–Олечка, когда родится ребёночек? Мой внучок, единственное, что осталось от Егорушки…

–Совсем скоро, через три месяца…

Женщина спрашивала то одно, то другое, любуясь будущей мамой. Оля покорно отвечала, с лёгкой улыбкой на губах, постоянно представляя рядом Егора. Вот отюн берет ее за руку, заглядывая в душу, вот бережно обхватывает за плечи, прижимая к себе. Его сердце бьётся громко и спокойно, никуда не торопясь. Глаза горели от просившихся слёз, и Оля заторопилась к себе. Мария Григорьевна просила ее остаться, но девушка поспешно собралась и ушла.

*** *** ***

Оля торопилась как могла. Ей хотелось уйти как можно дальше от дома, где всё пропитано Егором, где слишком больно оставаться. Она старалась нагнать Рому и Дика, не зная, что они пошли в другую сторону. Оленька безрезультатно заглядывала во дворы, проходила мимо полуголых кустов, поникших грустных деревьев. Живот снова стал каменным, тяжело дыша Оля опустилась на скамейку под ёлками и закрыла глаза.

«Феденька, малыш, прости свою маму. Я не хотела тебя расстраивать, радость моя. Обещаю, я больше не буду. Только потерпи немного, родной….»

*** *** ***

Рома беспокойно оглядывался. Дик вел себя настороженно, постоянно принюхивался и напряжённо всматривался вдаль. На другом конце двора появилась молодая женщина. Глубокая задумчивость сделала поступь тяжёлой. Хотя миловидное лицо и говорило, что ей не более 35, но бледные глаза с цепким ядовитым взглядом отталкивали случайных прохожих, которым не посчастливилось попасть в поле их зрения. Женщина скривилась, увидев пса и его хозяина. «Очередной холеный пустозвон выгуливает лоснящуюся псину.»– С неприязнью подумала Тоня, и постаралась сильнее укутаться в пальто, не смотря на яркое солнце и теплую погоду.

Дик застыл на месте, шерсть на загривке приподнялась, белые зубы опасно заблестели. Роман схватил собаку за ошейник.

–Дик, дружище, ты чего? – мужчина потрепал питомца за шею, но скрыть беспокойства не сумел.

–Намордник надо надевать, если он такой нервный, – огрызнулась, проходя мимо Антонина.

Дик оскалился и бросился к незнакомке так резко, что Рома еле его удержал. Тоня с визгом отскочила в сторону:

–Держите вашего волкодава! Таких усыплять надо! Кыш, кыш!

Дик беспорядочно мотал головой и надрывно лаял, исходя слюной от ненависти.

–Тише, малыш, тише! Пошли отсюда. – с трудом Роме удалось увести своего любимца. – Да что с тобой случилось?! Да, мне она тоже не понравилась, но это не повод бросаться на человека! – Выговаривал хозяин Дику, пока женщина не скрылась из вида, громко крича проклятия. Пёс поскуливал и тянул Рому за незнакомкой. – Всё, идём домой, и ты будешь наказан!

Дик обиженно заскулил и поджал хвост.

*** *** ***

Пенсионерка была счастлива – у ее мальчика будет продолжение, будет родной сын. И она будет любить этого малыша больше всего на свете. Так, как она любила Егорушку. Привычная комната казалась залитой светом, невероятным теплом и радостью. Мария Григорьевна смахнула пыль с портретов на стене и мысленно поделались переживаниями с почившим мужем, когда в дверь постучали.

–Ты забыла что-то, родненькая?

–Ничего я не забыла, мама, – раздался недовольный голос Тони, – я только пришла. Представь, ужасная собака набросилась на меня в паре кварталов от твоего дома! Мерзкая шавка так противно скалилась, что мне показалось, будто вокруг рта у нее пена. Не иначе – она точно была бешеная.

–Оленька приходила! – принялась рассказывать мама, – Она такая красивая!

Тоня напряжённо привалилась к стене:

–Она сказала, где живёт? Наверное, в деревню к себе вернулась?

–Она не сказала адреса, только то, что нашла новый дом….

Тоня буркнула в ответ что-то, но мама не смогла разобрать. Дочь прошла на кухню и долго там гремела. Наконец, появилась в комнате:

–Ребенок уже родился?

–Нет ещё, через три месяца только, Тонечка! Ох, как жаль, что Егорушка не дождался, не дожил…

–Ой, мам, не разводи сырость. Она тоже ещё ничего не дождалась.

