— Мы не сможем дать еще одно сражение, — сказал Гэвин. Его стрелки в бурых сумерках казались призраками и вздрагивали каждый раз, когда сверху что-то падало. Повстанцы из Н’Гары выглядели так, будто их били палками, королевские егеря тяжело горбились под весом заплечных мешков, как будто в них ударила молния.

Да так оно и было. Они видели, как пятьдесят их старых товарищей пали ужасной смертью.

Тапио вздохнул и посмотрел на запад. Небо на горизонте было красно-рыжим, воздух казался затхлым, как в старом доме, где давно не открывали окна. Горячий пепел падал с небес.

— Ес-с-сли мы потеряли гос-с-спожу мою Тамс-с-син, мы обречены, — сказал Тапио.

— Я здесь, — отозвалась она, целуя своего возлюбленного. Она явилась в обличье прекрасной смертной женщины в алом упелянде с золотым поясом из тяжелых пластин.

Люди посмотрели наверх.

— Лорд Керак мертв, — сообщила она. — Я видела его душу в руках сестры Амиции.

Никто не сказал ни слова.

Тамсин склонила голову, а затем подняла ее. Клыкастый рот открылся, и она произнесла нараспев, как менестрель:

— Невозможное теперь творится повсеместно. Я призвала пламя с небес и видела ангела Господня, и он принял облик милосердной сестры по имени Амиция и забрал Керака на небеса. Ну, или мне так показалось. Она — леди Тара? Или ваша Дева? Или уже Бог своего рода? Мы живем в великие времена. Я говорю вам, что видела. Она сказала, что Габриэль побеждает на востоке и что дракон Рун уничтожен. И что мы должны защитить Лиссен Карак.

Тапио пристально посмотрел на магистра.

— Это с-с-сказал тебе с-с-сияющий ангел их бога? — с циничным любопытством спросил он. — Лис-с-сен Карак? Не Н’Гара?

— Она сказала: спасите Лиссен Карак. Или нет.

Тапио рассмеялся без горечи:

— Да уж, никакой двус-с-смысленности, любовь моя.

Тамсин устало уставилась в землю.

— Я ей верю, — просто сказала она.

Сэр Гэвин оглядел остатки своей армии.

— До Лиссен Карак добрых две сотни лиг. Пятнадцать дней. Без отдыха.

Подошел сэр Грегарио с красными глазами.

— Да у нас столько времени уйдет, только чтобы здесь разобраться. И ребята долго еще не смогут сражаться в полную силу.

Тапио посмотрел на Билла Редмида, который в свои тридцать выглядел на все шестьдесят. Редмид кивнул. Он плохо слышал чужие слова.

— Если мы отступим, Н'Гара падет.

— Вы не можете… ее спрятать? — спросил Гэвин.

— Нет. Больш-ш-ше нет. Не от Эш-ш-ша.

— Трижды мы дрались и трижды проигрывали, — сказал Гэвин.

— Это не поражение, — возразила Тамсин. — Слушай меня. Мы нанесли Эшу удар, который может оказаться смертельным.

— Даже без с-с-своих безумных боглинов он с-с-слишком с-с-силен для нас-с-с, — сказал Тапио. — А теперь он будет относ-с-ситьс-с-ся к нашим волш-ш-шебникам вс-с-серьез. — Его темные глаза сверкнули. — Я буду защищать Н’Гару, а вы катитес-с-сь к с-с-своему дьяволу.

— Нет. — Тамсин вздрогнула.

— Нет, любовь моя? Вмес-с-сте мы можем ос-с-становить Эш-ш-ша. Или хотя бы с-с-сберечь Н’Гару.

— Нет, — ответила она. — Это прекрасная мечта, но, вступая в эту войну, мы согласились рискнуть всем. Пришло время платить по счетам.

— Мы терпим поражение, — сказал Тапио. — Мы уже проиграли.

— Да, — согласилась Тамсин. — А еще мы потеряли Амицию и Керака в один день. Такого хора больше никогда не будет. Если только к нам не присоединятся Гармодий и Дезидерата.

— В с-с-следующий раз Эш-ш-ш нападет ос-с-сторожно, — сказал Тапио, — и ты умреш-ш-шь, Тамс-с-син.

Люди пожимали плечами, кто-то сплюнул. Сэр Грегарио поиграл с мечом, сэр Гэвин пожалел, что он не мастер разговаривать.

— Сэр Габриэль выигрывает? Что это значит? — осторожно спросил Билл Редмид. Вышло так тихо, что окружающие, оглушенные падающими камнями, его не расслышали и заставили повторить. Он покраснел.

— Красный Рыцарь победил? — крикнул он. — И что это значит?

