Таким образом, Белов желал «демократизировать» свою структуру, а Навальный — «национализировать» свою после исключения из партии «Яблоко». Внутри актива ДПНИ уже назревал раскол, который усугубился подписанием пакта 8 июня, однако пакт не был главной причиной этого раскола. Размежевание шло не по линии за/против пакта (читай: возможности совместной деятельности с «непрофильными» для националистов структурами и политиками), но по линии прогресса/консерватизма. Кто-то хотел, вслед за Беловым, меняться в респектабельную сторону, кто-то — оставаться в рамках замкнутой, фактически субкультурной группировки, культивирующей идеи «жидомасонского заговора», антизападничества, черносотенства.
Для разъяснения позиции по пакту Александр Белов собрал в Центре славянской письменности и культуры актив ДПНИ, куда пригласил и Алексея Навального. В крайне напряжённой обстановке Навальный повторил те же тезисы, что и на конференции 8 июня, прежде всего о необходимости демаргинализации русского политического национализма, и предложил аудитории задавать вопросы. Вопросы, однако, относились к чему угодно, только не к теме разговора. «Почему вы настучали на Тесака?», «сколько вам заплатил Белковский?», «зачем вы столько лет работали в русофобской партии «Яблоко»?» и т. д. «Нет, я, конечно, понимаю, что Тесак — это сукин сын, но это наш сукин сын и надо его поддерживать! А Навальный — кто это вообще такой? Мы его не знаем», — раздавалось с галёрки. Отметим, что большинство присутствовавших, не задававшее вопросов, в целом положительно восприняло Навального и встречало смешками или саркастическими комментариями «непрофильные» вопросы.
Объединения национал-демократических сил в итоге не случилось, все действующие лица отправились в свободное политическое плавание.
Навальный на Русских маршах
С 2005 года в Москве и других крупных городах России, а порой и совсем за её пределами, проходят «Русские марши», приуроченные ко Дню народного единства. Этот новый праздник, посвященный дню освобождения народной дружиной Минина и Пожарского Москвы от польских оккупантов в 1612 году, отмечается 4 ноября. Для националистов День народного единства стал символом освобождения России от «инородцев» с Кавказа и Средней Азии. Первый «Русский марш» собрал, по разным оценкам, от 5 до 10 тысяч человек, последующие, по сообщению организаторов, доходили до 15 тысяч и более. Таким образом, новый праздник из «очередного выходного», удобряемого телеофициозом про дружбу народов многонациональной России (правда, не все народы РФ знают, что они дружат с русскими), с появлением националистического марша стал по-настоящему интересной темой для СМИ и знаковым событием осеннего политсезона.
Второй Русский марш, состоявшийся в 2006 году, посетил даже опальный в тот период экс-лидер партии «Родина» Дмитрий Рогозин. Позднее, правда, уже будучи в статусе постоянного представителя России при НАТО, Рогозин призвал своих сторонников прекратить «мёрзнуть на русских маршах», а «перебираться в кабинеты, где принимаются стратегические решения о будущем страны». Правда, как это сделать технически, постпред при НАТО не уточнил, зато призвал всех поддержать национального лидера страны Владимира Путина[73].
Алексей Навальный, однако, предпочёл «мёрзнуть». И мёрз он на Русских маршах четыре раза, до 2011 года включительно. Этим он вызвал двоякие чувства у «рядовых» националистов и негативные — у своих коллег и заклятых друзей из либеральнодемократического лагеря. Как это так? Русский из Марьино ходит на русский марш? Перед 4 ноября 2011 года Навальный дал корреспонденту портала Lenta.ru Илье Азару обстоятельное интервью о мотивации свих посещений Русского марша[74].
«Русский марш существует вне зависимости от того, как мы к нему относимся. Это заметный и существенный факт политической жизни. На «Русские марши» люди ходят разные, и часть людей кому-то может не нравиться. Единственный способ сделать так, чтобы «Русский марш» выглядел лучше — это прийти туда самим. Вот я и хожу.
«Русский марш» появился в результате эволюции националистического движения в России. Я считаю динамику этой эволюции совершенно положительной и позитивной, потому что до сих пор, когда мы говорим о националистах, вспоминаются какие-то люди, с которыми Ельцин боролся на заре 90-х годов. Они, в общем-то, были не националисты, а чаще всего какие-то советские патриоты. Было каждой твари по паре.
Националистическое движение, к сожалению, по историческим причинам все время пребывает в каком-то полуподпольном состоянии и не может легализоваться, и не могло легализоваться в течение долгого времени. Это, в частности, является главной причиной того, почему многие лидеры националистического движения выглядят достаточно маргинально. Они живут постоянно под прессингом, и какие-то другие лидеры просто не могли рождаться и не могут по-прежнему рождаться.
Тем не менее, мейнстрим националистического движения становится во многом национал-демократическим, и одной из форм проявления националистического движения явился «Русский марш» — форма легальная, общепринятая, вполне адекватная и совершенно не опасная.
Есть конкретная повестка дня, которая волнует людей. Эта повестка заключается в большом количестве нелегальных мигрантов. Факт, что по этому показателю Россия находится на втором месте после США. Факт, что у нас есть проблемы на Кавказе. Факт? Факт. То, что Кавказ, Чечня в частности, превратился в политически-правовой и финансовый офшор-факт? Факт. Огромное количество русских, которые остались за границами России — тоже факт. Русские — крупнейший разделенный народ в Европе, это принято и всем очевидно. Ну, и так далее. Есть конкретные проблемы. Эти проблемы табуируются, к сожалению, некими системными политиками, считается, что это не нужно обсуждать, потому что это очень опасно. Потому что, типа, как ни обсуждай проблемы русских или проблемы Чечни, все равно в итоге получится погром. Но вопрос существует…
…Большое количество маргиналов и людей, которые бегают с этими пресловутыми зиг-хайлями — это прямое следствие того, что националистическое движение не имеет возможности существовать в легальном поле. Там, где огромную существующую идеологию, подчеркну, мирную и нормальную, подавляют, там, естественно, на первое место выходят радикалы и маргиналы, потому что только они могут выживать. Человек, который хочет содержательно обсуждать проблемы распределения бюджета, если к нему начинает бегать домой «Центр Э»[75], плюнет и перестанет этим заниматься. Человек, который везде ищет еврейский заговор, когда к нему придет «Центр Э», еще больше убедится в существовании еврейского заговора и будет вокруг себя организовывать какую-то группу, которая кого-нибудь в итоге грохнет. И намеренная государственная политика в этой области дает свои плоды. То есть движение маргинализировалось в течение долгого времени. Поэтому я, в том числе, своей задачей вижу разъяснение позиции, вычленение и работу с нормальными лидерами националистического движения…
…Я в этот «Русский марш» вкладываю свой собственный смысл. Я иду, это мой личный «Русский марш». Мне кажется, мой смысл разделяет большое количество людей. Ну, и нормально, и буду я ходить. Не пойду я, не пойдет один, не пойдет другой — тогда останутся уже совсем какие-то скинхеды. Это будет хорошо? Это будет плохо…
…Я уверен, что в любой более-менее крупной националистической организации в России, если им дать возможность развиваться легально, появятся лидеры, и действующие лидеры будут меняться таким образом, что будут выглядеть не более радикально, чем любые правые политики в Европе. Атам, где побеждают как раз зиг-хайлисты, там все это будет скатываться к каким-то небольшим группировкам, действующим полулегально, не знаю, в составе 30 человек.
