–Егорушка, они догоняют! Они хотят убить нас!

–Оленька, не нервничай, тебе нельзя! – Егор заботливо подхватил ее под руки и помог ускорить шаг.

–Да ладно?! – язвительно ответила Оля, – Я пережила твои похороны, пережила, когда меня выставили из дома, чуть не утонула, меня изнасиловали в доме моей бабушки – и сейчас ты говоришь, что мне нельзя нервничать?!

Четыре силуэта продвигались в глубь леса, мелькая средь коричневых сосен и сугробов. До них доносились крики преследователей. Егор то и дело беспокойно оглядывался и просил Оленьку ускориться. Девушка уже не разбирала дороги, сосредоточившись на том, как попеременно двигались ботинки. Деревья прыгали в глазах и превращались в коричневые полосы. Правую руку боролась с усталостью Вероника, еле переставляя ноги на тех же высоких каблуках и в шубе с короткими рукавами. Ее всегда уложенные и закрученные волосы разлохматились и постоянно лезли в глаза. Журналистка откидывала пряди и чертыхалась. Рома тянул жену за руку, не давая увязнуть в снегу. Во все четыре стороны стояли стеной величественные сосны – и края им не было. Пушистые верхушки качались всё сильнее, сталкиваясь и со стонами отклоняясь. Легкие снежинки сменились колкой крупой, летящей в раскрасневшиеся лица.

Наконец, Вероника припала к сучковатому стволу и сбиваясь прошептала: «Не могу больше»

–Держись за меня, – Рома перекинул руку девушки через плечо, практически взвалив ее на себя. – Надо идти.

Егор прислушался, но услышал только стенания заснувших деревьев.

–Наверное, они отступили. – Произнес он тревожно, – Но нам нельзя останавливаться. Идем только вперед.

Оля тяжело опустилась в сугроб:

–Мы даже не знаем, куда идем…

–Но знаем, откуда, – Егор стряхнул с головы холодные крупинки. – В прошлый раз я не успел уйти так далеко.

–И что было потом? – сипло спросил Рома пересохшим горлом.

–Меня поймали, избили и бросили в какой-то холодный сарай, где меня нашел Паша. Поверить только – он Барон! Я бы никогда не подумал такого!

–Да он конченный психопат, я же говорила! Часто бывает, что ни родные, ни друзья даже не догадываются о том, что с ними живет монстр.

–Что с ним теперь будет? – спросила Оленька и вдруг расплакалась. – Они его убьют? Убьют Пашу?

Егор пожал плечами: «Никто не знает. Как ты себя чувствуешь?»

Рома хмыкнул под нос:

–Она пробежала с десяток километров, как она может себя чувствовать?

Егор насторожился, поглядывая то на любимую, то на странного парня с модным хвостиком. Что их связывает? Но устраивать допросы было некогда, поэтому он подхватил Оленьку, бережно придерживая под руки, и двинулся в путь. Рядом хрустел снег под ногами Ранних. Глубокие следы моментально заметало. Вероника храбрилась, щурясь в снежную карусель. Метель усиливалась.

Стемнело, когда, еле передвигая ноги, четверка окончательно потерялась в потоках ветра и снега. Дальше идти не было смысла: порывы сбивали с ног, следы мгновенно заметало так, что становилось не понятно, откуда и куда шел.

Егор помог Оленьке сесть под сосну и прикопал ее ноги снегом, в надежде сохранить хоть капельку тепла, и прижал к себе. С другой стороны к Оле прижалась Вероника, хлюпающая носом и потирающая онемевшие руки в высоких перчатках. Веронику согревал Рома, прикрывая от колючей массы, метавшейся между стройных многолетних сосен.

Вьюга завывала, в приступе гнева раскачивая деревья, словно стараясь смести всё живое на своем пути. Оля медленно поднимал веки, но перед глазами была лишь белая рябь.

–Милая, не засыпай, – послышался усталый голос Егора, – Спать нам нельзя.

–Мне холодно, Егорушка, – тихо прошептала Оля белесыми губами.

–Да, я знаю. Сейчас отдохнем немного и пойдем.

–Куда мы идем? – сквозь завывания донесся голос Вероники.

–Прямо. – прошептал Егор.

Он шептал что-то еще, но Оленька уже не слышала его – тяжелые ресницы бессильно опустились. Ей снился яркий свет и маленькая ручка в ее ладошке. Светловолосый кудрявый мальчик улыбался ей, жмурясь от лучей солнца и вел вперед. Оля чувствовала тепло. Тепло разливалось по рукам и ногам. Ногам стало тепло.

