Не успел Ивейн возразить, что его не совсем прельщает роль приманки, как Шип уже бросился к началу переулка и залез в пустую бочку, бесшумно закрыв за собой крышку. Ивейн вытащил меч, пытаясь унять небольшой мандраж. Он услышал приближающиеся голоса, которые показались ему на удивление знакомыми. Около входа в переулок показались орк в круглых очках и меднобородый гном.

— Эй! — с облегчением окликнул друзей Ивейн, пряча меч в ножны.

Его друзья, увидев Ивейна, не мешкая направились к нему. Тут Ивейну пришла в голову мысль, что гремлин вряд ли знает о том, что перед ними друзья Ивейна.

— Стойте, там… — попытался предупредить своих друзей Ивейн, но было уже слишком поздно.

Гремлин выпрыгнул из бочки, будто из заводной детской игрушки. Приземлившись на спину Кремню, он занес меч для удара, но гном, не растерявшись, схватил гремлина за шкирку и отбросил его в сторону. Сгруппировавшийся в полете гремлин сумел приземлиться на ноги, правда, выронив меч. Он достал из голенища сапога нож и стал медленно обходить орка. Громхак вытащил из ножен изогнутую саблю, и, издав воинственный клич, бросился на гремлина. Ивейн, наконец, опомнился и понял, что если он немедленно не вмешается, то, в конце концов, в переулке окажется одним покойником больше. Набрав полную грудь воздуха, он закричал:

— Хватит!

Все трое участников потасовки застыли на месте и недоуменно уставились на Ивейна.

— Это Громхак и Кремень, мои друзья, — быстро объяснил Ивейн, пользуясь секундной передышкой. — А это Шип — он друг Буги, того гремлина, который помог мне с жетоном.

Все немного расслабились и убрали оружие. Ивейн начал было рассказывать друзьям о той ситуации, в которую они влипли, но Шип не дал ему закончить. Не тратя времени, гремлин подобрал меч, засунул обратно в голенище сапога нож и осторожно выглянул из-за угла, озираясь по сторонам.

— Хватит трепаться. Пошли в трактир там и продолжите свои нежности.

— Прошу прощения, но мне нужно заскочить к себе и мы с Кремнем как раз направлялись в мой дом. Сочту за честь, пригласить вас к себе в гости, — произнес орк, поправляя очки. — Я живу буквально в нескольких кварталах отсюда.

Гремлин поначалу протестовал против непредвиденной остановки, но быстро сдался под напором остальных и обещанием орка накормить их завтраком. Внутри дом Громхака полностью соответствовал ожиданиям Ивейна о том, где должен жить орк работающий библиотекарем. Все комнаты от прихожей до гостиной были полностью забиты книгами — они лежали на столах, стульях, громоздились на полках нескольких шкафов, покосившихся от тяжелой ноши, и стояли огромными стопками прямо на полу. Самая высокая из них едва ли не доставала Ивейну до макушки, а Шип и Кремень и вовсе могли спокойно спрятаться среди книжных столбов. Из-за того, что библиотека, где некогда работал орк, теперь стояла закрытой, ему пришлось перетащить весь ее ассортимент к себе, но Ивейн догадывался, что Громхак и со своей личной коллекцией литературы вполне мог открыть собственную библиотеку. Помимо книг дома у орка находилось столько оружия, что их количеством можно было вооружить небольшой отряд. Кремень восторженно цокал языком, осматривая висевший на стене полуторный молот, едва ли не в полтора его роста, а Шип осторожно пробовал пальцем остроту зубьев небольшого метательного трезубца, стоящего прямо у стены.

Громхак извинился перед гостями за беспорядок и на скорую руку освободил место на столе и стульях, бережно переложив стопки книг прямо на пол. Юркнув на кухню, орк с гордостью сообщил, что он конечно не любитель хвастать, но лучше него чай в этом городе не делает никто. Во всяком случае, это слова министра образования Скордской Республики. Пока они ждали гремевшего посудой радушного хозяина, Ивейн с интересом разглядывал обстановку. На стене прямо над письменным столом висела довольно неплохая картина, на которой был изображен белокожий орк, сидящий прямо на земле скрестив ноги. Одет он был лишь в медвежью шкуру, накинутую на манер плаща и холщовые штаны. Голова орка была полностью обрита, а тело его покрывали многочисленные замысловатые татуировки. На коленях орк держал огромное копье. Ивейну показалось, что лицо орка на картине чем-то напоминает ему Громхака, но не мог судить об этом с точностью, а спрашивать об этом показалось ему немного не тактичным.

