Литература XX века преодолевает ограничения средневекового канона, наполняется иным, соответствующим духу времени содержанием, происходит смена жанровых форм. Литература еще зависит от предшествующей традиции, тяготеет к ней, однако внутреннее перерождение уже началось и связано прежде всего со становлением подлинной художественности.

Отношение писателя к своему творчеству принципиально меняется. Он осознает право на художественный вымысел, что не было свойственно средневековому сочинителю. Психологически перестроиться помогло знакомство с произведениями европейских писателей. В 1908 году появляется «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса, первое на амхарском языке произведение с вымышленным сюжетом. Само название книги (по-амхарски «Либб воллэд тарик») прозвучало как манифест новой литературы. Характерно, что в дальнейшем оно приобрело значение термина, им стали определять жанр романа. В последующие четверть века развитие национальной словесности связано с именем Хируя Вольде Селассие, автора многочисленных работ, среди которых выделяются повесть «Мысли сердца» (1931) и роман «Новый мир» (1933). Наиболее плодотворный период эфиопской литературы начинается во второй половине 40-х годов, после перерыва, вызванного агрессией итальянских фашистов.

Пафос большинства произведений этого времени навеян просветительскими идеями. Поэты, прозаики, драматурги мечтают о разумном устройстве жизни, призывают заимствовать то лучшее, что создано в рамках буржуазной цивилизации Запада. Залог счастливого будущего родины им видится в соединении национальных культурных традиций с техническими достижениями промышленно развитых стран. Эта мысль оплодотворяет публицистику Кэббэдэ Микаэля, известного также как поэт и драматург. Ее же развивают прозаики. Герои таких романов, как «Арая» Гырмачоу Тэкле Хавариата, «Агази» Вольде Гиоргиса Вольде Иоханныса, рассудочны и вместе с тем бедны эмоциями. Им кажется, что стоит овладеть современными знаниями — и можно будет быстро покончить с отсталостью Эфиопии, обеспечить стране процветание. Они едут в Европу учиться, ими движет искреннее желание помочь своему бедствующему народу. Однако результаты их практической деятельности более чем скромны.

Наивная вера во всемогущество западной технологии не могла долго вдохновлять литераторов. Вкрапления капитализма в феодальную общественную структуру лишь усугубляли трудности, с которыми сталкивалась страна. Рвения интеллектуалов, получивших образование за границей, оказалось недостаточно, чтобы уничтожить пропасть между бедностью и богатством, привилегиями и бесправием, просвещенностью одиночек и невежеством масс. Иллюзии быстро развеялись, осталось горькое чувство разочарования. Как писал поэт Мэнгысту Лемма:

К концу 50-х годов просветительская направленность эфиопской литературы начинает изживать себя, идеал буржуазной рассудочности тускнеет. Абстрактный призыв к знанию более не отвечает устремлениям художников, живущих новыми идеями, ставящих перед собой задачу глубокого проникновения в проблемы современности. Крупным недостатком просветительской прозы было схематическое изображение человека как личности. Литературные персонажи не наделялись характерами, были лишены черт индивидуальности, представали перед читателем безликими, не имеющими богатого внутреннего содержания фигурами. Теперь делаются попытки преодолеть этот недостаток. В книгах Асэффы Гэбрэ Мариама, Бырхану Зэрихуна, Меконнына Эндалькачеу, Меконнына Зауде, других прозаиков первостепенное внимание уделяется интимному миру героев, их переживаниям, страстям. Изображенные этими авторами люди живут не в гармонии с окружающим миром, как герои просветителей, а в конфликте, они совершают неблагоразумные с точки зрения здравого (читай — буржуазного) смысла поступки, их мучают сомнения, им нет покоя. Они не всегда нравственны, часто в их характерах скрыт порок. Поиски средств художественного раскрытия человеческой личности в ее взаимоотношениях с обществом формируют сентименталистские и романтические тенденции в литературе.

Условия жизни в монархической Эфиопии препятствовали плодотворной творческой деятельности прогрессивных писателей. Неугодные режиму авторы подвергались преследованиям, цензура запрещала содержащие крамолу произведения. Репрессии, например, обрушились на талантливого прозаика Абе Губэнню за роман «Я не хочу родиться», в котором он обличал царящие в стране порядки. Судьба Абе Губэнни по-своему типична. В дореволюционный период редкий литератор, выражавший прогрессивные мысли, избежал конфликтов с официальными властями. Неблагоприятная внутриполитическая обстановка тормозила развитие национальной литературы, прогресс которой в 50—60-е годы был не столь стремителен, как в ряде других африканских стран. Обстановка чиновничьего произвола, косности, морального давления порождала в писательской среде настроения отчаяния, апатии, отчужденности. На этой почве возникали различного рода упадочнические течения, в ходу была теория «чистого искусства». Однако поступательное движение не прекращалось даже в самые мрачные годы монархической реакции, наступившей после неудавшегося государственного переворота в декабре 1960 года; его определяет реалистическая направленность творчества ведущих писателей.

Вехами литературного развития стали рассказы Таддэсэ Либэна, посвященные жизни простого люда Аддис-Абебы, роман Хаддиса Алемайеху «Вечная любовь» — в нем, как отмечала критика, мастерски изображен портрет феодальной Эфиопии. Читательский интерес вызвала историческая проза Таддэлэ Гэбрэ Хыйвота (роман «Кто ты, эфиоп?») и Бырхану Зэрихуна (роман «Слезы Теводроса»). Сатирические комедии Мэнгысту Леммы «Похищение невесты» и «Неравный брак» позволили говорить об этом авторе как об одном из лучших драматургов страны. В области драматургии и поэзии успешно работал Цэгайе Гэбрэ Мэдхын. Панорама амхароязычной беллетристики расширяется за счет книг молодых писателей, в основном разночинцев.

Примечательным событием периода, непосредственно предшествовавшего революции, стала публикация повести «Аферсата» (1969) Сахле Селассие Бырхане Мариама и романа «Тринадцатое солнце» (1973) Данячоу Уорку. Написанные по-английски и изданные в Великобритании, эти две книги не подвергались императорской цензуре, что позволило их авторам открыто выступить с резкой критикой социальных пороков.

В «Аферсате» (так называется архаичная форма судебного разбирательства, ставящая людей в зависимость от произвола начальства), реалистически изображая бедственное положение эфиопского крестьянства, Сахле Селассие Бырхане Мариам первым из национальных писателей призвал к радикальной реформе земельных отношений. Либерально-демократические взгляды, которыми он наделяет персонажей повести — двух городских чиновников, отправившихся в отпуск в деревню, — характерны для интеллигенции 60-х годов, пока далекой от идей революционного преобразования общества, но остро чувствующей кризис монархического режима. Преступная политика правящей верхушки, полностью игнорировавшей интересы народа, вела страну к катастрофе. В «Тринадцатом солнце», последнем произведении эфиопской литературы дореволюционного этапа, Данячоу Уорку с большой художественной силой нарисовал картину всеобщего запустения, апатии угнетенного крестьянства, морального разложения привилегированных классов. Нищие странники, запрудившие ухабистые дороги, полуразвалившиеся лачуги вечно голодных земледельцев, кладбищенски мрачный ландшафт, алчные священники, мечтающие отнять последний грош у темных богомольцев, какие-то людоедски циничные помещики — не сгущает ли писатель краски, все ли так плохо в краю, который в рекламных проспектах туристических фирм называется «землей тринадцати солнечных месяцев»? Реальное положение дел в стране соответствовало изображенному. Показав монархическую Эфиопию без прикрас, Данячоу Уорку развенчивает фальшивый образ, созданный официальными пропагандистами.