В следующие несколько мгновений в комнате повисла тишина. Даже Шип разинул рот от удивления, смотря на стражника, рухнувшего на пол с лезвием в горле. Издав несколько булькающих звуков, парень затих — а гном, тем временем, достал из-за пазухи круглую колбу с красной жидкостью, напоминающую кровь и швырнул ее в ближайший шкаф.

С громким звоном пузырек разлетелся на осколки— а после деревянный пол, шкаф, диван и часть стены, на которые попало хотя бы несколько капель зелья, мгновенно вспыхнули. От неестественно быстро растущего пламени, пустившегося в дикий пляс по всей комнате, тут же пошел едкий вонючий дым, разъедающий глаза и забивающийся в ноздри.

Пока Ивейн и гремлины судорожно кашляли и терли глаза, гном вырвал застрявшее в древесине оружие, повесил топоры на пояс и ринулся в сторону взорванной стены. За ним поспешил Крысло, в спешке даже позабывший о своем мече — и вот они уже скрылись в темном тоннеле, тогда как голоса с каждым мгновение становились все ближе.

В это время Шип безуспешно пытался поднять потерявшего сознание Буги, однако силенок на это у него явно не хватало. Ивейн, задыхаясь, поспешил ему на помощь — вдвоем они кое-как справились со здоровяком (при этом Ивейн успел подумать, что и представить не мог, насколько тяжелым может быть гремлин). Он было дернулся в сторону тоннеля, однако Шип указал Ивейну на дальний угол, и они поспешили туда, волоча за собой раненого гремлина, который снова потерял сознание. Когда они приблизились к стене, гремлин дернул один из светильников, оказавшийся рычагом. Часть стены вместе с ковром отъехала в сторону, и они нырнули в очередной скрытый проход.

Спустя некоторое время бега по извилистому коридору (хотя бегом это можно было назвать с трудом) все трое оказались на небольшой площадке перед вбитыми прямо в стену скобами. Не без труда поднявшись наружу вместе с раненым гремлином, они вылезли через деревянный люк и оказались в каком-то хлеву. Под возмущенное хрюканье местных обитателей они наскоро захлопнули крышку обратно, закидали ее грязью и поспешили на улицу.

Только сейчас Ивейн почувствовал, что каждую его мышцу сводит от усталости, а горло словно изнутри режет ножом. Однако хоть они и ускользнули от стражи, праздновать победу было рано. Повсюду раздавались крики, вопли и шум трещоток, а темноту ночи рассеивал огонь пылающей таверны, которая теперь была в паре кварталов.

Шип уверенно вел их сквозь переплетения переулков, не задерживаясь ни на миг и каждый раз уверенно выбирая нужный поворот. И вот, наконец, они вышли к неприметному зданию, стоявшему в глубине небольшой улочки. Выпустив Буги (Ивейн чуть не уронил бедолагу на землю, но все же смог удержать его в одиночку, пускай и из последних сил), Шип достал из кармана связку из множества ключей, открыл дверь и помог Ивейну занести в дом раненого гремлина.

Заперев замок и накинув засов, Шип молча ткнул пальцем на скособоченную лестницу. Поднявшись на второй этаж, и аккуратно положив раненого гремлина на постель, Ивейн хотел было сказать, что им следует немедленно найти лекаря, но тут вдруг Шип, кровать с раненым гремлином и стены вокруг пустились в пляс. Ивейн хотел спросить у Шипа, что тут происходит и почему он приволок его в такое странное место, как увидел быстро приближающийся пол.

Ну, сначала я взял щепочку взрывающегося порошка, добавил пару чуть-чуть серы, взял пинту мышьяка, чихнул и случайно вылил все это в один котел.

М. Взрывкинс, гремлин-алхимик об одном из своих открытий

Кое-как разлепив глаза, Ивейн поначалу замер от ужаса, не увидев ничего, кроме беспросветного мрака. Он что, ослеп?! Однако не успел Ивейн как следует поддаться панике, как вокруг понемногу начали возникать очертания каменных стен, покрытых пушистым мхом. Он попытался было встать, но не смог даже пошевелить рукой и, повернув голову, обнаружил, что прикован за руки к той самой каменной плите, на которой провел несколько дней и ночей в камере. Ивейн тихо выругался. Похоже, стражники все-таки отыскали укрытие гремлинов и бросили всех троих за решетку. В этот самый момент над ним вдруг навис лейтенант Мартин. Глядя Ивейну прямо в глаза, он покачал головой и произнес:

— А я говорил тебе не путаться у меня под ногами.