Кремень, устав рассматривать оружие со скучающим видом уставился в окно. Большинство гномов не признавали общепризнанную письменность, предпочитая перу и бумаге высекать на камне. Как говорили сам гномы бумага — материал хрупкий и недолговечный, который легко уничтожить сжечь или порвать. А вот камень — другое дело, он живет тысячи лет и хранит вместе с собой историю.

Ивейн вспомнил рассказ одного своего университетского профессора, гнома Горина Золотоносца. «Как-то раз, — вещал преподаватель полусонной аудитории, — один мой знакомый — не шибко знаменитый гномий поэт — возвращался к себе домой, неся под мышкой один из своих новых трудов, которым хвастался перед друзьями. А так как сами понимаете, — Горин лукаво улыбнулся, — гномьи посиделки обычно заканчиваются довольно поздно, то изрядно охмелевший слуга музы споткнулся и разбил об землю табличку со своими стихами. Однако его это не особо расстроило, так как первым делом проспавшись и вспомнив ночной казус, он тут же бросился высекать новую поэму, которая начиналась так: «О, жизнь! Как камень ты — порою тяжела и вечна, но вместе тем бывает так, что разлетаясь на куски, уходишь скоротечно…». За этот труд, высеченный на более чем десяти плитах, он получил огромную популярность и уважение даже во внешнем мире и даже удостоился чести был увековеченным в пещере славы родного клана. Видите, господин Ивейн? — он вспомнил, что практически вжался в стол под взглядом гнома, — если в следующий раз вы не придумаете хоть какой-либо интересный рассказ о том, почему не подготовили свою работу, можете даже не заходить в аудиторию. Итак, а теперь достаньте перья…»

А вот гремлин, напротив, с интересом листал огромную энциклопедию в толстенном кожаном переплете. Позолоченные буквы на обложке гласили: «Разные небывалые твари и методы их убиения. Том II».

Громхак вышел с кухни, держа в руках поднос с четырьмя дымящимися фарфоровыми чашками на блюдечках, большим кругом сыра, нарезанным хлебом и несколькими кусками вяленого мяса. Когда все расселись и принялись за еду, Ивейн подробно пересказал им события прошлой ночи. Ивейн был полностью согласен с министром образования — чай был поистине великолепен с незнакомым Ивейну слегка терпким привкусом. Когда Ивейн закончил (гремлин поначалу встревал в его рассказ, по большей части костеря безбородого гнома, но, в конце концов, полностью занялся едой), Кремень не спеша заговорил, подергивая бороду, а орк начал переводить слова гнома. Когда он вернулся в «Храп кабана», Гилберт рассказал ему, что Ивейн ушел в трактир гремлинов разузнать о реагенте и, пообещав вернуться к полуночи. Когда он не явился в назначенное время, они подождали еще час, а после отправились на его поиски. Расположение «Пьяного гремлина» им любезно подсказал сатир.

Добравшись до трактира, они обнаружили вместо него лишь полуобгоревшие развалины и огромное количество стражников, рыщущих по всей улице. Гилберт расспросил местных зевак, которые не упустили возможности поглазеть на бесплатное представление, но от этого было мало толку, так как каждый из них поведал свою версию событий.

Одна барышня, например, покачивая в руках грудного ребенка, рассказала о том, что в трактире показывал фокусы известный иллюзионист, который каким-то образом заставил исчезнуть нескольких посетителей. А когда не смог вернуть их обратно взорвал стену, чтобы сбежать от разъяренной толпы. И это — абсолютная правда, так как ей рассказала об этом сестра ее друга, дядя который раньше мыл тарелки в «Пьяном гремлин». А пожилой господин, обдавая их запахом, достойного целого подвала с вином, горячо вещал на всю округу, что: «Эти проклятые гремлины получили по заслугам! Ночным созданиям не место в Распутье — вот и подпалили их!» пользуясь тем, что поблизости не было ни единого гремлина.