Тоня ещё долго высказывала недовольство, но Мария Григорьевна ее не слушала, она стояла у окна и думала о будущем внуке. Тоня тоже думала о ребенке Егора и его матери.

«Ты только подумай, – с ненавистью натирала она тарелку. Руки проворно ныряли в пену, отыскивая новую грязную жертву. – Егора нет, а она так сюда и таскается. Ещё и ревёт для убедительности, наверняка.»

Тоня не могла пить воду – ей всюду чудился запах тины. Из бутылки, из-под крана вся вода ужасно воняла и казалась мутной.

–Уж не беременная ли ты? – спросил Павел, собираясь на работу. Сегодня вечером он должен заехать к детям, отдать деньги. Тоня сотню раз говорила ему, что удобнее переводить на карту, ведь тогда не надо ездить и встречаться с бывшей женой, но Паша лишь отмахивался: «меня не волнует она, я еду к детям». Но Тоня ему не верила. Она чувствовала, что он всё ещё любит бывшую. Ведь он оставил ей всё: и квартиру, и машину, и дачу – не любящий человек не станет так делать.

«Вот если бы у нас был ребёнок…» – частенько думала Тоня, и представляла, каким заботливым отцом может быть Паша. Да, сейчас он отстранён, но это изменится, стоит только ей забеременеть! Ведь со своими детьми он разговаривает каждый вечер, возит каждые выходные подарки. И постоянно видит эту мегеру, которая его бросила! Да не просто бросила, а променяла на другого, растоптала его сердце, унизила!

Тоня не спешила. Она прогуливалась в осеннем сквере и любовалась отживающей листвой. Ещё неделя – и ветки останутся совершенно голыми, будут безутешно страдать о потерянных зелёных одеждах. Сутулясь, кутаясь в пушистых шарфах и укрываясь зонтами, будут пробегать торопливые прохожие, скучный дождь забарабанит по окну и пробудит в душе грусть. Сейчас же сухие листья плавно скользили к земле, бережно укрывая пыльные тротуары. И в то что то чточувствовала невероятный подъём, прилив сил и энергии, хотя пока самостоятельная жизнь, отдельная от родственников складывалась не совсем так, как представлялось ей. Но слишком многое стояло на карте, и упускать свое счастье она вовсе не собиралась.

Мать была немногословна. Чаще она сидела на диване и смотрела на портреты ушедших навсегда горячо любимых мужчин: сына и мужа. Тона разложила покупки по местам, что-то убрала в тарахтящий холодильник, что-то разместила на полках верхних шкафов. Она загадочно улыбалась и украдкой поглядывала на мать, заметит ли та изменения? Но мать вела мысленный диалог, доставлявший ей больше удовольствия, чем посетившая ее родная дочь.

Наконец, Тоня не выдержала. Она села к ногам матери и словила ее взгляд.

–Мам, я беременна…. У тебя будет внук или внучка….

Мама положила сухую ладонь на руку дочери:

–Я очень рада. Ты теперь как Оленька, тоже беременная.

Тоня взорвалась – она вскочила и стала кричать:

–Как Оленька?! Да кто такая эта Оленька? Ведь из-за нее Егор с собой покончил, она его довела! Пока ее не было, всё было у него хорошо!

–Тише, тише, Тонечка! Не переживай так, тебе нельзя….

–Да как не переживать?! Она и после смерти Егора сюда пришла, никак не может от нас отстать, а ведь ещё неизвестно, Егора ли это ребёнок и от кого она вообще беременная. Пришла, красавица, без роду, без племени, мы же о ней ни слова не знаем! Вдруг она аферистка, развести нас на квартиру хочет! Мам, ты подумай, такое горе, а она притащилась к тебе, чтоб напомнить лишний раз нам о Егоре. Зачем она приходила? Просто в гости? Ну уж нет! Приходила заявить, что она от нас не отстанет, пока своего не добьётся. Прямо жить ей негде, ага! Так и поверили!

–Нет же, доченька, она в гости просто приходила… – мать была напугана не только словами дочери, но и шокирована открытиями, на которые указывала молодая женщина.

–Послушай меня, мамочка, – Тоня села рядом на диван и взяла мать за руку, – Не пускай ее на порог больше. Придет – отправляй ее восвояси. Она выуживает свою выгоду, ищет, чем бы поживиться ещё у нас. Ох, мама, кругом столько мошенников! Ты же сама слышишь, по телевизору только и говорят о том, что нам надо быть бдительными.