Те же американцы, когда сделали свою вторую термоядерную бомбу — «сухую» и компактную, применили обогащенный литий, в котором 40 процентов было лития-6 и 60 процентов лития-7. Они полагали, что энергия взрыва будет около 5 мегатонн, но бомбу «разнесло» до 15 мегатонн. От чего пострадали рыбаки и некоторые участники эксперимента. Дело в том, что литий-7 после попадания в него нейтрона с энергией более, чем один МЭВ, превращается в литий-6, а уж он, как известно, порождает нужную цепную реакцию. К сожалению, тогда у Олега не было одной весьма нужной книги. В 1945 году, через две недели после испытаний первой атомной бомбы, в США издали отчет по созданию атомного оружия. Вскоре его перевели на русский язык, и она была издана в «Желдориздате» под названием «Атомная энергия для военных целей». Эта книга стала настольной для советских ученых-атомщиков, но на Сахалине она в единственном экземпляре имелась только в обкоме партии.

Через несколько дней после посылки секретного письма в Москву, Олег заехал в обком и там ознакомился с американскими исследованиями.

«Досадно, — рассказывает Лаврентьев, — что эта книга не попалась мне раньше. В ней я нашел… ответы на многие вопросы, до которых приходилось додумываться самому».

Он впервые узнал об имплозии — «взрыве внутрь» — при котором плутоний химической взрывчаткой сжимается до критического состояния, что является единственным способом детонации плутониевой бомбы. В соответствии с этим он делает перекомпоновку водородной бомбы в расчете на более экономичную и современную взрывчатку — плутоний, хотя и первый вариант — урановый — он не отбрасывал.

Если бы в СССР было разумное правительство и хваткие организаторы, то Олега надо было немедленно внедрять в урановый проект. Как это случилось в США, где 18-летнего студента Теодора Холла после собеседования в спецкомиссии немедленно направили в американский ядерный центр, где он успешно трудился рядом с Теллером, не забывая, правда, снабжать информацией по водородной бомбе и советскую разведку. О чем совсем недавно сделал откровенное признание.

Разведданные Теодора Холла, Клауса, Фукса, и еще двух крупных физиков вовсю использовала атомная команда СССР, а вот свои самородки остались при этом в стороне, ибо пророки бывают только в иных державах.

Рассказывают, что однажды к Томасу Эдисону пришел изобретатель и заявил, что он нашел растворитель, который растворяет все на свете.

— Буквально все? — осведомился Эдисон.

— Абсолютно все! — гордо подтвердил «изобретатель».

— А в чем вы будете держать такой растворитель? — иронично поинтересовался Эдисон…

Когда Лаврентьев обдумывал идею термоядерной бомбы, ему пришло в голову, что колоссальную энергию «термояда» можно использовать не только в разрушительных целях, но и как чрезвычайно компактный и мощный источник энергии в народном хозяйстве.

Для этого цепные реакции синтеза должны идти не лавинообразно, не по взрывному типу, а достаточно медленно и регулируемо. Вначале была идея сферического гомогенного реактора, куда поступали дейтерий и делящееся вещество (уран или плутоний), а после того, как «зажегся» дейтерии, подача делящегося материала прекращалась.

Потом появится еще ряд идей, ряд новых схем и конструкций, работа над управляемым термоядерным синтезом станет смыслом и целью всей его дальнейшей жизни.

Но тогда, на Сахалине он придумал главное — сосуд, в котором будет находиться плазма, нагретая до сотен миллионов градусов. Стенками этого сосуда по замыслу Лаврентьева станет электрическое поле, которое удержит заряженные частицы, не сгорев и не испарившись. «Это, — рассказывает Олег Александрович Лаврентьев, — и был кульминационный пункт поисков, давший ключ к решению проблемы управляемого синтеза».

