Характерный признак наших либералов! Если не в настоящем, слишком непреодолимом, то хоть в далеком будущем они непременно отрицают Россию, безотчетно желают умаления ее и потери царственной ее индивидуальности. Эта психологическая черта целою пропастью отделяет октябристов от национальной партии. Тургенев дал прекрасный тип кочующих по Европе русских дворян, "желудочно-половых космополитов", доедающих выкупные и гордящихся своим презрением к России. Космополитизм есть ощущение отсутствия в себе национальности. Это чувство безразличия к своему и чужому у нас давно считается высшей мудростью, между тем это просто признак анархии, морального разложения, к которому так склонна беспутная наша интеллигенция. Октябристы, может быть, не признают себя космополитами – в настоящем, но это – несомненные футур-космополиты: мечтой своей они отдыхают все-таки на "Соединенных Штатах Европы" или на "вселенской империи" А. А. Столыпина. По мнению последнего, теперешняя "империя" есть только этап к достижению желанного будущего; в интересах вселенских мы должны отказаться от своего царства и должны вести "имперскую политику", которая заключается в каком-то "водительстве" инородцев к высшим целям.
Нечего и говорить, что эта идея мне кажется сплошной ошибкой; при достаточном распространении ее я назвал бы ее ошибкой вредной. Как все притворно гуманное, будто бы возвышенное миросозерцание октябризма, их объявленный империализм без царственности производит самое фальшивое впечатление. В схеме А. А. Столыпина все непостижимо, начиная с его альтернативы "царство или империя?". В действительности ведь царство и есть империя, без царства никакой империи нет. Слово imperium на родине этого слова всегда понималось как верховная государственная власть, то есть именно то самое, что понимается под русским словом царство или государство. Принадлежала ли эта власть, как в Риме в течение долгих веков, народу или через выборы старшим магистратам (царям, консулам, преторам, диктаторам и пр.) – во всех случаях слово imperium означало высшую власть, а не только "водительство" и "руководство" подчиненными народами. Императору вручался summum imperium, то есть не умаление, а усиление власти в виде всей полноты ее. Стало быть, империя по внутреннему существу своему не есть отмена царства, а усиление его, возведение в высшую степень. Если царство покоряло народности, скрепляло их и поглощало, то империя предполагает все эти функции в сугубом виде. С чего это пришло в голову почтенному А. А. Столыпину, будто империя означает снятие обручей и деградацию власти из "государственной" только в "водительскую"? Ничего подобного в истории народов не бывало. Империя Римская отнюдь не напоминала пастораль, где господствующий народ будто бы мирно пас покоренные народы. Не миртовой веткой, а мечом железным римляне "водительствовали" завоеванные народы, причем не стеснялись истреблять их иногда почти поголовно. Какого рода было со стороны римлян "руководство к высшим целям" их инородцев, показывает осада Иерусалима. Тит ежедневно распинал на крестах по пятьсот пленных (то есть мирных евреев), прежде чем истребить миллионное население еврейской столицы и сравнять ее с землей. Десятки тысяч непокорных инородцев бросались римлянами в цирки на растерзание зверям. Я не знаю, к каким "высшим целям" водительствовали римляне покоренные народы, кроме единственной – к полному подчинению своей власти. Это подчинение выражалось в постоянном ограничении инородческих прав; только в период упадка империи, после Каракаллы, инородцы получили равноправие, но именно последнее и явилось смертельным ударом для Рима. Империя погибла от фальсификации римской национальности вследствие наплыва инородцев и от крайнего при этом упадка патриотизма. "Разве патриотизм, – говорит святой Августин, – не разрушен был самими императорами! Обращая в римских граждан галлов и египтян, африканцев и гуннов, испанцев и сирийцев, как они могли ожидать, что такого рода разноплеменная толпа будет верна интересам итальянского города, притом такого, который всегда яростно преследовал их?"
