Затем он издает рев и падает на колени, его ноги подгибаются под его весом. Я не слышал от него подобных звуков с тех пор, как в него в последний раз стреляли во время службы, и Норт почти теряет контроль над своими узами в ответ, когда с рычанием бросается к нему. Гейб отшатывается от стола, но его руки дрожат, а лицо неестественно бледно.

Кто-то причиняет боль их Связной.

Я знаю это, потому что тоже чувствую эхо, ощущение чужой боли, и мои ладони тут же покрываются испариной. Мои узы хотят найти ее, спасти, взять боль на себя и разорвать на части того, кто посмел наложить на нее руки.

Она не моя. Я не должен так к ней относиться.

Я не должен так относиться ни к кому. Я знаю, что лучше не попадаться на эти уловки, ни за что не вернусь в эту ситуацию.

Никогда.

— Что это? Что с ней происходит? — огрызается Норт, когда его телефон начинает звонить на столе. Мы все игнорируем его, но в тот момент, когда он замолкает, включается телефон Гейба, и он ворчит на это.

— Это Бэссинджер. Он, должно быть, тоже это чувствует.

Грифон делает задыхающийся вдох. — Ее пытают. Я проник в ее голову, но она вытолкнула меня обратно. Кто-то разделывает ее.

«Убей их всех. Мерзких язычников, трогающих то, что принадлежит нам».

Я встряхиваю головой, как будто это избавит меня от звуков уз. Мои существа не любят делиться, даже с другими, и сколько бы я ни говорил им, что не хочу ее, они все равно не хотят, чтобы кто-то ее трогал.

Гейб вскакивает на ноги и огрызается: — Где же она, черт возьми? Мы идем в пустыню, посылаем команду на снег. Мы не можем больше сидеть сложа руки…

Его обрывает звучный хлопок прибывшего Транспортера, а затем Киран Блэк стонет на земле у ног Грифа, выглядя так, словно его избило все население Сопротивления. Судя по выражению лиц Норта и Грифа, лучше бы так оно и было.

Потому что Фоллоуз с ним нет.

— Приведите мне Целителя. Сейчас же, — говорит он сквозь стиснутые зубы, и Гриф падает на колени и хватается за жилет, притягивая его к себе.

Норт уже на телефоне и вызывает Феликса Дэвенпорта, второй телефон у него в руке, когда он начинает вызывать тактические группы, чтобы они были готовы к выезду.

— Где, блядь, моя Связная, Блэк?

Киран зеленеет, его зубы стиснуты от боли, когда Гриф сжимает его, и он выдыхает: — Приведите мне Целителя, и я вернусь за ней.

Я проверяю Азраила, тень, которая остается с ней и которую она изо всех сил старается приручить, чтобы выяснить, что, черт возьми, там происходит. Кайри все еще находится в одной из клеток, невредимая, но все же в ловушке. Пока нет никаких признаков опасности или неприятностей. Я говорю Азраилу, чтобы он был в состоянии повышенной готовности, и он немного хнычет, что в случае опасности будет вдали от Фоллоуз, его нежность к ней на милю шире.

— Ты оставил ее позади?!

Рычание Грифа дает понять, что он может убить Блэка за это, но любой, у кого есть глаза, может увидеть, что, черт возьми, здесь происходит. Однако Блэк достаточно хорош в том, чтобы выложить ему все начистоту.

Он издает наполненный болью рык: — У меня два перелома ноги и бушующее заражение крови. У меня не хватило сил, чтобы взять ее с собой. Как только Целитель закончит со мной, я смогу отвести вас к ней. Только найдите мне одного сейчас же, потому что она сама по себе.

Феликс врывается в дверь вместе с обоими Бенсонами и бросается прямо к Блэку, не дожидаясь приказа исцелить его. Он ругается под нос на состояние Кирана, но его дар достаточно силен, чтобы сделать это. Он лучший в своем классе и вундеркинд среди своих сверстников, что не скажешь по его скромности. Он один из немногих Целителей, которым я готов позволить прикоснуться ко мне.

Грифон отходит в сторону, чтобы Блэку оказали помощь, возвращается к столу и берет оружие, которое отстегнул от себя, чтобы поесть. Гейб движется к Бенсонам, бормоча, чтобы рассказать им о том, что произошло, а Норт практически вибрирует со своим телефоном у уха, отрывисто отдавая приказы о мобилизации команд «Альфа» и «Браво». Я чувствую его облегчение от того, что они обе уже наготове, потому что мы ждали этого момента.