— Это значит, что он пьет отличное красненькое в Этруссии, пока мы сражаемся с этим чертовым Эшем, — пробурчал сэр Грегарио.

— Это значит, что он разменял мою Н’Гару на Арле, — заявил Тапио.

— Да. Если мы хотим спасти Лиссен Карак, нам придется оставить Н’Гару, — согласилась Тамсин.

— Врата выстроятся в ряд, откроются, или что там они сделают, через двадцать три дня, — сказал Гэвин. Что бы ни случилось… — он на мгновение прикрыл глаза, — мы сами по себе.

Тамсин, несмотря на усталость, подняла руки.

— Слушайте. Наши заклинания и заклинания Эша превратили долину Дайксдейл в бурлящее озеро с лужей расплавленного камня на дне. У нас есть день или два. Мы можем бежать на восток… устраивать ловушки и засады. Каждый день.

Тапио отвернулся. Билл Редмид посмотрел на брата.

— Двадцать дней?

Харальд Редмид был капитаном королевских егерей и самым опасным человеком в лесах, по мнению некоторых.

— Умирают только один раз, — сказал он и сплюнул. Не презрительно: рот у него был забит пеплом.

— Ну, тогда попробуем спасти Лиссен Карак, — задумчиво протянул Гэвин. — Боже милостивый. У нас осталось тысяч двенадцать человек, да?

— Брат твой удержал его с пятью сотнями, — заметил Редмид-старший.

— Тогда пришел король и спас нас.

— На этот раз нам придется рассчитывать на Гармодия и Дезидерату, — повторила Тамсин. Она замолчала, открыла рот, чтобы снова заговорить, но так ничего и не сказала, только посмотрела на Тапио.

Гэвин оглянулся на восток.

— Принц Окситании и граф Приграничья собирают на востоке королевскую армию. Так что мы не одни.

— Ты прос-с-сишь меня отдать вс-с-се, что у меня ес-с-сть, чтобы с-с-спасти мир людей.

Гэвин расправил плечи. Он все еще оставался Зеленым графом и не собирался сдаваться.

— Я потерял Тикондагу. Когда мы победим, я заново отстрою ее. Я обещаю, что Альба поможет восстановить Н’Гару.

Тапио медленно кивнул, затем вскинул руки, словно моля небеса о помощи.

— Договорились, — согласился он.

Тамсин исчезла.

— Тамс-с-син забрала наших людей и с-с-сбежала. Не будем тратить драгоценное время понапрас-с-сну.

— Отступаем. Быстро, — кивнул Гэвин.

Усталые люди поднимались на ноги и поднимали своих товарищей, мужчины подбирали поклажу. Бесс была с женщинами. Билл Редмид скучал по ней. Он задумался, есть ли символическое значение в том, что белые шерстяные котты повстанцев приняли цвет летней листвы, а темно-зеленые камзолы королевских егерей выгорели на солнце до цвета дубовых листьев, так что оба отряда были почти неразличимы среди буков.

— Я устал от поражений, — сказал Редмид брату. Вышло слишком громко, но никто почти ничего не слышал, а темное небо пугало всех.

Сэр Гэвин оглянулся с усталой мрачной улыбкой:

— Дерись, получай, вставай и снова дерись. Это наша работа.

Кто-то засмеялся, кто-то глухо заворчал, но с начальством не спорят. Сержанты строили людей в колонны, и, несмотря ни на что, арьергард повстанцев, егерей и рыцарей-ирков встал и, словно испытывая судьбу, поднялся на вершину.

У Гэвина забилось сердце.

— Черт. Черт. Мы еще не проиграли.

— Да. С-с-смертным хватает мужес-с-ства. Возможно, это потому, что мы вс-с-се равно с-с-скоро умрем.

Армия Союза людей и Диких вставала под прикрытием разведчиков. Медленно они двинулись в последних лучах солнца по той самой тропе, по которой шли в обратном направлении всего год тому назад разгромленные повстанцы Билла Редмида.

Серый Кот, самый хитроумный из охотников, усмехнулся:

— Всего восемь дней пути до долины Кохоктона.

Редмид хорошенько приложился к почти пустой фляге и сплюнул.

— Я слишком стар для всего этого.

Гэвин задумался, пока оруженосец подводил ему коня, и подергал путлища.

— Где леди Тамсин? — поинтересовался он у Тапио.

— Близко. Она делает все возможное для Н’Гары.

— Мне она нужна.

Сказочная Королева тут же явилась.

— Если бы мы могли спрятаться, — обратился Гэвин к госпоже Иллюзий, — то смогли бы избежать кое-каких сражений, которые точно проиграем.