Авторы предполагают, что именно из-за президентских амбиций, от которых он публично всегда слишком активно открещивается, Дмитрий Рогозин и держит паузу. После многих лет политической борьбы, то занимая те или иные кабинетные должности, то «замерзая на русских маршах», вице-премьер приобрёл навык повышенной осторожности. Он знает, что в рамках той системы власти, в которую он встроен, любое незапланированное движение, будь оно хоть трижды направлено на укрепление действующей «вертикали», может быть воспринято как бунт. Это своего рода политическая паранойя, в атмосфере которой существуют и выживают чиновники. Или не выживают, оказываясь за бортом реальной политики.

Рогозин не хочет «лезть поперёк батьки в пекло», он опасается фальстарта. Самостоятельно, «без спросу» выступив против внесистемной оппозиции и персонально против Навального, он, в глазах президента Путина и его советников, может сам начать восприниматься как фактор, угрожающий стабильности президентской власти. А затем всё может пойти по известному сценарию: бей своих, чтоб чужие боялись. Но не для этого Рогозин взбирался на вице-премьерский Олимп, чтобы вмиг рухнуть оттуда, проявив наказуемую инициативу.

Таким образом, несистемные (читай: под надуманными предлогами незарегистрированные) националисты в общем и целом поддержали Алексея Навального, системные же — Сергея Собянина. Национальный фактор здесь, конечно же, не играл никакой роли[88]. Только политика: один — кандидат системы, другой — кандидат антисистемы. Выбор абсолютно очевиден и предрешён. Аж страшно!

Луна упала на Землю? Власть демократизировалась и извинилась перед заслуженным писателем за незаслуженные «нашистские» экскременты? Нет, всё проще и банальнее. Лимонов впервые, наверное, в своей политической публицистике стал писать ровно то, что выгодно власти, и критиковать ровно тех, кого пытается очернить в глазах общества вся неповоротливая, неэффективная, но дорогостоящая госпропаган-да. Почему писатель так поступил? Здесь нет никакой политической подоплёки, одна сплошная психология. «Психопатология обыденной жизни», написал бы Зигмунд Фрейд.

Пожилой и одинокий неудавшийся революционер, у которого за спиной много красивого и героического, много трагического, смерти молодых национал-большевиков, которым Лимонов показал свет в конце тоннеля серой, обыденной, бедной жизни. Но этот свет, как оказалось, шёл от фар репрессивного бронепоезда системы, которая калечит, давит, убивает… Лимонов — признанный писатель, но непризнанный политик. Человек, поставивший себя в центр своего литературного мира, к 70-летнему возрасту осознал, что мир реальный устроен совсем иначе, чем книжный. В центре реального мира стоит вовсе не Эдуард Вениаминович Савенко, а массы, к которым обращается национал-большевик, вовсе не его видят своим кумиром.

«Почему вы называете меня просто писателем? Ведь ваш Навальный — вообще блогер!» — вопиёт Лимонов. Но за блогером идут десятки и сотни тысяч молодых и не очень людей из wannabe-среднего класса, а за писателем — всё более и более сужающаяся группа людей особого типа, с портретом Егора Летова на майке и томиком Лимонова за душой. Постмодерн, Эдуард Вениаминович, выглядит именно так. Вы же сами знаете, право слово.

Сразу после «первой Болотной» — митинга за честные выборы, состоявшегося 10 декабря 2011 года в ответ на массовые фальсификации на выборах депутатов Госдумы VI созыва[89], - Лимонов стал беспощадно клеймить его организаторов, прежде всего сопредседателя движения «Солидарность» и партии ПАРНАС Бориса Немцова, за то, что они, сговорившись с действующей властью, направили десятки тысяч человек (по разным данным, в акции приняли участие от 25 до 100 тысяч протестующих) от площади Революции в «загон» на Болотной площади. По мнению Лимонова, при концентрации значительного числа рассерженных горожан в самом центре Москвы, в непосредственной близости от Кремля, Думы и ЦИКа могла случиться реальная, а не символическая революция или, во всяком случае, был бы объявлен пересчёт голосов и перевыборы [90].