— Ты можешь говорить, пока он тебя лечит. Скажи мне, что, блядь, с ней случилось, — рычит Грифон, в последний раз проверяя, надежно ли закреплено его оружие, а Блэк скрипит зубами, пока вправляется бедренная кость.

— Сайлас Дэвис — вот что с ней случилось. Сайлас Дэвис — это то, что случилось с ней и в прошлый раз. Он одержим ею. Он… разделывал ее, вот когда он услышал тебя в ее голове. Мне пришлось быстро соображать, чтобы не дать ей убить себя, только чтобы держать вас всех подальше от него.

Сайлас, мать его, Дэвис.

Просто легендарный суперзлодей Сопротивления, бугимен, о подвигах которого шепчутся в самых темных уголках мира Одаренных.

Норт смотрит на меня, и я понимаю, что для него игра окончена. Это последний кусочек головоломки в загадке, которой является его Связная. Теперь он знает о ней все, что когда-либо хотел. Он попался целиком и полностью. Теперь он принадлежит ей, независимо от того, признается себе в этом или нет.

Целитель убирает руку с груди Блэка и загибает штанину его брюк, чтобы получше рассмотреть изувеченную лодыжку. Похоже, что там не осталось ни одной костной структуры, как будто кто-то ударил по ней молотком и размолол в пыль. Феликс гримасничает, прижимая руки по обе стороны, чтобы начать восстановительное лечение и там.

При виде этого мне приходится сглатывать желчь от отголосков травмы в глубине моего сознания. Мне нужно отвлечься, напомнить себе, что это нечто совсем иное, чем то, что случилось со мной. Приходится потрудиться, чтобы мой голос звучал скучающе. — Что с тобой случилось?

Норт и Гриф видят мою попытку насквозь, но все остальные посылают темные взгляды в мою сторону, как будто их неодобрение что-то значит для меня.

Блэк смотрит на меня, пот все еще стекает по его лицу, даже когда он выглядит менее болезненно, и огрызается: — Перелом бедра случился, когда мы прибыли. Заражение крови произошло потому, что они не стали его лечить. Я сломал себе лодыжку около получаса назад, чтобы освободиться от ограничителей и попросить Оли убрать Джона Франклина, сильнейшего Щита Сопротивления, чтобы я мог вернуться сюда. Кстати, ей это удалось, ее узы наконец-то сработали, и я снял ее со стола пыток, прежде чем прийти сюда. Я проверил ее кровотечение и убедился, что все жгуты на ней надежно закреплены. Она будет в порядке там, пока Дэвис не вернется до того, как мы ее вытащим. Не хочу показаться засранцем, Дэвенпорт, но тебе нужно поторопиться.

Целитель бросает на него горестный взгляд и говорит: — У тебя был сепсис, почки отказывали, и ты был примерно в двенадцати часах от полного отказа органов. Извини, что отнимаю минуту, чтобы остановить твою приближающуюся смерть.

Сейдж издает ахающий звук в горле, прикрывая рот рукой и заглушая любые другие звуки ужаса.

Норт ругается и огрызается: — Просто скажи нам, где Олеандр. Ты можешь остаться здесь и пройти лечение, тебе нет необходимости возвращаться туда. У нас достаточно Транспортеров, чтобы добраться до нее и взять ситуацию под контроль.

Блэк проворчал и издал низкий стон, когда хрустящий звук его костей разнесся по комнате, и, задыхаясь, ответил: — Я не могу… Я не знаю точно, где это… Я просто следовал за повстанцами туда. Я могу составить карту, но у меня… нет координат или местоположения.

Я ругаюсь себе под нос, потому что, конечно, это не может быть так просто для нас, и говорю: — Сколько еще осталось до возвращения Дэвиса в лагерь? У нас мало времени, пока тебя собирают по кусочкам.

Блэк снова ворчит, когда раздается очередной хруст его костей, и рычит на меня: — Я послал его в «Аве Марию», чтобы выиграть время. Я не долбаный идиот.

Блядь.

Этого почти достаточно.

Я наблюдаю, как половина комнаты затаила дыхание, потому что Блэк прав, он точно не идиот, если послал Дэвиса туда. «Аве Мария» — это убежище в Массачусетсе, и оно представляет собой кроличью нору из ловушек, колючей проволоки и охранного наблюдения. Я знаю это место досконально, благодаря тому, что мой дядя Уильям высадил нас с там Нортом, когда я был подростком, из-за проблем с безопасностью. Даже со всеми своими кошмарными существами я не смог выбраться наружу.