Оля открыла глаза. Метель почти стихла, на небе осталось лишь пара тонких невесомых облаков, проплывающих мимо полной желтой луны. Легкая поземка струилась в лунном свете и добавляла легкие штрихи к свежим сугробам. Ногам стало тепло. Девушка тяжело поднялась и увидела разрастающееся мокрое пятно на штанах. Егор округлил глаза и криво улыбнулся, хватаясь за голову.

–Это воды отходят? – спросила ошеломленная и перемороженная Вероника. Брови и ресницы ее были покрыты инеем, а губы растрескались и посинели.

–Скорее! Нужно найти людей! – забегал вокруг своей Русалки Роман.

Стало невероятно легко и свободно. Оля радостно улыбнулась и показала рукой сквозь лес. Там, за высокими переметами и опавшими ветками, в бесформенной черноте светилось окошко. Подобравшись к окошку, они увидели внутри пожилую женщину в платке и длинной юбке. Из-под платка выбивались серебристые непослушные волосы.

–Мы спасены, – с нескрываемой радостью в голове прошептал Егор и все четверо двинулись вдоль бревенчатой стены. Оказалось, что по поляне было разбросано еще несколько черных низких избушек, покрытых мраком и тишиной. Гулко разносился шум пробегающих по верхушкам воздушных потоков. Где-то над головой поднимался в ночное небо серый дымок дровяной печи. Дверь легко поддалась, и незваные гости ввалились в натопленную комнату, впуская с собой и белый туман холода.

Старуха обернулась, ничуть не удивившись, и положила на стол нож. Она показалась рукой на кровать, укрытую лоскутным одеялом.

–Пожалуйста, помогите нам! Она рожает! – кинулся к старухе Рома.

–Природа сама всё сделает, – трескуче ответила старуха, а Егор тем временем уже скинул с любимой верхнюю одежду и укладывал Оленьку на кровать. Девушка моментально утонула в пуховой перине, остался виден лишь круглый внушительного размера живот. Старуха положила на него узловатые костлявые руки с желтыми многослойными ногтями. Перебрав пальцами, она повернулась к Веронике:

–Принеси таз с теплой водой. А вы, – обратилась она к мужчинам, – натаскайте воды из колодца. Он в середине хутора. Ведра под навесом, у сарая.

Рома и Егор переглянулись, не поняв половину слов хозяйки, напоминавшей по виду старую ведьму.

«Целительницу»– Мысленно исправился Рома. Парни вышли за дверь, вновь расстелив холодный туман по дощатому полу.

Оля огляделась. По стенам, обшитым широкими досками, были развешаны букеты сухих трав, в углу под иконами коптила свеча. Черный кот сидел под окном, самодовольно щуря зеленые глаза. Кажется, Оля слышала его грудное урчание. Два маленьких окошка были прикрыты белыми занавесками ручной работы, с вышитым красными нитками узором.

–Долго же ты ко мне шла, девка. Давно я тебя жду. Уж думала, что и не появишься ты вовсе. – приговаривала старуха, запаривая ароматные травы в горячей воде. Комнату заполнил целебный пар, клубился под потолком. Пламя свечи метнулось в сторону и зашипело, выпрямилось.

–Но откуда вы знали? – изумилась Оля и застонала от пронизывающей всё тело схватки.

–Я всё знаю, на этом свете… – хитро улыбнулась старуха, – и на том….

Из рук Вероники выскользнула глубокая железная миска. Кот деловито отошел подальше и продолжил мурчать.

–Знаю, что там у тебя – мальчик. Знаю, как ты его назовешь. Знаю, что будет он самым счастливым, хранимым всеми ангелами. Добрая судьба у него, легкая. Я видела тебя еще девчонкой. Жаль, что мой амулет ты потеряла…

–Монета! – ахнула Оленька и тело её пронзила новая схватка, заставив выгнуться дугой в мягких перинах. От белья пахло морозной свежестью и хвоей. Дыхание сперло. Девушка замычала.

–Монета, монета, – подтвердила старуха. – Счастливая монета!

По потолку плавали красноватые тени. Оля переводила дух и слушала биение своего сердца в ушах. Живот вновь сжимало до мушек в глазах. Девушка сучила ногами от боли. Вероника отжала излишки воды с тряпки и промокнула Оленьке лоб. Старуха приговаривала под нос, но Оленьке было невыносимо больно и страшно, а Вероника тряслась от страха и, казалось, вообще не понимает, что происходит.