Я стараюсь не думать об этом слишком много, потому что в противном случае мои узы начинают действовать.

Сейдж прочищает горло, а затем настраивается на разговор с Нортом: — Кто-нибудь собирается выпустить Атласа из его камеры в ближайшее время? Мы все знаем, что он не член Сопротивления.

Нокс насмехается и подносит свой стакан с виски к губам. — А мы знаем? Потому что он Бэссинджер. Ничто здесь не имеет смысла, кроме его принадлежность к этой мрази.

Это как наблюдать, как у Сейдж на моих глазах вырастает хребет. Я стараюсь впитывать каждую секунду, чтобы потом поделиться этим с Оли. Скоро. Скоро я поделюсь этим с ней.

— Я наблюдала, как он ухаживал за ней в течение нескольких месяцев. Если бы я верила, что кто-то из ее Связных пытался причинить ей вред, это был бы ты, Дрейвен.

Уф.

Я обмениваюсь взглядом с Нортом, ожидая, что он бросится на защиту Нокса, но он просто снова смотрит на найденные нами стенограммы экспериментов над БО.

Записи Сопротивления о пытках моей Привязанной.

Нокс ухмыляется в ответ Сейдж, не обращая внимания на кошмар, который просеивает его брат, и говорит: — И вот так Сопротивление продолжает побеждать, изображая доброе и любящее лицо, чтобы завоевать доверчивых женщин.

Гейб кладет нож и вилку обратно на стол, а Сойер с рычанием отодвигает от себя ноутбук. Явно назревает драка. Нокс только ухмыляется, и его глаза вспыхивают черным, когда он готовится отбросить их всех от себя с помощью своих существ, но вместо этого застывает на секунду, а затем огрызается на Норта: — Она отдала существо Кайри. Он не ее, чтобы просто так отдавать его.

Норт поднял на него глаза, а Нокс выругался под нос и пробормотал: — Она отдала его… для защиты в лагерях. Она знает, что там происходит с женщинами.

На мгновение воцаряется тишина, а затем Сейдж бросает руку в его сторону в режущем жесте, огрызаясь: — Какая же она ужасная, «хитрющая» женщина, что бежит спасать людей! Даже когда Оли заперта в одном из этих чертовых лагерей, она думает о других. Так что иди и скажи мне, какие мы оба идиоты, что поверили Атласу, потому что твое слово для меня ничего не значит. Ничего, Дрейвен! Ты просто обиженный, извращенный человек, которому нужен гребаный психотерапевт и протрезветь, черт возьми.

Тем не менее, Норт ничего не предпринимает, чтобы вмешаться.

Что бы ни происходило между братьями, я никогда не видел, чтобы они вели себя так раньше. Никогда. Норт защищал, заботился, покрывал и опекал Нокса на протяжении всех его подростковых лет. Он никогда не позволял ему сражаться в собственных битвах, как сейчас, не вмешиваясь и не используя свой дар.

Гейб игнорирует Нокса и обращается к Норту: — Ты собираешься поговорить с ним или мы просто… оставим его там гнить, пока не вернем Оли? Есть ли здесь какой-то план, или мы просто надеемся, что он исчезнет?

Нокс бросает на меня взгляд с другого конца стола, но я не хочу говорить об этом слишком много в присутствии остальных. Сойер оглядывает всех нас и откидывается на спинку стула в ожидании ответа, придвигаясь ближе к сестре, чтобы защитить ее.

Норт тщательно подбирает слова, но не отступает. — Он доказал, что у него есть знания, которые могут быть только у человека со связями в Сопротивлении. Он солгал нам или, по крайней мере, утаил правду.

Гейб пожимает плечами в своей очень юношеской манере. — Оли тоже. Никто из вас не предлагает запереть ее, когда она вернется домой.

Глаза Норта сузились в ответ. — Олеандр не участвует в этом обсуждении, и она была похищена Сопротивлением. Она жертва, а не возможный заговорщик.

Сейдж пристально смотрит на него, затем делает вдох и вклинивается: — Оли будет в ярости, и вы все это знаете. Я ничего не могу сделать, чтобы заставить вас отпустить его, но предупреждаю, она перейдет на восьмой уровень ужасающей Связной, когда узнает…

Норт прерывает ее: — Атлас в изоляции. Он в своей комнате, его кормят три раза в день приличной едой, у него есть доступ ко всем привычным удобствам, кроме телефона и интернета. Он ни в коем случае не страдает, и я могу заверить тебя, что когда Оли будет дома, я напрямую поговорю с ней об этом. Я принял во внимание ее мысли и чувства, не сомневайся.

