Пара депутатов мне так и сказали: вы мне не очень нравитесь, но ставлю подпись, потому что этого требуют мои избиратели.
Была проделана колоссальная работа по поиску мобильных телефонов депутатов. Если бы не вы, мы никогда их не смогли найти сами.
Сотни имейлов с кусками информации… были проанализированы, и на кучу депутатов мы оформили мини-досье. Вплоть до «по слухам, была недавно уволена из поликлиники и поэтому недовольна властью».
Огромную помощь оказали супер-мега-активисты, которые просто ножками обошли всех депутатов и поговорили с каждым.
По некоторым районам у нас просто были таблички со всеми телефонами и краткими характеристиками: хотел бы поставить подпись, но опасается; колеблется и хочет поговорить лично; без шансов — упоротый единоросс и остальное в таком духе…
…Я сам обзвонил 578 депутатов. То есть, это не 578 звонков, это 578 разговоров, продолжительностью от 20 секунд до 45 минут (рекорд разговора с одним любопытным единороссом).
Только этим и занимался последние дни. Ни разу в жизни столько не говорил по телефону.
Нужно помнить, что каждую подпись надо заверять нотариально. Мы построили целую логистическую машину работы с этими нотариусами. Каких-то депутатов возили к нашему ближайшему. Каких-то депутатов наши волонтёры возили к их ближайшему.
К каким-то депутатом мы возили нотариуса сами.
Мы бились за каждую подпись и иногда это превращалось в настоящие квесты.
Муниципальный депутат Елена Пушкарева (Хорошевский) находится в 120 км. от Салоник на отдыхе. Мы нашли волонтера (Всеволод Романенко), который организовал трансфер Елены до Салоник, заверение подписи у консула и переправку документов к нам экстренной почтой.
Болгария. Очень организованный депутат (он попросил не раскрывать его имени) доехал 200 км. до консульства и в последний час приема у консула заверил все. Документы летят прямо сейчас, мы успеем их сдать.
Владимирская область. Волонтер из «Народного альянса» Ефремов Алексей поехал и подписал во Владимирской области Макарову Марину из района Лосиноостровской.
Депутата района Черёмушки Минаеву Екатерину Васильевну мы забрали из больницы, где она лежала, отвезли к нотариусу и вернули в больницу. Героический человек лежит в больнице с травмой ноги.
В итоге мы собрали примерно 85 подписей. Говорю примерно, потому что одна подпись сейчас летит авиапочтой, парочка оформляется сегодня.
Каждого из этих 85 депутатов мы готовы расцеловать, и они молодцы. Нужно помнить, что большинство из них ставили свои подписи за меня ещё в тот период, когда собянинский «штаб Раковой» обзванивал муниципалитеты и строжайше запрещал «ставить за Навального».
Это не очень заметная со стороны, но грандиозная работа, которую мы сделали вместе и которой очень гордимся.
Фактически мы самостоятельно собрали подписей депутатов больше, чем любой другой кандидат, кроме Мельникова из КПРФ, у которых изначально было 205 депутатов в 86 районах.
Ну, а тут вторая часть Марлезонского балета.
Все мы отлично понимали, что «муниципальный фильтр» непроходим… Фильтр — это просто ещё одна афера единороссов, чтобы не пропустить нежелательных кандидатов.
Изначально Собянин так и работал: Навального не пустим, а пустим только тех, кого нам удобно бить на выборах как детей.
И здесь важнейшую роль сыграло московское общественное мнение, выраженное в… письме деятелей культуры, которые обратились с призывом к муниципальным депутатам подписываться за оппозицию, иначе «выборы» — не выборы…
…В итоге «пиарщики» «из» «мэрии» вынуждены были сменить тактику и фактически отменить «муниципальный барьер» в отдельно взятой Москве.
Конечно же, это сопровождалось адским враньём про «Навальный собрал совсем мало подписей», а вчера и сегодня продолжается ещё более адским враньём «Единая Россия» дала Навальному 110 подписей, а сам он ничего не собрал».
АМОМ (Ассоциация муниципальных образований Москвы), которая и была назначена ответственной за уничтожение муниципального фильтра, формально собирала подписи за всех кандидатов, посадив у себя нотариуса.
