Той ночью я пошел в любимый дешевый барбекю-бар Ribsters со своим лучшим другом Джимми, где пил до потери сознания, рыдая в виски с колой, сломленный еще одним ударом по самой большой страсти в жизни. Вернувшись домой, я отключился в своей детской спальне с бешеными «вертолетами», а на следующее утро меня разбудил голос матери, мягко шепчущей за дверью: «Дэвид? Нейт звонит…» В смешанных чувствах я схватил гигантский беспроводной телефон, вытянул длинную антенну и зарычал: «Привет!..» Нейт извинился и объяснил, что это было минутное помешательство и что он все-таки не хочет уходить из группы. Сказать, что я почувствовал облегчение, — значит, ничего не сказать. Я практически заново родился. Мы заплакали, сказали друг другу: «Я люблю тебя, чувак» — и повесили трубку, а затем я залез обратно в кровать, понимая, что накануне вечером в ней обоссался.
Пока готовился мой новый дом, мы с Тейлором планировали поездку через всю страну из Лос-Анджелеса в Вирджинию — только двое молодых людей, мчащихся в черном «Шевроле Тахо» по шоссе в путешествии от побережья к побережью, и классический рок на опасной громкости. Мы с Тейлором практически неразлучны с тех пор, как он присоединился к группе годом ранее, — с первого дня стали хорошими друзьями. Когда он был барабанщиком Аланис Мориссетт, задолго до того, как стал участником Foo Fighters, мы периодически виделись за сценой на фестивалях по всему миру, и химия между нами была настолько очевидна, что даже сама Аланис однажды спросила его: «Что ты собираешься делать, когда Дэйв пригласит тебя стать его барабанщиком?» Словно Бивис и Баттхед или герои фильма «Тупой и еще тупее», вместе мы становились гиперактивным пятном из сигарет Parliament Lights и игры на воображаемых барабанах, где бы мы ни были. Так что не было никого, кроме Тейлора, с кем я хотел бы разделить это психопатическое сафари. Мы запланировали поездку так, чтобы сделать несколько остановок по пути, навестить бабушку Тейлора и стриптиз-клуб Pantera (последний, конечно, был в приоритете), — но по большей части это был прямой путь длиной в 2600 миль обратно в мой родной город. (По прибытии Тейлор выдал пародию на Брюса Спрингстина, исполнив мне в качестве серенады классический гимн Босса с одноименным названием. Смешнее было, только когда он играл тему из «Веселой компании» на пианино посреди Costco.) Я устроил прощальную вечеринку в своем домике в Каньоне, собрал свои немногочисленные пожитки в коробки, закинул все в грузовик и в очередной раз попрощался с излишествами и атмосферой отчаяния самого гламурного города Америки. Когда мы с Тейлором начали свое путешествие, я был более чем счастлив видеть, как Лос-Анджелес исчезает в моем зеркале заднего вида, оставляя позади еще одну главу, которая все еще остается немного более размытой, чем остальные.
Мы встретили всемогущих Pantera (бесспорных королей метала) ранее в том же году на концерте Ozzfest в Великобритании, где нас попросили в срочном порядке заменить Korn, и это была очень пугающая просьба. Не поймите меня неправильно, я всю жизнь был страстным поклонником метала. В душе я был металлистом, ныряющим в толпу со сцены, с соответствующими нашивками, коллекцией кассет и фанатскими журналами. Но Ozzfest? И Foo Fighters? Мы были рок-н-ролльным эквивалентом «Мести полудурков» по сравнению с тяжелым металом всех остальных групп. У некоторых из нас в то время даже были волосы КОРОЧЕ плеч, так что всё это для меня было странно. Возможно, это была величайшая ошибка всех времен. План, обреченный на провал…
Что еще хуже, мы должны были выходить после Pantera. Самой тяжелой, активной, громкой и крутой метал-группы всех времен. Королей кроманьонской бойни. Чертовых КОВБОЕВ ИЗ АДА. «Поверь, после того, как они сыграют свой финальный аккорд, уже ничего не останется», — сказал я своему менеджеру. Ни сцены. Ни внесенных крыш и динамиков. Ничего, кроме грязного поля порванных барабанных перепонок и расплавленных мозгов. Но мы никогда не говорили «нет» плохим идеям, так что согласились и стали готовиться к Милтон-Кинсу.