Ивейн хотел было объяснить ему, что во всем виноват какой-то безбородый гном, которому помогал убийца его двоюродного дяди, но с удивлением заметил, что лицо Мартина вдруг начало меняться и вытягиваться прямо на глазах, будто кусок глины под пальцами гончара. Стражник открыл рот и произнес скрипучим голосом:

— Хватит лежать, вставай.

Ивейн хотел было спросить, что тут вообще происходит и где он находится, но язык отказывался ему повиноваться. Мартин широко открыл рот — и на Ивейна обрушился поток холодной воды, заставив его открыть глаза уже по-настоящему. Оглядевшись, он увидел, что лежит на полу в какой-то незнакомой комнате с низким потолком. Окна были задрапированы плотными занавесками, и единственным источником освещения был светильник, стоявший на невысоком столе. Около него стоял Шип, держащий в руках ведро.

— Наконец-то, — буркнул он и поставил ведро на пол. — Я уж думал, ты копыта откинул.

Ивейн осторожно дотронулся рукой до гудящей головы, ощупал здоровенную шишку — размером, наверное, с куриное яйцо, если не того больше — а потом понемногу начал припоминать все то, что случилось с ним за минувшую ночь. Его поход в харчевню гремлинов, облава городской стражи, нападение гнома-переростка, убийство блюстителя закона, пожар, побег…

Да уж, думается, Артур бы не поверит и в одну десятую тех событий, что успели произойти с его младшим братцем. Если, конечно, Ивейн доживет до того момента, чтобы успеть ими поделиться. С другого конца комнаты раздался тихий стон — с трудом поднявшись на ноги, Ивейн кинул взгляд на Буги, лежащего на низенькой кровати сразу под тремя одеялами:

— С ним все в порядке?

— Ну, как сказать, — язвительно протянул Шип, поднял глаза к потолку и задумчиво почесал подбородок длинным когтем. — Дай-ка подумать… Сначала в нашу таверну ввалилась свора легаых, потом его порезал чокнутый на всю голову тумбочкообразный психопат, следом этот же ублюдок кокнул стражника и свалил все на нас — тем самым нарушив устоявшийся расклад сил и сделав меня и Буги врагами номер один всей этой кодлы — а потом мы вдобавок чуть не сгорели живьем. Да, все чудесно.

— Если что, я рисковал не меньше вас, — напомнил Ивейн и потянулся рукой к стоявшему на тумбочке кувшину; вместо воды там оказалось разбавленное вино, но он решил, что не смотря на ранний час, оно не помешает.

— Ты прав, браток, — неожиданно ровным тоном ответил гремлин и поднял в воздух обе ладони в знак примирения. — Давай без обид, сам пойми: по сути в одну ночь мы потеряли почти все, что имеем. И это из-за одного безбородого…

— Слушай, давай по порядку, — Ивейн осторожно потянулся, попытавшись размять кости. Все его тело ныло, будто его привязали к телеге и протащили через весь город по самой ухабистой и каменистой дороге.

— Ладно, — гремлин глубоко вдохнул, точно собираясь с мыслями. После он подошел к небольшому комоду, стоящему у закрытого окна и достал из нижнего ящика трубку и кисет с табаком. — В общем, то, что стража вломилась, это нормально. Они кабаки любят шерстить, особенно в гремлинских кварталах. Ну, обыщут нескольких подозрительных типов — то есть почти всех — перевернут все с ног на голову да заберут пару особо размахивающих кулаками. Так уже было не раз, мы с Буги в подобных случаях просто сваливали через черный вход и пережидали, пока они не успокоятся. Но Регат… — от злости гремлин просыпал табак на пол. — Этот крысоподобный кусок вонючего…

— Регат — это тот самый безбородый гном? — уточнил Ивейн.

— Угу, — буркнул гремлин. — Он самый. Наемник. Для него кому-нибудь горло перерезать — как тебе в нужник сходить. Так вот, работает он на одних типов из Картеля…