Вот официальные данные о том, кто сколько подписей там получил:
Справоросс Николай Левичев получил от Совета 95 подписей, Михаил Дегтярев (ЛДПР) — 78 подписей, Сергей Митрохин («Яблоко») — 82 подписи…
…Собянин заставил всех этих несчастных врачей/учителей, которым ещё неделю назад под страхом смерти запрещали подписывать за меня, бежать и в экстренном порядке и сдавать свою подпись, чтобы только сделать сюжеты в зомбоящике «Единая Россия» помогла Навальному».
Было, кстати, весьма противно наблюдать, как они унижают своих же членов партии, которые ещё позавчера верещали в твиттере «НАВАЛЬНОГО НА НАРЫ», а вчера понуро плелись подписывать бумагу о моём выдвижении.
Когда мы выбирали эти 49 [оставшихся] подписей, мы старались не брать подписей именно членов «ЕР», но там такие есть, конечно.
Всё это ещё раз показывает, что этот единороссов-ский «муниципальный фильтр» — ужасная дрянь и должен быть немедленно отменён.
Вот в Москве они испугались скандала и фильтр убрали. А Владимирская область чем хуже Москвы? А любая другая?»
Вызвавший много вопросов и нареканий эпизод с «приёмом подписей от единороссов» начальник штаба Навального Леонид Волков описывает так[131]:
«За день до подачи [документов на регистрацию кандидатов в мэры] я иду в Совет муниципальных образований. Они просили, чтобы Алексей [Навальный] пришел — [лидеру «Яблока» Сергею] Митрохину же они лично отгрузили, — но Навальный отказался. Они кушают то, что придёт Волков. И тут опять win-win[132]: нам нужны подписи, а им нужно, чтобы мы были на выборах.
Я прихожу, там сидит глава Совета [муниципальных образований города Москвы] Алексей Шапошников с папочкой со 110-ю подписями, там камеры стоят: «ТВ Центр», «Москва-24» — все их. Он говорит: «Уважаемый Леонид Михайлович, партия «Единая Россия» по поручению врио мэра Сергея Собянина собрала для вас 110 подписей, пожалуйста, распишитесь». Протягивает мне руку, а рука повисает в воздухе. Я говорю: «Уважаемые журналисты, тут произошел явный misunderstanding[133], я не могу подписи принять, мы не уполномочивали партию «Единая Россия» их собирать». Беру рюкзак и ухожу. Шапошников за мной бежит по коридору, предлагает поговорить, и мы с ним два часа сидим в кабинете, торгуемся.
Я очень хочу, чтобы Навальный участвовал в выборах, но я понимаю, что в таких условиях это уже начинает работать во вред. Знаешь принцип, когда автобус не приходит, надо сделать вид, что ты уходишь, но при этом очень сильно поверить, что ты уходишь, и тогда автобус придет. Это не была игра, я действительно встал и пошел к лифту. После этого у них картинка рассыпалась. Он звонил [Анастасии] Раковой[134], ему звонила Ракова, он говорил: «Возьмите все, а потом выберете, сколько вам надо». Я говорю: «Нет, вы покажете по своему ср*ному телевизору, что мы взяли все. Я отберу те, которые мне нужны». Он говорит: «Давай отберешь, какие надо, а расписку напишешь, что мы собрали все, ведь мы же собрали». Я отказываюсь. Тогда он говорит, что они нотариусу заплатили за 110 подписей. Я говорю: «Окей, нотариусу я заплачу» (смеется).
Я в ходе этого двухчасового разговора еще раз уходил, он меня возвращал, он был белым, руки-ноги у него тряслись, жалко было смотреть на этого человечка. В итоге мы взяли именно в нашей конфигурации, и все это было опубличено так, как нам надо. Я отобрал подписи в тех округах, где нам было нужно, и в них — максимально не единороссов. Стало понятно, что с ними в эту игру можно играть».
Преодолев пресловутый «муниципальный фильтр» с помощью как своих сторонников, так и прямых противников, Навальный молниеносно начал свою избирательную кампанию. Которая на поверку оказалась не «имитационной», как предполагали некоторые наблюдатели, а абсолютно полнокровной, яркой, а порой и навязчивой. Так, на начало августа 2013 года рейтинг узнаваемости Алексея Навального в Москве, по версии ВЦИОМ, составил 27 % (при 66 % у Собянина) в условиях отсутствия рекламы на телевидении, в газетах и на бигбордах города[135]. ВЦИОМ на этот период времени давал кандидату Навальному 9 % голосов (при 55 % у Собянина)[136], a COMCON — 17 % (при 76 % у Собянина)[137].
