, осталось для майора неизвестным, как и то, собиралась ли она следом за шляпой преобразовать свои крутые джинсы в юбку, и к превеликому сожалению в данный момент он сам не мог затолкать тот телефон прихожанину в глотку, ибо к ним уже семенил настоятель: мужик, к слову, отнюдь не мелкий, как и его мертвый священник.
– Вон! Вон отсюда, шваль такая! – загромыхал настоятель, едва ли не сбив своим пузом Усова с ног.
– Как некультурно! – Вельма, будто ожидавшая подобного, скривила губы в полуусмешке. Убогий платочек с ее прелестной головы сдулся, снова уступив место остроконечной шляпе. – А главное, как не по-христиански! – предосудительно добавила она, сверкнув янтарными вкраплениями.
– Выбирайте выражения! – грозно пукнул Усов, храбро шагнув вперед.
Литвинов же, который и сам бы не постеснялся реально пукнуть в святых стенах церкви, придержал вспыхнувший и в нем праведный гнев в связи с оскорблением чародейки, между прочим, оперативника при исполнении, и полез за ксивой. Ситуацию она спасти не могла, но была вероятность, что заткнуть рот настоятелю, к тому же попавшему в кадр все того же прихожанина с телефоном, очень даже могла.
Настоятель со всей набожностью побагровел и шаркнул ногой, как бык перед нападением.
– Спецотдел. – Литвинов вовремя ткнул ему ксиву. – Мы расследуем убийство вашего священника, – намеренно громко сказал он.
Среди прихожан, услышавших майора, поднялся тревожный шепот. Они начали креститься и испуганно переглядываться между собой.
Настоятель это заметил и в его глазах вспыхнул злобный огонек, ведь он оказался в весьма затруднительном положении: с одной стороны, ему кровь из носа нужно было облить чародейку дерьмом, с другой – на своем примере доказать своим дражайшим прихожанам, что сие действие совершалось исключительно во имя Господа, нашептавшего настоятелю обратить с помощью дерьма грешную душу чародейки… Куда или во что – Литвинов не знал, но точно куда-то и во что-то, короче, что чародейке было на х*й не нужно.
"Мама! Роди меня обратно!" – про себя констатировал майор, пряча ксиву, наделенную не абы каким оказывается волшебством.
– Еще вопросы есть? – вслух сказал он настоятелю, все еще решавшему сложнейшую дилемму. – У нас вот есть!
– Все вопросы к нашему адвокату, – додумав-таки в верном направлении, заупокойным голосом выдал настоятель и указал на дверь.
– Шикарный был план, – без всякого выражения отметила Вельма, подкуривая на улице сигарету.
Фактически она озвучила то, что думал не только сам Литвинов, но и по ходу Усов, тыкавший пальчиками свой новейший iphone, дабы выяснить, о каком адвокате говорил настоятель. Впрочем, то, что майор был согласен с чародейкой и, вообще-то, все еще взбешен тем, что ее оскорбили, вовсе не означало, что добрая порция гнева не приходилась и на саму Вельму.
– Надо было не вы*боваться! – рыкнул Литвинов, смерив чародейку угрюмым взглядом.
– Даже если бы мы пошли вдвоем, нас бы все равно погнали, – снова встал на защиту Вельмы старший лейтенант, отвлекшись от телефона. – Пропись "спецотдел" в наших удостоверениях это бы обеспечила по любому, – добавил он.
Литвинов пропустил мимо ушей аргумент Усова, хотя старший лейтенант и тут был прав, ведь спецотделы по закону включали в себя чародеев, которым, как их спецотдел в полном составе смог убедиться, в церкви были не рады.
Вельма же, в свою очередь, пропустила мимо ушей слова самого Литвинова и, даже не подумав хотя бы сделать вид, что ей было стыдно за свои провокационные действия, с надменным видом выпустила пышное кольцо ароматного вишневого дыма, мол, не благодарите, что промолчала про члены, помады и блестки. Это был бы фурор, бл*дь! Да похлеще, чем если бы из ее шляпы вылез кролик и насрал бы настоятелю в карман! Или вообще, упаси Господи, на голову!
