В одиннадцать лет я уже был знаком с творчеством AC/DC, и их альбомы Dirty Deeds Done Dirt Cheap и Highway to Hell занимали одни из главных мест в моей растущей коллекции, поэтому фильм я тоже, конечно, хотел посмотреть. В The Washington Post написали, что его будут показывать в историческом кинотеатре Uptown Theater в Вашингтоне в рамках серии концертов «Стена звука». Так что мы с моим лучшим другом Ларри Хинклом поехали туда в сопровождении его отца на их бордовом «Датсун 280ZX» (эдакий «Порше» для бедных).

Когда нас с Ларри высадили у билетной кассы, я думал, что внутри нас будет ждать шпана в джинсах и коже. Но, войдя внутрь, мы обнаружили там всего парочку фанатов AC/DC, которые были небольшими группами разбросаны по полупустому залу и в ожидании начала фильма безуспешно пытались скрыть огонь от зажигалки, прикуривая косяк. Неловко, как в школьной столовой, мы пытались решить, где нам сесть, так как свободно было практически все, а мы боялись зацепить дым от сладко пахнущей травы, разносившийся по всему залу. Со знанием, что это серия концертов «Стена звука», у нас возникло искушение сесть впереди, рядом с колонкой, но в итоге мы выбрали места сзади, чтобы не приходилось вытягивать наши тощие шеи в попытках увидеть гигантский экран. И слава богу, потому что мы понятия не имели, что за кулисами была спрятана акустическая система концертного масштаба, и, когда свет в зале погас, стало ясно, что это отнюдь не будничный утренний показ «Звездных войн».

Фильм начался с того, как дорожная команда, состоящая из крепких длинноволосых парней, вроде современных пиратов, разбирала рок-н-ролльную сцену и загружала оборудование в грузовики, чтобы отвезти в следующий город для еще одного светопреставления. Это то, чего я раньше никогда не видел. После того как последняя нота концерта сыграна, зрители отправляются домой, в комфортные теплые кроватки, а эти смельчаки берутся за работу, сматывая километры кабелей и загружая тонны оборудования в потрепанные дорожные ящики, пробираясь через горы пивных стаканов и окурков, а затем вырубаются на койках, размером больше походящих на гроб, только чтобы восстановить все это на следующее утро. Это начало идеально задавало тон тому, что мы с Ларри должны были увидеть дальше. Это не тот гламур, который мы привыкли ассоциировать с рок-звездами на плакатах в наших спальнях; здесь все было по-настоящему. Все эти годы мы представляли рок-н-ролл как удивительно красочный театр, а на деле оказалось, что рок-н-ролл — это рваные футболки и окровавленные пальцы.

Когда грузовики, громко сигналя, неслись по шоссе, сразу стало понятно, что динамики в театре что надо… Звук просто ОГЛУШАЛ. А мы еще даже не добрались до музыки. Это самый громкий звук, что я слышал за свои короткие одиннадцать лет жизни. Еще ни разу не побывав на рок-концерте, я не осознавал всю мощь такого уровня громкости и понятия не имел, что звук может сотрясать грудную клетку, как землетрясение. Излишне говорить, что мне это понравилось. Очень понравилось. К тому времени, когда группа вышла на сцену со своей первой песней «Live Wire», у меня уже звенело в ушах, и я едва удерживался, чтобы не вскочить с места.

Я ХОТЕЛ РАЗОРВАТЬ НА ХЕР ЭТОТ ТЕАТР.

Во мне кипел адреналин, и со мной произошло то, что можно описать только как трансформацию Брюса Бэннера в Халка в сериале из конца 70-х. Я был настолько ошеломлен и воодушевлен силой музыки, что едва сдерживался. Если бы у моих тощих ручек хватило силы вырвать сиденье из пола и разбить его в проходе, я бы обязательно это сделал, но вместо этого просто сидел и тряс ногами в кроссовках, пока AC/DC делали то, что всегда делали лучше всего: отдавали каждую частичку себя публике, ничего после себя не оставляя.

Через пару песен в фильме барабанщик уже менял свой малый барабан, который сломался, не выдержав всей силы рока. «Ого!» Гитарист Ангус Янг, мокрый от пота, между песнями стоял на краю сцены в кислородной маске, потому что за 13 песен пробежал по сцене как минимум три марафона, и его тело больше не могло выдерживать весь этот рок. «Твою мать! Это что-то нереальное», — подумал я. Забудьте о тех группах, которые просто стояли и играли на инструментах, как средневековые менестрели; эти ребята обрушивались на них с такой силой, как будто это последний день на земле. К тому времени, как пошли титры, я уже изменился. «ЕСЛИ Я ХОЧУ ИГРАТЬ МУЗЫКУ В ГРУППЕ, — ПОДУМАЛ Я, — Я БУДУ ДЕЛАТЬ ЭТО ВОТ ТАК».

