Он опустил забрало и вышел на пружинящую под ногами лужайку. Длинная Лапища, выбрав другие перчатки, последовал за ним. Несколько раз согнул пальцы и кивнул, показывая, что все в порядке. Он опустился на колени, и Габриэль отсалютовал ему, болезненно осознавая, что за ним наблюдают тысячи людей. Поэтому он был особенно осторожен.

Они долго кружили по полю. Затем Длинная Лапища медленно подошел ближе. Габриэль ударил его, целясь в руки. Длинная Лапища подставил меч и сделал шаг вперед, его клинок скользнул по мечу Габриэля, который отступил назад, пытаясь увеличить дистанцию.

Длинную Лапищу прозвали так неспроста. Дело было не только в огромной длине его рук, но и в скорости, с которой он двигался. Он походил на огромную кошку. Он снова сократил дистанцию, и кончик его клинка разминулся с шеей капитана всего на три пальца. Еще сокращая дистанцию, он двинулся вперед. У Габриэля дрогнула рука, он был в более уязвимой позиции, и, к его немыслимому ужасу, Длинная Лапища протянул руку между его рук и вырвал у него меч.

Он постоял мгновение, терзаемый уязвленной гордостью. Длинная Лапища с поклоном вернул ему меч. Габриэль ненавидел, когда над ним издевались. В детстве ему этого хватило.

— Ты в порядке? — спросил Длинная Лапища совершенно искренне.

Габриэль моргнул, стараясь сдержать иррациональную реакцию.

— Это было прекрасно, — признал он, — просто мне хотелось бы, чтобы это произошло с кем-то другим.

Люди вокруг кричали, Дубовая Скамья колотила в ладоши.

Они поклонились друг другу. Теперь Габриэль стал осторожнее. Он медленно кружил по полю, не обращая внимания на провокации, и старался отступать, стоило Длинной Лапище приблизиться.

— Что ты как баба! — проревел Том.

Габриэль уже забыл, как неприятно, когда тебя оценивают. Но когда Длинная Лапища атаковал простым рубящим ударом, он прикрылся и шагнул вперед. Он немедленно схватил кинжал, когда Длинная Лапища левой рукой дернул его меч. Отпустил меч и ударил противника по шлему рукоятью тяжелого кинжала.

Длинная Лапища засмеялся.

— Отлично, капитан.

Габриэль вложил кинжал в ножны — руки дрожали, и отступил, чтобы снова отсалютовать. Длинная Лапища пугал его иначе, чем Плохиш Том. Том мог поранить его, а Длинная Лапища — победить. Габриэль сбился с ритма, потому что понял, чем это грозит. Все дело в мышлении.

Впрочем, это относилось и к противостоянию с Эшем.

Он перешел в атаку, нанося двойные удары: раз-два, раз-два. Длинная Лапища парировал, но не нападал сам. Он гордился своими чистыми, аккуратными убийствами и никогда не опускался до «сдвоенных» дружеских поединков, когда двое били друг друга в одинаковом темпе — и умирали бы, будь у них в руках боевое оружие.

Поэтому он парировал и отступал раз за разом. Парировал и отступал, ожидая, пока Габриэль выдохнется. Но Габриэль был сыт, недавно женился и только что вылечился от болезни, которая пожирала его легкие. Он редко чувствовал себя таким здоровым.

Он нанес три удара подряд. Диагональный, слева направо и вниз: reverse. Справа налево, ровно, на уровне глаз. Mezzano. Длинная Лапища отбил его удар, и лезвия острых мечей столкнулись. Габриэль ухмыльнулся под забралом. Убрал левую руку с рукояти и прокрутил меч, цепляя клинок Длинной Лапищи. Попробовал зацепить его на середине с другой стороны…

И с ужасом и изумлением увидел, как Длинная Лапища протянул руку и поймал его собственный клинок в середине, уткнув кончик своего меча в горло Габриэля. Идеальная контратака.

— Черт! — сказал Габриэль.

— Я всю жизнь мечтал так сделать, — злорадствовал Длинная Лапища, — клянусь Пресвятой Богородицей!

Он громко заорал. В ответ послышались крики. Габриэль поник. Потом решил, что никто не потешается над ним, и поднял забрало. Молодой Хэмиш смотрел на Длинную Лапищу с чем-то вроде обожания. Старые мечники колотили его по спине. Этот прием против punta falsa все знали, постоянно обсуждали и тренировали так же часто, как священники читают «Отче наш».

Но раньше никто ни разу с ним не справился.

