— Кто-нибудь показать мне его может?

— Да бери с собой Чемодана. Он тебе его и покажет!

— Денег одолжишь?

— Без проблем! Ствол нужен?

— Сейчас пока нет. Завтра скажу, что нужно будет!

К «Ласточке» Парфен и Чемодан подъехали к девяти вечера.

— Самое время, — значимо глядя на поддельный «Ролекс», определил Чемодан.

По дороге, пока тачка несла их через заснеженную вечернюю Москву, Гришкой опять овладело двоякое чувство. Память упорно звала его в недавнее прошлое, и в то же самое время его одолевало бешеное желание выкинуть из головы напрочь все события тех дней. Он понимал, что путного в его жизни с того самого момента, как он поздоровался с Мишкой у своего подъезда, не произошло ровным счетом ничего. Кроме разве что единственного — знакомства с Татьяной. И то он чуть ее не потерял! Слава богу, что все так обернулось: ее неожиданная беременность и договор с Тарасовым. А то бы строгать ему в столярке тридцать второй строгого режима ножки для табуретов! Семь лет строгать. Да и то при условии, что Калган его раньше на тот свет не спровадил бы! А скорее всего, тем бы оно и закончилось.

Еще Гришка ловил себя на мысли, что такого мандража, как в то утро в машине со Свиридом, когда ехали «работать» Улыбку, не было у него и в помине. Может, потому, что Гришка знал, что сегодня вечером ему убивать не придется?

Но — нет! Он каким-то шестым чувством понимал, что дело вовсе не в этом. «Заматерел!» — усмехнулся он сам себе в мыслях, как часто стал делать в последнее время.

К слову сказать, в последнее время Григорий стал замечать появление у себя некоторых новых привычек. Раньше он никогда не разговаривал мысленно сам с собой. Привычка эта у него появилась после длительного одиночества «Матроски» и пребывания в двух колониях. Кроме того, раньше Парфен не отличался особой решительностью. Мог метаться, менять в одночасье свое мнение. После всего пережитого он научился иногда подолгу думать, перед тем как прийти к окончательному решению. Но уж если принял его — не отступал. Отчасти это пришло к нему после принятия трудных решений относительно сотрудничества с Тарасовым, отчасти от осознания ответственности, что теперь он отвечает не только за свою судьбу. Известие, что он станет отцом, сильно повлияло на Парфена.

Между тем машина остановилась на стоянке у кафе. Гришка кинул быстрый взгляд по сторонам и увидел то, что ему было нужно: одинокий мужчина стоял у входа с незажженной сигаретой во рту. Мужика основательно штормило. Он ломал спички одну за другой в безуспешной попытке прикурить.

Гришка прошел мимо него, слегка задев плечом.

— Поаккуратней, молодой человек!

— Сходи в сортир проблюйся, алкаш! — огрызнулся Гришка.

— Может, обработать его? — деловито притормозил Чемодан.

— Пошли, — потянул его за рукав Гришка, — нечего время терять.

Действительно, задерживаться дольше на входе не было никакого смысла: все, что было нужно, он сказал связному. Остальное — через пяток минут в сортире.

Кабан, передав Григорию установку насчет Артура, тут же покинул офис.

— Ключи я тебе не оставляю, — сказал он, — светиться тебе незачем. Скучно станет — позвони Чемодану. Он тебе телок привезет. У него этого добра — завались!

— А я и не собираюсь никуда, — равнодушно ответил Парфен. — Мне бы наоборот — спокойно отлежаться, пока бочина до конца не заживет.

— Ну, тогда до вечера! — попрощался с ним Кабан. — Я постараюсь сам приехать. Но если что — Чемодана подошлю.

«Не доверяют они мне! — понял Григорий. — Боятся без присмотра оставлять!»

Первоочередной важности задачей для него было установить связь с Тарасовым. Но с конторского аппарата звонить не стоило — вдруг его захотят проверить? Попасться так глупо, когда половина испытаний позади и все идет на мази?! Нет уж, извините!

Он проводил взглядом из окна отъезжающего на своем «Шевроле» помощника Мирона и улегся на диван. Времени для размышлений было больше чем достаточно — Чемодан раньше восьми вечера приехать не должен был. А развлекаться Парфен не намеревался пока. Сначала нужно было показать себя в деле, потом уже корешиться поплотнее с братвой.

