Успешное начало позволило в 1967 году создать новый вариант ловушки С-3, где удалось добиться температуры в три миллиона (!) градусов.

К тому времени появились первые иностранные публикации об экспериментах, где использовались аналогичные идеи. Некоторые авторы, правда, ссылались на Лаврентьева.

Чтобы «застолбить» идею, Олег Александрович послал заявку на открытие. Перед этим он долго и упорно звонил Сербину, чтобы тот подтвердил текст сахалинского письма, однако секретарша упорно отвечала: «Нет на месте». После ему сказали, что архивы ЦК тех времен уничтожены, и Лаврентьев стал тогда просить подтверждения у Сахарова.

Это оказалось еще более трудным делом, но, в конце концов, Сахаров прислал подтверждение. Однако Госкомитет по изобретениям этой справке академика и трижды Героя не внял — там верили только бумажке с печатью. Еще год ушел на то, чтобы уговорить академика поставить печать на справке. И вот, наконец, после многих напоминаний, писем и звонков Андрей Дмитриевич сделал то, что нужно было давно — прислал подтверждение и справку:

А в украинском сборнике «Наукова думка» вышла статья Лаврентьева о ловушках. Один студент Иллинойского университета Том Долан — специально выучил украинский, чтобы читать в оригинале статьи Олега — настолько он увлекся его идеями. Он шлет запрос:

Позже в Квебеке Долан строит электромагнитную ловушку, предлагает заключить соглашение о научном обмене, но Госкоматом отвергает переложение.

Лаврентьева приглашают на международные конференции, предлагают совместную работу и оплату всех расходов по переезду, но его не выпускают из этого большого концлагеря — СССР. Замалчивать его успехи уже нельзя и, в конце концов, принимается программа «Юпитер» по созданию термоядерного реактора на базе электромагнитной ловушки.

Начало было оптимистичным, первые результаты радовали, но позже, при переезде в новое здание, его установкам не нашлось места, а потом не нашлось и денег…

В недавних опытах, проведенных Лаврентьевым, было получено увеличение энергии на выходе, плазма уже удерживается секундами — значит, термоядерный реактор становится реальным. Нужны деньги на полномасштабную установку «Юпитер-2», но их нет.

Деньги тратятся на ТОКАМАКИ — огромные сооружения стоимостью 4 миллиарда долларов. Хотя Лаврентьев считает, что удержание плазмы в ТОКАМАКАХ на два порядка хуже — теоретически, а практически — на все три порядка. И строить такие «египетские пирамиды» под силу только сообществу государств, но большие деньги — это большие зарплаты, зарубежные командировки, конференции…

Даже если ТОКАМАКИ заработают, полагает Олег Александрович, практическая ценность их будет нулевой. Чтобы получить увеличение энергии на их выходе, нужно на вход подавать гигаватты мощности — для этого потребуется отдельная электростанция. Ловушкам же требуется на входе в тысячи раз меньшая энергия — мегаватты, стало быть, они станут источниками электроэнергии в любом городе, районном центре. И строить их несравненно дешевле.

А топлива нужно всего десятки граммов (!!) в год, причем, ни топливо, ни отходы не радиоактивны. Проблема энергетического кризиса станет решаемой даже в бедных государствах…

В свои 70 лет Олег Александрович Лаврентьев бодр, полон силы и твердо намерен реализовать мечту всей своей жизни. У него более 100 опубликованных работ, более 30 изобретений. Но самое любимое, самое важное детище его еще не стало полностью на ноги.

Несмотря на многие неудачи и преследования, он не озлобился, не сосредоточился только на поисках виноватых, хотя нечестность и подлость считает самыми страшными пороками. «Он бесконечно предан, — говорят его близкие, — своей семье и своей идее. Его кумирами остались Резерфорд, Курчатов, Королев. Если бы не стечение обстоятельств, он мог встать в ряд с этими людьми».

Разочарования принесли боль, тревожит его и то, что он еще не добрался до вершины. И никто не хочет в этом помочь.

Неужели этот талантливый ученый и гениальный изобретатель не нужен своей родине — России? Неужели России не нужна дешевая электроэнергия с бесконечными запасами горючего? И неужто в страну Иванов, не помнящих родства, вернется, как раньше возвращались из-за рубежа изобретенные у нас паровоз, радио, телевидение, персональные компьютеры, так же и реактор чистой, почти дармовой энергии на основе магнитных ловушек?!

Эйфория после взрыва «слойки» продолжалась до конца 1953 года. «Шум был большой, — вспоминает один из разработчиков первого настоящего термоядерного заряда Лев Феоктистов, входивший тогда в группу Зельдовича, — как же, огромная победа советской науки! Посыпались награды, дачи, автомашины «Победа», громадные сталинские премии (в несколько раз больше открытых) и прочие почести. Мы были как бы в стороне и немного завидовали».

Уверовав в свою гениальность, Андрей Дмитриевич решился на отчаянный шаг — не посоветовавшись со старейшинами Зельдовичем и Харитоном, он, ничтоже сумняшеся, изложил в докладной записке Малышеву проект следующего «изделия» — с «экзотическими особенностями». Сахаров решил исключить литий и применить сжатый дейтерий.

«Я был против этой идеи с самого начала», — говорит Юрий Романов. Но Андрея Дмитриевича занесло, и он уже не отступал от авантюры. Виной тому была, как признавался потом Сахаров, «…моя самонадеянность… некое головокружение, подкрепленное успешными испытаниями и моей тогдашней манерой держаться — внешне скромной, а на самом деле совсем наоборот».

Бывший паровозостроитель, а ныне зампредсовмина Малышев, без проведения экспертизы вынес проект анонсированного «изделия» на президиум ЦК КПСС, где уже председательствовал Георгий Маленков.

Приглашенный туда же Сахаров несколько дрогнул и стал, наконец, сомневаться в успешности своего проекта. Поэтому пояснения он давал крайне осторожно, с многочисленными оговорками и недосказанностью.

Старая лиса — Вячеслав Молотов — почувствовал его колебания и стал задавать прощупывающие вопросы, но у «стойкого большевика» не хватило квалификации, чтобы разобраться в «экзотических особенностях».