То мирное водительство инородцев, которое А. А. Столыпин называет империей, на самом деле есть упадок империи, разложение ее на элементы. Как только imperium царственного народа слабеет, инородцы поднимают голову, и все "водительство" сводится к тому, что инородцы начинают водить за нос своих победителей и "руководить" их по дороге в пропасть. Так было с Римом, так было еще раньше с Персидским царством, так было впоследствии со всеми разъеденными инородчеством империями. Несомненно, то же самое угрожает и России. И не только угрожает, а гибель наша – результат внедрения к нам инородцев – уже идет. Не видят этого лишь близорукие и благодушные россияне, душа которых уже достаточно растворена в космополитизме. Если Россия еще сколько-нибудь держится как империя, то лишь постольку, поскольку она остается царством. Как только Россия перестанет быть царством в древнем и вечном значении этого слова, так и расползется по швам. У нас не любят вдумываться в употребляемые поминутно слова и титулы. "Царство" наше будто бы упразднено с того момента, как объявлена империя. Но самое слово царство происходит от Caesar – от имени основателя первой в Европе империи. Слово царьесть испорченное "цезарь" и значит то же самое, что немецкое Kaiser. Каким же это путем империю можно противополагать царству в виде упраздняющего один другого принципа? В сознании народов цезаризм и империя давно слились в одно понятие. Как позднее у западных славян королевский титул пошел от собственного имени Карла Великого, так мы, восточные славяне, читаем формулу государственной власти в имени Цезаря. Если Петр Великий провозгласил Россию империей, то сделал это без всякой внутренней нужды в этом. В сущности, московские самодержцы уже были императорами, притом еще до царского титула, ибо пользовались полнотой теперешней императорской власти. Петру Великому надо было разрушить в Европе суеверие, будто империей может называться только одна – Священная Римская (то есть Немецкая империя тогдашней конструкции), и он, как наследник византийского герба, провозгласил и себя императором. Шаг этот был очень смелый, хотя чисто подражательный. Оставаясь царем, все равно государь русский был бы почитаем как император, подобно падишаху, шаху и богдыхану. Чтобы быть в наше время империей, вовсе не нужно, как полагает А. А. Столыпин, владеть многими народами и отказаться от национального эгоизма. Франция Наполеона III была империей без инородцев, как и теперешняя Германия. Какими же, в самом деле, многими народами "водительствует" Вильгельм II, если не считать горсти поляков и щепотки датчан? Совершенно свободная от инородцев (до самого последнего времени) Япония тоже издавна называется империей. Этот титул, вообще крайне неопределенный, не связан даже с могуществом страны. Почему Англия – королевство, а Персия – империя? Почему Италия – королевство, а Абиссиния или Марокко – империи? Существуют империи величиной с нашу губернию, например Непал (см. "Atlas Universe!" Гикмана), существуют даже вассальные империи, например Корея. Подобно тому как никто не препятствует антиохийскому патриарху титуловать себя "судией вселенной", так и некоторые императоры признаются в этом звании просто из вежливости, без всякой критики их прав. Все понимают, что абсолютный властитель страны, как бы он ни звучал на местном языке, по-латыни может быть назван не иначе как imperator.
Отойдя от крайне неверной мысли, будто империя упраздняет царство с его национальным эгоизмом, А. А. Столыпин впадает в ряд дальнейших ошибок. Он говорит: "Россия вступила на имперский путь уже давно; покоренные племена в большинстве давно уже добровольно признали ее духовное первенство и давали себя вести к русской имперской цели в качестве семьи народов, объединенных общими идеалами". Тут что ни слово, то неправда. Россия вступила на имперский путь (в смысле отказа от национального эгоизма) очень недавно, не больше ста лет. Еще Екатерина Великая крепко держалась старого принципа царей, выражавшего собой инстинкт народный: Россия для русских. Только в конце ее царствования, с присоединением ожидовленных окраин и с появлением иностранцев, этот принцип поколебался. Совершенно неверно, будто "покоренные племена в большинстве добровольно признали духовное первенство России". Увы, ни одно племя добровольно не признало этого первенства. Не признают его даже вынужденно, ибо покориться политически еще не значит признать духовное первенство. Зачем говорить то, чего нет? Укажите мне хоть одно племя, которое бы добровольно приняло духовные наши преимущества – нашу веру, язык, культуру! Напротив, даже полудикие племена финские, которых горсть и которым, казалось бы, поистине терять нечего, – даже те отстаивают всеми силами и язык свой, совершенно нищий, и похожую на бред веру, и первобытную культуру.