Парфен уже был не тот наивный молодой человек, который сидел в свое время против Кости и Гены Хвороста и таращил круглые от изумления глаза на ключи от синей «девятки», казавшейся ему пределом мечтаний. Он понимал, что за все на свете нужно платить свою цену. И с него немало потребуют. Халявы в этой жизни нет вовсе! Она осталась за порогом родительского дома. Также наряду с этим он четко сек, что он в этой бригаде — чужой человек, и тому же самому Кабану не с чего к нему хорошо относиться. Да, парился на нарах вместе с боссом. А теперь он Гришке часть бригады отдать должен. А что там дальше — неизвестно! Мало ли что еще Мирон удумать может!

Поэтому Парфен понимал, что Кабан подставит ему подножку при первом же удобном случае, да и пацаны наверняка будут коситься в его сторону. Появился тип неизвестно откуда — и сразу в «бугры»! Учитывая все это, он вырабатывал свой план действий. Ему кровь из носа нужно было до вечера связаться с Тарасовым и получить полную информацию по этому самому Артуру. Излишне говорить, что жизнь научила его кое-чему, и мочить людей направо и налево, как в начале своей «карьеры», он не собирался. Но судя по тому, что рассказал про этого Артура Кабан, другого выхода не было. Оставалось рассчитывать только на федералов. Возможно, они сумеют найти другой выход или хотя бы временно нейтрализовать этого самого Артура.

Час он лежал, безучастно таращась в телевизор. Затем резко встал. От быстрого движения чуть кольнуло в раненый бок. Он осмотрел все окна — закрыты решеткой. Да и телефон-автомат нигде не просматривался поблизости.

Решение на ум пришло довольно простое. Приоткрыв окно, Гришка покрутил головой и, обнаружив то, что ему надо, свистнул с улицы двух хлопцев лет семнадцати, которые курили на углу дома.

— Парни, десятку заработать хотите? — он показал парочке десятидолларовую купюру. Из тех денег, что одолжил у Кабана.

— А что надо? — сразу оживились те.

— Сотовый нужен, срочно позвонить, — коротко высказал свои условия Парфен.

— А что, в конторе телефона нет? — настороженно покосился на него один из киндеров-переростков.

— Если бы я мог позвонить, то позвонил бы! — отрезал Парфен.

Второй товарищ, видно, более сообразительный, сразу же дернул первого за рукав и тем самым прервал неродившийся новый вопрос.

— Мы сейчас! — пообещал он и быстренько отвел на десяток метров в сторонку своего дружка. Гришка не мог слышать, о чем те разговаривали, до него долетали только обрывки отдельных фраз. Судя по всему, более расторопный парнишка на что-то подбивал приятеля. На секунду он оставил его и подбежал к Григорию.

— Двадцатку дашь? — деловито поинтересовалось юное создание.

Парфен пересчитал в голове по курсу и предложил:

— Пятьсот рублей, парни. За один звонок этого за глаза хватит!

Те еще раз посовещались, только на сей раз гораздо быстрее. Григорий отчетливо расслышал, как шустрый убеждал друга:

— Да на пять минут возьмешь! Пятьсот рублей!.. Да ты что, совсем дурак?! Никто ничего не стырит!

— Эй, пацаны! — на всякий случай встрял Григорий. — Я при вас прямо звякну и сразу же трубу отдам. Просто у нас телефон сломался, а мне нужно до зарезу позвонить жене, сказать ей, что я в конторе остаюсь. Ревнивая она у меня.

— Мы через пять минут.

— Только, парни, — Григорий махнул рукой, подзывая их ближе. Сменив интонацию, он заговорщическим тоном принялся объяснять: — Если серебристая иномарка стоять во-он там будет, — показал рукой место, откуда отчалил кабановский «Шевроле», — не подходите ни за что! Значит, начальник мой приехал, а он мужик сердитый! Поняли?

Ребята одновременно кивнули головами и быстро убежали к дому напротив. Меньше чем через десять минут они вернулись, и еще через пять минут Гришка отдал им аппарат и пятисотенную банкноту.