Площадке National Bowl в Милтон-Кинсе к рок-н-роллу было не привыкать. На протяжении десятилетий здесь, в его естественной среде (раньше это был глиняный карьер, использовавшийся для изготовления кирпича), проводились масштабные концерты: от Майкла Джексона до Metallica, от Queen до Green Day, от Status Quo до Prodigy. Площадка вмещала 65 000 зрителей и находилась всего в 50 милях к северо-западу от Лондона. Это было идеальное место для солнечной рок-н-ролльной субботы. Лайн-ап потрясал воображение: Black Sabbath, Slayer, Soulfly и… кхм… мы. Этот день должен был стать грандиозным металлическим противостоянием невероятных масштабов.
Когда мы подъезжали, я выглянул из окна нашего автобуса в попытках хотя бы мельком увидеть некоторых кумиров. Том Арая! Скотт Иэн! Тони Айомми! Макс Кавалера! Все они были там, бродя за сценой, как мы, простые смертные. Да еще и при свете дня! Я всегда представлял (и надеялся), что эти темные фигуры появляются только ночью, после того как повисят вверх ногами, как летучие мыши, в своих мавзолеях. Ночные существа, не видящие солнца, только и ждущие, как бы оглушить нас своими дьявольскими гимнами под полной луной. К своему ужасу, я, кажется, видел некоторых из них в шортах и с газировкой в руках, но пофиг. Метал жив!
Я спрятался в нашей гримерке, опасаясь, что меня сожрут заживо. К тому же я не мог вынести того, что придется выйти на сцену и испуганно взглянуть в глаза судьбе, ожидающей нас в этой колышущейся у сцены толпе из черной кожи и шипов. Я судорожно пытался придумать сет-лист, который бы больше походил на Motorhead, чем на 10сс, выискивая в нашем репертуаре что-нибудь без слова «любовь» или соло на слайд-гитаре в стиле Джорджа Харрисона. Даже больше, чем произвести впечатление на публику, я хотел произвести впечатление на своих кумиров из мира хард-рока, надеясь, что они признают во мне металлиста.
Наконец, набравшись смелости, чтобы выбраться из своего потного вагончика, я сделал шаг в сторону сцены и стал свидетелем того, что можно назвать самым потрясающим, самым брутальным, самым грубым проявлением силы, известным человечеству, — Pantera. Как я и предполагал, они разносили в щепки сцену. Винни Пол, мастер, легенда, выбивал все дерьмо из барабанов. Фил Ансельмо истошно кричал, словно одержимый всеми демонами мира. Рекс Браун держал свой бас, словно огромный огнемет, нацеленный на толпу. И Даймбэг Даррелл… Гитарный виртуоз, он буквально затмевал всех, играя с такой легкостью, с такой развязностью и с такой крутизной, что у всех отвисли челюсти. Это была Вальгалла звука. В какой-то момент я заглянул за барабаны и увидел невменяемого фаната без рубашки, который в одиночестве там бесновался и бил бутылки, во всю глотку подпевая каждому слову. Вот ЭТО настоящий фанат Pantera. Не подумайте, остальные 64 999 в толпе тоже ими были, но этот чувак буквально в нескольких футах от ударной установки просто сходил с ума. А потом он наклонился к барабанам, чтобы поправить стойку для тарелок, которая сместилась после безжалостных ударов Винни Пола. «Как странно», — подумал я. Оказалось, что этот невменяемый беснующийся фанат с голым торсом — Кат, барабанный техник Винни. Никогда за годы гастролей я не видел ничего более крутого. Это была не дорожная команда. Это была банда. И это была не группа. Это была долбаная сила природы.
На мгновение я забыл, что мы тоже должны выступать. Я так погрузился в музыку, что забыл, что вскоре мне придется выходить после этого исторического выступления со своей версией постгранжевого альтернативного рока (уже вижу, как заталкивают два пальца в рот). Кто-то медитирует, кто-то ходит в церковь, кто-то лижет лягушек в пустыне, чтобы это почувствовать. Все, что мне было нужно в тот день, — это Pantera. К сожалению, чувство эйфории исчезло сразу же, как они закончили, и толпа свирепо взревела. Нам конец.
Я мало что помню о нашем сете (иногда травмирующие воспоминания оказываются запрятаны в глубинах психики и могут быть разблокированы только годами тяжелой психотерапии), но помню, что несколько парней из других групп смотрели, как мы играли. По крайней мере, это заставило меня чуть меньше чувствовать себя рыбой, которую вытащили из воды. Осознание, что эти звезды хэви-метала подпевают каждому слову наших песен, придавало уверенности. К счастью, нам удалось закончить концерт без летящих в лицо бутылок с мочой, так что я счел это невероятным успехом. Эта ревущая, разъяренная толпа уже ревела не так громко, как раньше, но мы смогли вернуться в гримерку, не потеряв ни одной конечности. Уфф!