Задача в принципе становится решаемой, что подвигло одного из крупных физиков на такие строки:

Насчет «дяди», конечно, физик погорячился — на дядю молодой солдат не «тянул». О нем, вообще часто писали путано и ошибочно. Так, Андрей Сахаров, которому попали на отзыв предложения Олега, сообщает в своих «Воспоминаниях»: «Летом 1950 года на объект пришло присланное из секретариата Берия письмо молодого моряка Тихоокеанского флота Олега Лаврентьева… Автор предлагал осуществить высокотемпературную дейтериевую плазму с помощью системы электростатической термоизоляции… Автор поднял проблему колоссального значения, это свидетельствует о том, что он является очень инициативным и творческим человеком, заслуживающим всяческой поддержки и помощи… Во время чтения письма и писания отзыва у меня возникли первые, неясные еще мысли о магнитной термоизоляции». Увы, ни поддержки, не реальной помощи Андрей Дмитриевич «инициативному и творческому человеку» не оказал, хотя «мысли о термоизоляции» вполне усвоил.

Вообще идеями Лаврентьева Сахаров заинтересовался чрезвычайно — термоядерный реактор ведь может давать и тритий для водородной бомбы, а также уран-233, причем довольно быстро.

Сегодня человечество стоит на пороге использования всегда не хватающей ему энергии — энергии «термояда» почти дармовой, чистой и практически неограниченной. Эту энергию, можно сказать, похитил у природы солдат Лаврентьев, сахалинский Прометей.

Но титана Прометея боги наказали — приковали к скале, где его печень ежедневно терзает орел.

Лаврентьева же наказали люди…

Как уже говорилось выше, многие писали об идеях и судьбе Лаврентьева, при том искажая и выдумывая несуществующие детали и обстоятельства. Вот как в одной книге[6] описывается восприятие идей Олега Игорем Таммом:

«Как часто бывает, поводом для интересной идеи послужило предложение неспециалиста, дилетанта. В лабораторию пришло на отзыв письмо Олега Александровича Лаврентьева, военнослужащего с Дальнего Востока, предлагавшего способ синтеза водорода. Сотрудники просмотрели и резюмировали: «Электрическое поле как изоляция плазмы — не выдерживает критики».

— Покажите! — Игорь Евгеньевич пробежал глазами письмо, кивнул головой в знак согласия «приговором», отдал его сотрудникам, задумался. — Впрочем… Дайте-ка еще разок взглянуть! В этом предложении, — Тамм очеркнул ногтем пальца кусочек текста, — что-то есть. Надо бы прокрутить.

«Прокрутка» предложения и натолкнула одного из молодых физиков на мысль использовать в качестве термоизоляции магнитное поле.

— Черт возьми, — радостно развивал он мысль, — плазма — проводник! Попав в магнитное поле, ее ионы и электроны не смогут свободно двигаться поперек магнитного поля. Это свойство и послужит уздой. Так?

— Именно так, — подтвердил Игорь Евгеньевич.

— Значит, магнитный термоядерный реактор?!

— Да здравствует МТР!

— Даешь МТР!

Воспитанная в таммовских традициях высокопорядочности молодежь тут же подготовила письмо на имя начальства, где сообщала, что именно идея Лаврентьева послужила толчком к предложению создать магнитный термоядерный реактор. Высказывалось мнение о целесообразности отзыва Лаврентьева из армии и привлечения его, поскольку, видимо, он имеет какую-то специальную подготовку, к работе над МТР. Игорь Евгеньевич отнесся к письму с одобрением и тотчас же его подписал.

Спустя некоторое время у физиков появился плотный, рослый парнишка с несколько неправильными чертами крупного лица и, чуть набычившись, представился:

— Олег Лаврентьев.

Узнав о том, что парень призван в армию прямо со школьной скамьи и никакого специального образования не имеет, ошеломленные ученые приняли меры экстраординарного порядка, и вскоре Олег Лаврентьев стал студентом физфака Московского государственного университета».