Тряхнув головой, Литвинов с чувством сплюнул в туман. Мысли о личном кролике Вельмы нагнали на него аппетит, но нужно было возвращаться в участок. Само дело об убийстве, увы, себя не раскроет, а пожрать можно будет и в участке, предварительно заказав что-нибудь.
Дежурный сержант на КПП лениво цеплял советский дождик, который его коллега (а также коллега до его коллеги) не удосужился повесить раньше, ограничившись лишь парой облезших шаров, криво повешенных над стопкой серых бланков для оформления того, что никто и никогда на памяти Литвинова не оформлял.
– Майор Литвинов!
Литвинов, витавший где-то между кроликом (тушеным, разумеется) и трупом священника, не обратил внимания на то, что его кто-то звал и не прошел дальше первого гадюшного туалета, расположенного сразу за КПП, лишь потому, что чародейка, вилявшая задом впереди него, вдруг резко остановилась.
Литвинов, в которого в свою очередь впилялся Усов, разумеется, пытавшийся его обогнать, дабы быть рядом с чародейкой, неохотно повернул голову в сторону ободранных стульев, приблизительно его ровесников. Честное слово, в их участке не было ни одной новой вещи! Ну, или хотя бы не сломанной!
– О! Олег Иванович! – Дежурный спрыгнул с еще одного ободранного стула и высунул голову в окошко. – К вам посетитель! – Дежурный засунулся обратно и принялся лихо листать журнал. – Эмм… Ряжский… Эмм…
– Валентин Петрович, – закончил за дежурного незваный посетитель в дорогой темной одежде и с кожаным портфелем.
Литвинов потер подбородок, успевший покрыться легкой щетиной, и смерил худощавого мужчину оценивающим взглядом. Необъяснимо, хотя и ожидаемо, он ему не понравился. Майору ведь вообще никто не нравился, и лишь избранным удавалось пробить его железный купол.
– Я адвокат, – между тем продолжил Ряжский, скользнув взглядом по Вельме. – Меня нанял…
– Да я понял, – перебил Литвинов, также обратив взгляд, только мысленный, на чародейку.
В принципе не чувствительный ко всякой фигне, майор мог смело поставить себе зачет, а то и подать заявку на какую-нибудь медаль, ибо ему открылось абсолютно неизведанное: майор ощутил… Точно он не понял, что, но что-то. В смысле от чародейки. Она что-то делала, и отчего-то Литвинов был уверен, что это было чем-то большим, чем штатное сканирование.
"Что за х*й?" – мысленно спросил он.
Чародейка не ответила, и затягивавшаяся пауза на ряду со взглядом адвоката, снова обращенного на Литвинова, стала раздражающей, но еще большим минусом в копилку Ряжского стало то, что именно он посмел ее нарушить.
– Я постараюсь ответить на ваши вопросы касательно отца Димитрия, но вряд ли на все. К сожалению, я также вынужден уведомить вас, – его взгляд вновь метнулся к Вельме, а рука с длинными пальцами в кожаных перчатках с глянцевым отливом ловко юркнула в портфель, откуда достала какой-то лист, – что настоятелем Мефодием была подана официальная жалоба.
– На каком основании? – подал голос умничка Усов, так гордившийся своим высшим юридическим образованием.
– Здесь все написано, – сухо ответил Ряжский, небрежно передав лист подошедшему к нему старшему лейтенанту. – Так у вас есть вопросы? – справился он. – Простите, а то я спешу, – тут же добавил адвокат, не обращая внимание на явно читавшего по слогам Усова.
Литвинов, так и не дождавшийся ответа от чародейки, с четким осознанием того, что в свете жалобы на Вельму его день стал существеннее дерьмовее, жестом пригласил адвоката следовать за ними.
Ряжский устроился на диване, и майор, занявший свое место за столом, откровенно не знал, что с ним было делать. В смысле, на какие вопросы адвокат мог ответить? Да ни на какие! Однако кое-кто его мнение не разделял.