После того, как Норт спас ее из горящего здания и прикрыл, он явно получил от Сейдж несколько плюшек, и хотя она строго посмотрела на него, она кивнула и вернулась к еде.

Это худший ужин с тех пор, как Нокс перестал притаскивать сюда женщин, чтобы раззадорить нашу Связную. Я доедаю свою тарелку так быстро, как только могу. Когда я заканчиваю, Норт убирает свои файлы, его собственная тарелка все еще наполовину заполнена, и он отодвигает ее без раздумий.

Мы выходим через кухню в служебные коридоры, которые проходят через здание для персонала. Когда я собираюсь последовать за Нортом, Нокс хватает меня за руку, чтобы остановить, его глаза темнеют в приглушенном освещении. Я призываю Норта идти без меня, а затем поворачиваюсь к Ноксу.

Он не пьян, но в данный момент определенно пьет больше. Скоро нам придется остановить его.

— Норт рассказал мне о твоем даре, о том, что ты можешь делать теперь, когда Привязанный с ней.

С ней.

Он говорит это так, словно даже просто ее имя — яд на его языке. Раньше меня это никогда не беспокоило, я знаю все причины, почему он такой, но сейчас это похоже на прилив кислоты в мою кровь, обжигающей все, к чему она прикасается.

Я киваю ему, не доверяя своему голосу, и он воспринимает это как подсказку к продолжению.

— Никогда не практикуй это на мне. Говорю это как твой друг. Я убью тебя, если ты хоть на секунду заглянешь в мою голову.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что он говорит правду. Мне также не нужно было быть предупрежденным им.

Я знаю, какие ужасы там прячутся.

Я пожимаю плечами и бормочу: — Не буду. Я уже говорил об этом с Нортом и буду работать над тем, чтобы попасть к нему. Тебя выпустят из этого.

* * *

В доме есть только один лифт, который спускается вниз, по уважительной причине.

Вы же не хотите, чтобы гости дома споткнулись о работу, которую мы проделали здесь, или о пленников, которых мы привезли из офиса совета. И мы определенно не хотим, чтобы кто-нибудь из приезжающих членов совета увидел Ноакса, прикованного к полу, покрытого кровью и пытающегося освободиться.

Сегодня он выглядит особенно плохо. Полагаю, три дня здесь без еды и воды делают это с человеком. Когда он слышит лифт и звук наших шагов по бетону, то дергается от своих цепей.

— Мне больше нечего сказать! — бормочет он, прерывисто и слабо, а Норт насмехается над ним.

— Мы здесь не для того, чтобы допрашивать тебя. Это уже в прошлом.

То немногое, что осталось от крови на лице Ноакса, отхлынуло, и он вскарабкивается на колени. Его голос едва ли больше, чем хрип, когда он торопливо произносит: — У меня была одна задача. Найти твою Связную и вживить ей трекер. Вот и все! Они собирались убить моих детей! Что мне оставалось делать?

Глаза Норта даже не потрудились взглянуть на меня. Мы проводили подобные допросы уже более тысячи раз. Он знает, как я двигаюсь, когда слышу ложь. Я переминаюсь на ногах, именно так, как сейчас, потому что в воздухе слова кажутся мне неправильными на вкус.

Норт выдыхает и поправляет галстук, являя собой образ спокойствия и контроля. — Ты действительно знаешь, что лучше не лгать перед Грифоном. Ты был в комитете, который отобрал его для ТакТим. Ты дал ему рекомендацию стать ведущим. Неужели забыл об этом, предав всех нас?

Ноакс наморщил нос и пробормотал: — Он ошибся, я говорю правду. Они попросили меня только вживить трекер девушке. Больше я ему ничего не давал!

Я приседаю так, чтобы быть с ним на уровне глаз. — Но ты знал о взрывчатке, не так ли? Ты знал, что подвергаешь жизнь моей Привязанной опасности.

Он хнычет и выплевывает: — Я думал, они лгут на этот счет! Я не думал, что они настолько безумны, чтобы сделать это с какой-то девчонкой. Они не полные монстры.