Я ответил на сообщение Джордин громадным «ЕЩЕ БЫ!» и ущипнул себя: я наконец-то встречусь с группой, которая вдохновила меня надрать всем задницы. Если вы когда-нибудь видели концерты Scream, Nirvana или Foo Fighters, то теперь знаете, откуда взялась эта энергия. Всем этим я обязан «Let There Be Rock» AC/DC.

Так уж получилось, что AC/DC были в городе, чтобы исполнить свою новую песню «Rock or Bust» на 57-й ежегодной премии «Грэмми» в 2015 году. Я в тот вечер не выступал и просто вручал награду, но, будучи давним поклонником AC/DC, был определенно больше рад видеть их, чем любого другого поп-исполнителя с их нелепыми гламурными клипами. Этому шоу нужна была доза настоящего рок-н-ролла. И я был бы там в первых рядах, купаясь в том же адреналине, что и в кинотеатре Uptown Theater тридцать пять лет назад (за тем исключением, что теперь я стоял бы плечом к плечу с Кэти Перри и Тони Беннеттом, но все еще с ощущением, будто прячу зажигалку, поджигающую косяк).

Я должен был быть там один, без своих верных Foo Fighters, поэтому позвонил Тейлору и Пэту, чтобы пригласить их на ужин после шоу с нашими женами, отказавшись от обычных афтерпати, представляющих собой просто селфи-оргии и светские беседы мира шоу-биза. Мы зарезервировали столик в ресторане под названием Faith and Flower всего в нескольких кварталах от места проведения церемонии, где планировали встретиться после концерта вдали от суеты. Пол Маккартни тоже был в городе и поинтересовался, какие у нас планы после шоу, поэтому мы с радостью пригласили его с женой Нэнси, добавив еще два стула к нашему растущему столу. Поверьте, любой вечер с Полом — это определенно хороший вечер, так что этот вечер должен был стать эпическим. Судя по всему, Пол столкнулся с ребятами из AC/DC в отеле, и когда те его спросили, какие у него планы, он сказал, что ужинает с нами, что и привело к самой сюрреалистической СМС-ке в моей жизни.

Сделать паузу. Прочувствовать.

НЕ ПРОХОДИТ И ДНЯ, ЧТОБЫ Я НЕ БЛАГОДАРИЛ ВСЕЛЕННУЮ ЗА ЭТИ УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОДАРКИ СУДЬБЫ, И Я ВЗЯЛ ЗА ПРАВИЛО НИЧЕГО НЕ ПРИНИМАТЬ КАК ДОЛЖНОЕ. Мне никогда не покажется «нормальным», что я живу в этом сне наяву; мне всегда будет казаться, что я наблюдаю за жизнью сверху, глядя вниз на чью-то разыгрывающуюся передо мной фантазию. Но это моя жизнь, и именно в эти моменты я напоминаю себе, что, возможно, я сейчас самый счастливый человек на земле и следующий вдох может привести меня к очередному приключению.

За несколько дней до церемонии от моего хорошего друга Бена Джаффе из легендарной новоорлеанской джазовой группы Preservation Hall я получил еще одно сообщение, в котором он писал, что тоже приехал в город на «Грэмми» и ищет компанию.

Поверьте, никто не веселится так, как новоорлеанцы, и ничто не отражает Новый Орлеан лучше, чем джаз-бэнд Preservation Hall. Группу основал в 60-х отец Бена, Аллан, и они были живым воплощением своего знаменитого города, сохраняя дух традиционного новоорлеанского джаза, давая по три концерта за вечер триста шестьдесят пять дней в году, в течение более шестидесяти лет. А когда они откладывают в сторону инструменты (что случается редко), всегда начинается вечеринка. Во время съемок нашего документального сериала «Sonic Highways» в 2014 году Foo Fighters имели честь провести неделю в той самой Preservation Hall — таверне, построенной в 1803 году. Мы быстро подружились. К концу той недели я решил, что Новый Орлеан — это настоящее американское сокровище, и что нам всем действительно необходимо сохранить его богатую культуру, пропитанную европейской, карибской и каджунской историей. На земле нет больше такого места, как Новый Орлеан, наполненного чистой магией. Это, без сомнения, мой самый любимый город в мире.