В реальности он снова повернулся, теперь уже над черным пятном пустой воды между двумя ближайшими светящимися пятнами.

Тут ничего не происходило. В прямом смысле.

Он бросил дротик в бездонную воду и снова повернул.

— К вратам! — крикнул он.

«К которым?» — спросил Ариосто.

«Считаешь, это смешно?» — подумал Габриэль, когда грифон набрал скорость, трижды взмахнув крыльями, и Габриэля вжало в седло.

«Да», — сказал грифон, как только вода позади и внизу закипела, как котел на костре. Далеко за спиной у них поднялись огромные пузыри, и оба спиральных пятна быстро поплыли к кипящей воде.

— Ху-у-у-у-у-ум!

Третье пятно плыло издалека. С высоты было видно, как завихрения и круги слабого сияния стали собираться вместе, повинуясь какому-то невидимому течению.

«О да», — подумал Габриэль. Ариосто трудился изо всех сил, крылья тряслись от усталости, благородная голова поникла.

Последняя лошадь прошла середину дороги. Они все неслись галопом. Уровень воды стал выше, и лошади поднимали тучу брызг.

Огромная туша, морщинистая, черная, скользкая от морской воды, покрытая коростой неведомых паразитов, появилась из моря. Ее размеры сбивали с толку, обманывали глаз и человеческое чувство расстояния. Сосуды цвета зеленого льда пульсировали по всему телу. Тварь медленно поднималась, и безымянный ужас становился все сильнее.

Габриэль скормил своему скакуну немного силы. Он весь горел золотом и знал, насколько опасно для него почти любое заклинание.

«А что бы случилось, если бы я достиг превращения прямо сейчас»? — подумал он, пролетая мимо Изюминки, и крылья Ариосто вздрогнули.

«Люблю тебя», — сказал Габриэль.

«Держу пари, ты это всем зверям говоришь», — проворчал Ариосто. Огромные крылья загребли воняющий водорослями воздух, и львиные лапы коснулись песка. Габриэля перекинуло через луку седла, а Ариосто перекатился через собственные крылья.

Габриэль лежал в теплой соленой воде в ладонь глубиной и смотрел в темноту, а вода затекала в шлем. Над ним стояла Танкреда. Он пошевелил пальцами ног; у него болела шея.

— Черт, — сказал он вслух.

«Есть хочу!» — заскулил Ариосто.

— Во врата! Убирайтесь отсюда! — взревел промокший до нитки Габриэль, приходя в себя. — Вперед!

Десяток зеленых пересек последнюю полоску песка. Мортирмир колдовал — Габриэль понимал это по его позе. Петрарка тоже.

— Бегите! — закричал Габриэль лучникам, стоявшим у врат. — Милус! Стройтесь с той стороны врат!

Сэр Милус тут же повернулся и замахал руками. Знамя Святой Екатерины подалось назад, и линия копий за ним.

Разведчики шли по дороге. Вода поднималась.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Морган, — и они нас ненавидят.

Габриэль схватил его за плечо.

— Беги! Не иди, беги!

Он обнял Петрарку, хотя и чувствовал, как злобная воля резвится в воде. Заклинание… увеличение…

Изюминка неслась галопом, и рядом с ней в седле сидел кто-то еще. Она осталась последней.

За спиной у Габриэля Анна Вудсток увела Ариосто через ряды людей во врата. Изюминка была еще далеко. Она остановилась кого-то подобрать.

Габриэль вошел в свой Дворец и на всякий случай захлопнул железные ворота. Затем он потянулся через воспоминания к умбротам и их пассивному щиту. Достал его, осмотрел и усилием воли наполнил только силой, что была внутри него, той силой, которая заставляла его кожу светиться. Ему не нужно было понимать, как это работает. Теперь он знал достаточно. Теперь он работал не с силой, а с чувствами, и он сплел щит из надежды и создал волну надежды, противоположность волны ненависти, исходившей от морских тварей.