Габриэль покачал головой и тут увидел человека, который спокойно полировал лезвие своего меча. Это был Филип де Бозе.

Никто не собирался разговаривать с побежденным императором, поэтому он пошел по траве к де Бозе. Боец встал и поклонился.

— Ваше величество.

— Филип, — император не смог сдержаться, — ты же умер.

— О да. Умер. Не в первый раз, милорд.

Габриэль повернулся и увидел Тома Лаклана за своим плечом.

— Он не любит об этом говорить, — пояснил Том.

Габриэль кивнул, но де Бозе продолжил:

— У меня был амулет. Очень древний. В последний раз он сломался. Думаю, когда я в следующий раз поймаю копье, мне конец.

— Как и любому из нас, — сказал Габриэль. Том кивнул, соглашаясь.

— Я думал, что я храбрый, — де Бозе вздохнул, — а теперь понимаю, что боюсь смерти.

— Добро пожаловать, — сказал Габриэль.

— Что? — нахмурился Том. — Ты боишься смерти?

— Постоянно. Смерти, разложения, унижения, пыток, агонии, неудачи, успеха… да чего угодно.

— В этом я не сомневался, — хмыкнул Том.

Габриэль кивнул и улыбнулся де Бозе.

— Раз ты жив, оставайся со мной. Эткорт с ног сбивается.

— Мне нужен новый лучник, — сказал де Бозе, вставая, — но я в игре.

— Бери боглина, — предложил Том.

— И возьму. — Де Бозе улыбнулся. — Мне нравится этот жучок. Вы не против иметь его при себе?

— Потерплю, — сказал Габриэль по-горски.

Том не обратил на это внимания.

— Ладно. Думаю, мы все не влезем на твою летающую тварь?

— Нет. Готовьте войско к переброске, а имперцев отправьте по дороге, с едой. — Он указал на схолариев: — Комнина и Майкла я оставлю с Бланш охранять Арле.

— Ага. Это почему? — спросил Том.

— Потому что Майкл — заместитель меня как капитана, а Комнин — меня как императора.

— Ну и короновал бы юного Георгия, — сказал Том.

— Забыл, насколько горское общество похоже на империю, — улыбнулся Габриэль. — Надо было.

— У нас есть выборный наследник, — осклабился Том, — и мне не надо отвечать за весь мир. Так, по мелочи.

Габриэль засмеялся. По-настоящему, как не смеялся очень давно.

— Что насчет еды? — спросил Том.

— Прямо сейчас через перевал идет обоз из четырех сотен телег. Ты не думал, где Сью?

— Она велела мне не спрашивать. — Том слегка улыбнулся. — Мы все еще вместе… ну, ты знаешь. А как врата?

— Я не думал, что мне придется кормить беженцев. Хотя бы не так много. В остальном все хорошо. Ну, кроме того, что Эш побеждает, Некромант никуда не делся, а Гармодий с месяц назад решил, что есть еще и третья сила, которую пока не видно. Ну и чума не побеждена. И что-то мы еще забыли. А так все хорошо.

— Я бы поболтал с тобой еще, — засмеялся Том, — но у меня куча дел.

Габриэль вернулся к Ариосто, который обгладывал уже не узнаваемые останки жирного тельца. За ним никто не пошел: войско всегда было семьей и оставалось ею, здесь ему придворные не требовались.

На Ариосто уставились два мальчика. Один предложил поймать грифона за поводья.

— Не вздумай, — улыбнулся Габриэль.

Мальчики убежали и оставили его одного. К счастью.

— Ты их убиваешь, прежде чем съесть? — спросил он.

Ариосто мурлыкнул. «Обязательно».

Габриэль кивнул и оперся спиной на седло. Посадочная площадка служила также плацем, и он видел почти весь лагерь. Долговязая женщина целовалась с Безголовым, думая, что их никто не видит. Двое лучников дрались, обмениваясь сильными и резкими ударами, — но, кажется, не всерьез. Дубовая Скамья болтала с Цаплей. Кто-то шел в нужник, кто-то стирал белье, ел, стрелял из лука или махал мечом. Двое кузнецов подковывали коней.

Пока он смотрел, все начало меняться. Раздался свисток; в центре лагеря, рядом с командирскими шатрами, разом рухнули палатки целого копья — раз, два, три. Шатер примипила качнулся взад и вперед, и с него начали снимать полотнища внешних стенок. Зазвучала труба. У них появился новый трубач — из Харндона. Габриэль никогда не видел этого парня, и ему вдруг страшно захотелось пойти и познакомиться с ним.