В этот момент в разговор вмешался Кремень, который сначала указала на тело эльфа, потом на Ивейна, а после весьма красочно показал, как тому надевают петлю на шею.

— Ты как никогда прав, друг мой, — произнес Громхак, осторожно выглядывая в окно. — Нам лучше уйти отсюда и побыстрее, пока нас кто-нибудь не застукал — к примеру, та говорливая госпожа сверху.

— Но… Мы не можем оставить его… вот так, — протянул Ивейн.

— Я понимаю, что это немного некрасиво по отношению к несчастному, но что ты предлагаешь сделать? — возразил орк. — Взять его с собой? Вызвать сюда лекаря? Или же стражу?

Тяжело вздохнув, Ивейн был вынужден с ним согласиться. Действительно, вряд ли кто-то поверит в такую трагическую «случайность» и в лучшем случае их придется провести несколько дней в камере, а в худшем... Впрочем, думать об этом было некогда — судя по всему, хозяйка наконец проснулась, так как со второго этажа послышался какой-то шум, так что им пришлось спешно покинуть дом Дорана. Но все же напоследок они осторожно положили эльфа на кровать и накрыли одеялом — а Громхак пообещал отправить анонимную записку в стражу, дабы те позаботились об усопшем.

В «Храп кабана» они направились по двое, чтобы не привлекать лишнего внимания и чуть позже уже сидели за большим круглым столом в самом углу харчевни, которая в полуденный час напоминал сонный муравейник. Засидевшиеся ночью гости, позевывая, разбредались по домам, свежие постояльцы только-только занимали освободившиеся места, а вокруг стоял легкий гул, звон стаканов и аромат жареного мяса.

Кремень цедил пиво, Громхак уплетал двойную порцию кабанины, а Гилберт, едва зайдя в таверну, сразу же юркнул наверх, даже не объяснившись. Несмотря на то, что со вчерашнего вечера во рту Ивейна не было ни крошки — вместо сатира-трактирщика на кухне хозяйничал его помощник, так что на утро в меню была представлена лишь гремлинская кухня, имевшая довольно специфический цвет и запах — есть ему совершенно не хотелось. Он отчего-то чувствовал себя виноватым — хоть умом и понимал, что никаким образом не повинен в смерти эльфа. Но все же… Быть может, если бы он был чуть пошустрее…

— Ты думаешь, это Крысло убил Дорана? — прервал его размышления Громхак.

— Скорее всего, — ответил Ивейн, потирая виски. — Видимо, он решил избавиться от бывшего подельника, чтобы тот случайно не проболтался и не сдал его с потрохами. Думается, он вполне может стать следующим — боюсь, что фигуры, заказавшие похищение Франца, могут решить окончательно замести следы. Будем надеяться, что Крысло им еще нужен — необходимо найти его как можно быстрее, иначе вместе с ним сгинет наша последняя зацепка.

В этот момент со второго этажа спустился Гилберт, держа под мышкой толстенную книгу. Усевшись между Ивейном и Громхаком, старик грохнул кожаным переплетом о стол — и перед ними уже лежал какой-то потрепанный фолиант по алхимии. Пролистав несколько десятков страниц, старик прокашлялся и начал читать вслух, водя пальцем по строчкам:

— «… в том числе для приготовления этого зелья вам понадобится botu urari — ядовитый реагент растительного происхождения. Добывается он из экзотического хищного растения strychnos toxifera (также известного под названием «Плетка-ловушка»)». Так это мы пропустим… Опять ненужные подробности… Это что, рецепт лимонного пирога? Хм, надо попробовать… Ах, вот: «Несколько капель этой микстуры останавливают судороги и позволяют снять боль, однако в больших дозах Душитель может привести к потери сознания и даже смерти. Поправка: все вышеуказанное работает только в случае взаимодействия с людским организмом, действия и побочные эффекты для других народов см. в следующей главе».

С шумом захлопнув книгу, Гилберт с победным видом оглядел всех присутствующих и произнес:

— Подумав, я смог припомнить яд, которым могли отравить Дорана. Хорошо, что у меня под рукой оказался экземпляр…

— «Справочника по растительным ядам, их синтезу и противоядиям. Том I», — закончил Громхак и скрестил руки на груди. — Именно этот фолиант я забрал у Крысло взамен испорченного.

