— Вы такой красивый, — томно сказала на ухо брюнетка с черными глазами и призывно облизала губы.

— А у вас везде волосы такого солнечного цвета? — спросила та, что массировала ему голову. — Интересно было бы посмотреть.

Юноша что-то пробубнил, разжевывая сочное, в меру перченое мясо. Затем взял двумя пальцами истекающую медом ореховую сладость и положил рот. Вдруг одна из девиц схватила его руку и принялась облизывать и обсасывать медовые пальцы. Тут же кто-то начал гладить и целовать шею, а брюнетка заскользила рукой вверх от колена к паху.

Гриша не мог поверить, что это происходит на самом деле и даже ущипнул себя. Но вспомнил про Назифу и Ура и охрипшим голосом спросил:

— Можно я друзей позову? Они тоже голодные. Нас обокрали ночью.

Поглаживания и поцелуи сразу же прекратились. Девушки отпрянули от него и так изменились в лице, будто он превратился в нечто мерзкое и противное. Донна Витория перестала играть, медленно повернулась и угрюмо спросила:

— У тебя нет денег?

Гриша понял, что поторопился с признанием и чуть не ударил себя от досады. Но отступать было поздно, поэтому он кивнул и упавшим голосом ответил:

— Денег нет. Приютили паренька, а он нас ограбил. Унес золото, еду, оружие. Короче, все.

Подносы и кувшины исчезли вместе с девушками, а оставшиеся схватили его за руки и грубо поволокли к двери.

— Убирайся! Вон, отребье! — кричали они.

На спину посыпались удары маленьких кулачков, а у самого выхода кто-то ухитрился пнуть его под зад. Гриша вылетел на улицу и дверь за ним с грохотом захлопнулась.

— Вот те на! А сначала такими милашками показались, — он вышел из-за угла и увидел друзей, обеспокоенно ищущих его взглядом.

— Где ты был? — набросилась Назифа. — Мы уже начали волноваться.

— Да так, неважно, — признаться было стыдно, поэтому он поменял тему разговора. — Выяснили, где живут лирры?

— Да. В лесу за городом, — ответил Ур и погладил зверька, которого держал в руках. — Грустно с ними расставаться. Как родные уже.

— А мне не грустно! Это из-за них мы постоянно попадаем в беду, — возмутилась Назифа.

— Ты хотя бы грушу съешь. Тоже ведь голодный, — Ур сорвал с дерева фрукт и протянул Грише.

Тот, чтобы не выдать себя, поблагодарил и мигом съел сочащуюся сладкую грушу. Город оказался узким, но длинным. Улица закончилась небольшой площадью, за ней шла следующая. Так они прошли три улицы, а до конца города так и не дошли. Наконец, решили напроситься к кому-нибудь в гости и отдохнуть.

— Приветствуем вас, — Ур поклонился пожилой паре, сидящей на крыльце и перебирающей крупу.

— И вам здравствовать, — откликнулся седовласый мужчина и с интересом посмотрел на троицу.

— Мы идем из Груфу в Эль-Кар и заглянули в ваш город по делам. Ночью нас ограбили, поэтому мы не можем позволить себе гостиный дом. Не пустите ли нас отдохнуть?

Он наклонился к жене, и они шепотом перекинулись парой фраз.

— Хорошо, заходите. Мы как раз собирались приготовить похлебку, — он кивнул на крупу, встал и поманил рукой.

Обрадованные путники не заставили себя долго ждать и вслед за хозяевами зашли в невзрачный домик. Обстановка была самая простая и говорила о небольшом достатке: две узкие кровати, длинная лавка под окном, стол, три стула и кованный сундук.

Мужчину звали Кун, а его жену – Садики.

— Неужели не на букву «В»? — не удержался Гриша и Кун объяснил, что они тоже не местные и в молодости, во времена «Битвы Светлых», перебрались сюда жить.

— В первые годы я тоже путал все имена и названия, — улыбнулся он. — Эта улица называется Воролеева. А соседняя Веригеева. Наших друзей зовут Вадон и Витория.

— Витория?

— Да. Вы слышали о ней? Говорят, ей принадлежит блудный дом возле площади Визигры, но она отрицает, и я ей верю. Такая хорошая и добрая женщина не может заниматься грязным делом.

Гриша с трудом сдержался, чтобы не вывалить все, что осталось на душе после посещения этого дома.