Тему с реальным или мнимым предательством Немцова и других «буржуазных лидеров» Эдуард Вениаминович в разных ракурсах и под разными предлогами муссировал, как минимум, в течение года. Причём со своей критикой национал-большевик стал то здесь, то там появляться на ранее для него закрытых медиаплощадках. Но когда его критика стала всё более и более концентрироваться непосредственно на Алексее Навальном, для неудавшегося революционера внезапно открылись все двери в мире контролируемых российских СМИ. Задетое самолюбие большого писателя сыграло на руку властям. Ведь писать Лимонов умеет не только книги, но и статьи. Жёсткие, хлёсткие, афористичные, просто злые. Всего этого лишены штатные «политологи» и «эксперты» из пула Старой площади, которые, когда речь заходит о протестах русской городской общественности, резко глупеют и несут откровенную духовность, разнузданное государственничество и махровый патриотизм в духе того, что печатается на сайте партии «Единая Россия» или её анекдотической «Молодой гвардии».

Лимонов пишет о том, что власть по отношению к «Болотной оппозиции» проявляет «щадящий режим», хотя с лимоновскими «другороссами» она расправляется не в пример суровее. «Власть, дождавшись стадии их упадка (а упадок не видит только лично заинтересованный слепой), перевела их протест в другой формат. Снизила его. Из привилегированных любимчиков власти они спустились на землю. И новый формат несанкционированных митингов им ничего хорошего не обещает. В этом искусстве они не лучшие и никогда лучшими не станут. Вот так они сг*внили протест», — хоронит Эдуард Вениаминович протест на страницах «Известий» в статье, посвящённой акции оппозиции у Соловецкого камня 15 декабря 2012 года[91].

В конце года, подводя итог политическому сезону, Лимонов заявляет о «самоубийстве либеральной оппозиции»[92]. «Благодаря тому, что вовремя подсуетились и украли протест у всех остальных политических сил, либералы, назвавшие себя «креативным классом», чтобы скрыть свою буржуазную суть, на некоторое время стали ведущим классом оппозиции. Благодаря набору многих факторов. Благодаря своей финансовой мощи, мощи информационной, благодаря обилию в их рядах журналистов и деятелей культуры, благодаря их главенствующему преобладанию в интернете, — пишет Лимонов. Но «бунты не превратились в революцию», а «революционного класса из либералов не получилось». Лимонку писатель метает в Бориса Немцова и экс-чемпиона мира по шахматам и лидера Объединённого гражданского фронта Гарри Каспарова. Навальный пока не занимает мыслей отца русского национал-большевизма. Но ждать осталось совсем немного.

В статье «Мусорщики» от 22 февраля 2013 года Лимонов пишет[93], что «либеральные лидеры», прежде всего Алексей Навальный, после удачного «пехтинга» переквалифицировались «в чистильщиков, в мусорщиков режима». «Пехтингом», напомним, назвали организованную Навальным кампанию в блогах по привлечению внимания общества к незадекларированной зарубежной недвижимости депутатов-единороссов. Название пошло от фамилии Владимира Пехтина, «забывшего» указать в декларации о недвижимости домик в Майами. Комичность ситуации заключалась в том, что депутат Пехтин известен своим показным патриотизмом. По итогам кампании Навального Пехтину пришлось сложить с себя депутатские полномочия с обещанием, однако, вернуться обратно подобно Карлсону, когда он сможет представить на суд общественности доказательства своей невиновности. За доказательствами Пехтин направился… в Майами и с тех пор о нём известно мало. Оппозиция радовалась такой локальной победе, но Эдуарду Вениаминовичу этот скромный успех Навального явно де давал покоя.