Услыхав знакомое название, Ивейн мигом вспомнил про клочок бумаги, найденный на втором этаже «ИМЕНИЯ». К счастью, он до сих пор валялся у него в кармане.

— Этот фрагмент я нашел в доме моего дяди, — Ивейн показал листок Громхаку и Кремню. — Гилберт прав — Дорана убили именно Душителем, а быть может, это же зелье Крысло и Вильгельм подмешали Францу.

— Насколько я знаю, после нескольких несчастных случаев Душитель был запрещен по всей Республики и внесен в список запрещенных к продаже зелий. Найти для него реагенты — уже задача, сейчас с этим строго, — задумчиво произнес Гилберт, пощипывая бороду. — Хотя я уверен, что в Распутье можно приобрести и не такое — главное знать, где искать и кого спрашивать.

— Думаю, с этим проблем не будет, — сказал Ивейн, отставляя тарелку. — Помните фальшивый жетон Синдиката? Уверен, что и…

В этот момент двери таверны с шумом раскрылись и в «Храп кабана» ввалился отряд стражников, вооруженных до зубов. Впереди шел невысокий смуглый мужчина средних лет, слева от него шагал угрюмый коренастый здоровяк, а позади семенил старый знакомый Ивейна — толстый стражник Хью, который встретил их у ворот, когда они с Артуром и Гилбертом только-только приехали в Распутье. Вся процессия, не мешкая, сразу направились к столу, за которым сидел Ивейн и его компаньоны. Положив ладонь на рукоять меча, смуглый стражник оглядел присутствующих за столом и произнес с заметным южным акцентом:

— Кто из вас Ивейн? Он должен немедленно пройти с нами.

Пункт первый — стражник всегда прав. Пункт второй — если стражник не прав, смотри пункт первый.

Устав городской стражи Распутья

Ивейн переглянулся с друзьями, а потом в немом вопросе взглянул на Хью — но тот в ответ лишь пожал плечами и поправил съехавший на затылок шлем, выглядывая из-за спин своих товарищей.

— Что-то случилось? — произнес Ивейн, переведя взгляд на смуглого стражника.

— Мы тут задаем вопросы, а не ты, сопляк! — рявкнул его коренастый друг. — Похоже, ты-то нам и нужен — давай-ка поднимай свой зад и дуй за нами!

Наверное, спорить со стражей, учитывая все сложившееся обстоятельства, было не самой лучшей идеей. Однако голова Ивейна уже кипела от постоянных мыслей, он еще не отошел от глупой смерти бедолаги Дорана, а заточение на острове с целой ордой преступников маячило прямо перед глазами.

Да и кто такой этот громила, чтобы говорить с ним подобным тоном? Все же Ивейн пробыл в Распутье уже несколько дней и немного успел изучить местные порядки. В частности то, что наглости можно противопоставить лишь наглость побольше. Поэтому откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, Ивейн произнес всего три слова:

— А то что?

Услыхав его слова, Хью так отчаянно мигал глазами, что, наверное, успел изобрести новый язык жестов. Однако Ивейн упорно не замечал все его намеки, смотря прямо в глаза коренастому стражнику.

— Ну, ладно, — рыкнул тот и сделал шаг в его сторону. — Ты сам напросился.

Но не успел он и наполовину вытащить меч из ножен, как в таверне моментально повисла мертвая тишина, которую нарушал лишь звук капающего на пол пива, да нестройное пение какого-то старика с сизым носом, который, видимо, был слишком пьян, чтобы уследить за изменившейся обстановкой.

Смуглый стражник огляделся, нервно сглотнул и поправил ворот. За соседним столом пестрая компания из гремлинов — один из которых не так давно пытался продать Ивейну запрещенные настойки, а значит, видел в том если и не хорошего знакомого, то кого-то как минимум потенциального покупателя — отставила разговоры и теперь, скаля зубы, глазела на блюстителей закона. Убрали в сторону кружки несколько гномов, в компании которых Кремень провел прошлую ночь, увидев, что у стражников какой-то раздор с их соплеменником. А так как почти все гномы — конечно, кроме совсем уж затворников — были так или иначе знакомы друг с другом через многочисленных родственников или общих друзей, этот факт они воспринимали как личное оскорбление.