«Ага, хорошая женщина. Девиз у них видите ли: «ни один мужчина не уходит от нас неудовлетворенный». Враки! Даже еду отобрали, не говоря уж о другом».

Ур начал расспрашивать о местных обычаях и достопримечательностях, а Назифа пошла на кухню помогать хозяйке.

Вскоре пожилая Садики поставила на стол тарелки с горячей похлебкой и нарезала черствый зерновой хлеб.

— Угостить вас нечем, — принялся оправдываться Кун, показывая на скудную пищу. — Денег едва хватает на налоги и еду.

— У вас большие налоги? — Гриша попробовал пресную жижу серого цвета и грустно вздохнул, вспомнив мясо донны Витории.

— Огромные. Наместник забирает почти восемьдесят частей заработанного.

— Восемьдесят! — Ур аж подпрыгнул от негодования. — Как такое возможно! Почему вы не откажетесь столько платить?

— Как мы можем отказаться, если деньги идут на строительство храмов? Без них Боги перестанут помогать, и пустыня поглотит наши плодородные земли.

Друзья переглянулись, но не стали уверять в обратном. Если люди во что-то свято верят, то любое вмешательство в их веру вызовет отрицание, агрессию и страх.

Когда они поели, Ур взял хлеб, разломал на несколько кусков и засунул в бурдюк с лиррами. Те, зашевелились и захрустели.

— Кто там у вас? — поинтересовалась Садики.

Ур развязал мешок, и белые пушистые зверьки высыпались на пол.

— ЛИРРЫ!!! — завопила женщина и выбежала из дома.

Через несколько секунд она вернулась с острыми вилами и бросилась на испуганных лирров.

— Что вы делаете?! — Гриша схватил стул и отразил удар ошалелой женщины.

— ВОН!!! Пошли вон из моего дома! — завизжала она, все еще пытаясь проткнуть вилами зверьков.

— Успокойтесь! — Назифа с силой отобрала вилы и схватила Садики за плечо. — Что случилось?

Женщина закрыла лицо руками, зарыдала и ушла на кухню. Ур загнал зверьков обратно в бурдюк.

— Уходите, — сурово сказал Кун. — Если бы я знал, что у вас собой лирры, то не пустил бы даже на крыльцо.

Ур прижал кожаный мешок к груди и засеменил к двери, Назифа поставила вилы в угол комнаты и вышла за ним.

— Спасибо вам за гостеприимство, — без тени издевки сказал Гриша. — Мы не знали, что вы так не любите лирров.

— Не любим? Мы их ненавидим! — Кун сжал кулаки до хруста. — Эти твари убили нашего ребенка!

— Съели?! — ужаснулся юноша и вспомнил обглоданные кости куриц и горного козла.

— Почему съели? Беду привели.

— Если хотите рассказать, то я вас выслушаю, — сказал Гриша и сразу же пожалел об этом.

«И кто меня вечно за язык тянет? Надо было с Уром уйти».

Пожилой мужчина опустился на лавку и указал ему на стул. Юноша послушно сел.

— Нашей малышке было пять лет, когда к дому пришел лирр. Смешной, пушистый, песни пел…Доченька уговорила нас оставить его дома. Мы с Садики слышали плохое, но думали, что это суеверия. Потом мы горько пожалели.

Слова давались с трудом, но он продолжал:

— Через несколько дней она заболела. Сухой кашель мучил ее день и ночь. Затем появились красные пятна на ее нежной бархатистой коже. Через несколько дней она умерла. А лирр пропал. Принес нам горе и ушел. Я хотел найти и убить их всех! Но меня остановили. В лес, где живут эти твари, никто не ходит. Оттуда очень трудно выбраться. Будто сама природа не хочет, чтобы эти монстры оттуда выходили.

Гриша тяжело вздохнул. Ему стало жаль этих людей, но он не мог предать лирров.

— Мы просто несем их домой. Они спасли нас от смерти и помогли найти демона. Просто скажите, куда идти? Как найти тот самый лес?

Кун поднял на него слезящиеся, с красными прожилками глаза, и ответил:

— Когда выйдете из города, идите по левую руку к вершине холма. Где-то там они и живут. Кроме охотников за золотом к лиррам никто не ходит, поэтому тропинку не найдете.

Гриша встал и протянул руку: