Голос необычного, бархатного тембра, почему-то показавшийся смутно знакомым, произнёс:

― Барышня, одевайтесь скорее. Осень же, холодно, замёрзнете, такое дело…

Дрожащими руками я отвела взмокшие волосы с лица, но всё равно никого не увидела, тут только сообразив, что почти полностью обнажена. Лихорадочно ощупала землю в поисках сорванной одежды и, найдя штаны, стала их натягивать. Куртка бесстыдно распахнулась на груди, и застегнуть её, при всём желании, было невозможно ― оторванные пуговицы бисером рассыпались по траве. По бёдрам скользило что-то липкое и плохо пахнувшее; от этого мерзкого запаха меня затошнило, кроме того, сильно ныло внизу живота, а ещё ― было невыносимо стыдно…

Рядом мелькнула невысокая тень, и, вскрикнув, я направила на неё трясущуюся ладонь:

― Не приближайся, негодяй, сожгу!

Тень остановилась, со шлепком отпустив чью-то ногу:

― Вот те на! Спас, называется, девушку от бесчестья, а теперь вместо «спасибо» она меня спалить собирается? Нехорошо, такое дело… ― и он снова, ухватив разбойника за сапог, потащил его в кусты.

Я растерялась, отметив про себя, что точно раньше уже слышала этот своеобразный красивый баритон.

― Простите, но мне Вас не видно. Спасибо, что спасли, ― я пыталась говорить уверенно, но от пережитого стресса и холода голос так дрожал, что и сама себя не понимала. В отличие от моего спасителя:

― Да на здоровье, всегда-пожалуйста… Хорошо, что я тут недалеко в кустах прикорнул и услышал их пыхтение. Ненавижу таких мерзавцев, и, хоть я человек мирный, такое дело, пришлось их прикончить. Вы, барышня, одевайтесь потеплее, ветер поднимается, а то совсем окоченеете и пойдёмте к моему шалашу. Погреетесь немножко, горяченького отвара выпьете. Конь на месте, и ваш мешок они не успели распотрошить. Придёте в себя, а завтра с рассветом отправитесь в путь, не дело это ― по ночам девушке одной ездить, опасно…

Голос был спокойный, но мне в нём почему-то почудилась насмешка, словно он потешался надо мной: мол, сама, дурочка, виновата… Я нахмурилась и осторожно подошла к своему коню ― мешок и правда по-прежнему был привязан у седла. Порывшись в нём и убедившись, что деньги и драгоценности на месте, вытащила аккуратно свёрнутый тёплый плащ, поблагодарив богов, что не забыла его прихватить, и быстро надела, завязав тесёмки на груди. И только после этого вызвала магический свет, чтобы хорошенько рассмотреть своего спасителя.

Но вокруг никого не было ― ни разбойников, ни того, кто меня от них избавил ― только густой высокий кустарник и тёмные силуэты деревьев. Я испуганно озиралась по сторонам, ругая себя, что не догадалась спросить имя благодетеля. Как же теперь его позвать? И стоит ли это делать, а вдруг он ещё хуже разбойников?

Кусты зашевелились, и я тут же попыталась спрятаться за коня. Уже знакомый ироничный голос прозвенел в тишине:

― Вот оно что… Магические огни, такое дело… Барышня, оказывается, владеет магией, а почему тогда не применили её против нападавших? Растерялись, наверное. Да не прячьтесь Вы от меня, я не злодей, да и знакомы мы с Вашей милостью. Вы же, если не ошибаюсь, дочка здешнего землевладельца ― мага Генри. Франни, кажется? Я ― фокусник Арчи, мы с труппой месяц назад гостили в замке. Вы ещё пожаловали мне целую золотую монету ― так, стало быть, понравилось представление. Неужто уже забыли?

У меня отлегло от сердца, и я вышла из-за своего укрытия, продолжая сжимать руками плащ на груди. Это и вправду был фокусник-карлик Арчи. Невысокий, едва доходивший до плеча, и это при моём-то небольшом, даже для женщины, росте. Симпатичный и насмешливый, с казавшейся непропорционально большой головой, украшенной копной вьющихся каштановых волос. Его походка слегка раскачивала стройное тело на, увы, слишком коротких ногах, а лицо удивляло особенной, благородной красотой…

― Арчи! Это и правду ты… Какое счастье, что мы так внезапно встретились, вернее, что спас меня от негодяев. Никогда этого не забуду, поверь, ― я обрадовалась, готовая броситься ему на шею, но сдержалась не от гордости, а из-за страха, что плащ предательски распахнётся.

― Госпожа Франни, ― Арчи поклонился, ― всегда рад служить такой прекрасной даме.

Он улыбался, и это была улыбка, полная искренней доброты.

― Плохие люди так не умеют, их всегда выдают глаза, ― говорил отец. Да, во время той памятной недели, когда труппа бродячих циркачей гостила в нашем замке, я успела подружиться именно с этим необычным человеком.

Мне не просто понравились фокусы и шутки, но и сам он вызвал неподдельный интерес. Арчи не был похож на других членов труппы с их развязным и откровенно льстивым поведением. И хоть его речь была простой, сразу показалось, что он нарочно скрывает свои знания, прикидываясь необразованным простолюдином. Мы подолгу с ним разговаривали о магии и фокусах, он даже научил «высокородную госпожу» некоторым простым трюкам.

Как раз из-за Арчи мы чуть не поссорились с Доном и Марком. Им не понравилось, что я много болтаю с «каким-то цирковым уродом» вместо того, чтобы проводить всё время с ними. Их высокомерие меня сильно разозлило, и я прогнала братьев прочь с глаз. Думаю, они не простили Арчи такого унижения, и на следующий же день родители попросили цирк уехать, а ведь это было единственное развлечение в нашей глуши…

На прощание я подарила фокуснику золотую монету и, поцеловав, он спрятал её на своей груди под рубашкой. Думаю, Арчи увлёкся мной, во всяком случае, об этом говорили его сверкающие влажные глаза. Расстроенная, я хотела выйти из замка, чтобы проводить цирк, но отец строго-настрого запретил это делать, сказав, что аристократка и дочь мага ― не обычная девчонка с ярмарки, чтобы так себя вести… Пришлось подчиниться и долго с грустью смотреть в окно на удаляющиеся повозки артистов.

Тут только до меня дошло, в каком ужасном виде Арчи застал «благородную Франни», и краска стыда залила разгорячённое лицо. Он всё понял без слов:

― Не соблаговолит ли прекрасная дама посветить своими магическими огоньками на этой поляне, пока я поищу пуговицы от Вашей курточки.

Я сделала, как он просил, и очень скоро все пуговицы были зажаты в моём кулаке. Спрятав их в карман и взяв коня под уздцы, побрела вслед за Арчи к небольшому шалашу, построенному им совсем недалеко от места нападения разбойников.

Костёр он успел потушить, когда услышал приближение «лихих людей», и пришлось его снова разжигать, чем я с удовольствием и занялась, пытаясь хоть так отвлечь себя от грустных мыслей. Мы сидели у огня, согреваясь и глядя на танцующее пламя. Арчи угостил меня вкусным горячим напитком из каких-то ягод, и хотя, конечно, полностью я не успокоилась, но на душе стало немного легче. Он с вежливым поклоном протянул свою чистую рубаху, показав сияющими глазами на шалаш:

― Переоденьтесь, госпожа Франни, а я уж как-нибудь пришью пуговицы к Вашей курточке. Что-то мне подсказывает ― шитьё и вышивание крестиком не самое любимое занятие охотницы за нечистью.

Покраснев, кивнула. Пока Арчи шил, не переставая удивляться, как юную барышню занесло ночью так далеко от дома, помалкивала в ответ, но, услышав, что утром он собирается проводить меня до ворот отцовского замка, вздрогнула. Я сидела в шалаше, кутаясь в тёплый плащ и кусая губы, размышляя, стоит ли рассказать ему ужасную историю, заставившую меня бежать. И колебалась: конечно, Арчи был моим благородным «спасителем», но, в сущности, я слишком мало его знала, чтобы доверить свою тайну. Ведь за использование чёрного колдовства дочери мага, как любому жителю Королевства, грозил костёр, и совсем не тот, у которого мы сейчас грелись.

Поэтому промолчала, и фокусник догадался, что невольно затронул щекотливую тему.

― Госпожа Франни… ― начал он, но я его перебила:

― Арчи, во-первых, зови меня просто Франни, во-вторых ― «прекрасной госпоже» сейчас нельзя возвращаться в отцовский замок…

Он немного помолчал, закашляв:

― Франни, куртка готова, я положу её около шалаша и отойду, такое дело…