Как будто все, что он когда-либо узнал от Пруденции, от Гармодия, от своей матери, от патриарха, от Аль-Рашиди и Мортирмира, сошлось и помогло выразить его сокровенную волю.

Это не было заклинание.

Просто теперь он был таким.

В реальности море поднялось так, что вода заливала бабки лошадей. Глубинная тварь уже вылезла из воды почти целиком: огромная и раздутая, она испустила волну бледно-зеленого света.

Свет ударил во что-то невидимое, вроде носа корабля, и обтек дорогу, разбившись о каменный остров, на котором стояли врата. Камень начал трескаться.

Изюминка и вцепившийся в нее Дауд пролетели мимо Габриэля, который осторожно пятился. Зеленый свет распространялся везде, но это была не зеленая сила привычного мира, а водянисто-зеленая бледная дрянь, жаждущая выпить его душу.

Его надежда столкнулась с желанием уничтожить и победила.

Он сделал еще шаг назад, и еще, и еще.

— Врата! — крикнул Мортирмир.

Кто-то схватил руку Габриэля и положил на ключ. Он повернул его.

Врата закрылись в тишине.

Он отпустил свое незаклинание и остановился, глубоко дыша и превосходно себя чувствуя.

Мортирмир кружил вокруг него.

— Это было впечатляюще, — сказал он.

— Мне понравилось, — признался Габриэль. — Готовьте войско.

Пару минут. Всех магистров ко мне.

— Тебе нужен отдых, — сказала Сью.

— Времени нет. Все накормлены?

Сью кивнула, еле сдерживаясь.

— Все, и люди, и кони. У меня кончились запасы, если мы не пошлем за ними обратно в Арле или не начнем грабить этих бедных ирков, то у нас ничего нет. Ну, кроме сорока бесполезных телег с добычей и умбротской костью.

— Не бесполезных, — возразил Габриэль. — Молодец, Сью. Надеюсь, все поспали.

Он огляделся и увидел Майкла с большим мечом в руке, Тома Лаклана, пешего, во главе пеших копий и белого отряда, Безголового, Фрэнсиса Эткорта, Изюминку, которая руководила рыцарями графа Симона. Огромный зал был набит битком: около двадцати тысяч человек, несколько ирков и один боглин.

Габриэль пошел назад, протискиваясь сквозь толпу людей в доспехах. С него капала вода, но холода он не чувствовал. Тепло тел согревало даже этот огромный зал. Он нашел Бланш.

— Пожелай мне удачи, — попросил он. — Если мы опять не угадаем… то я просто не знаю, где мы.

— Иди. — Она поцеловала его и улыбнулась. — Ты похож на фантастическое животное, любовь моя.

Он тоже улыбнулся. Чувство радости не исчезало, и он, хлюпая, побрел обратно через весь зал. Люди окликали его, и он на мгновение остановился, чтобы поцеловать Дубовую Скамью в щеку.

Он вернулся к пьедесталу и спросил Мортирмира:

— Можно одолжить твой голос?

— Конечно. — Мортирмир щелкнул пальцами.

— Солдаты! Мы шли маршем, и мы сражались. Я надеюсь, что теперь мы найдем то, что ищем. Если моя догадка верна, нас ждет бой. Вы должны быть готовы. Вас тренировали именно для этого. Держите строй, и мы победим быстро и легко. Вы готовы?

Раздался рев, а затем троекратные овации, которые эхом отразились от высокого потолка и словно бы сотрясли гору.

Габриэль стоял очень прямо.

— Готовы? — крикнул он красному отряду, первому у врат.

— Валяй! — крикнул какой-то лучник, и люди рассмеялись.

— Готовы? — спросил он в эфире.

Все ответили ему: Мортирмир, Танкреда, Петрарка и дюжина магов послабее.

Он повернул ключ четырежды и надавил на жемчужину.

И мгновенно ощутил волю, борющуюся с ним за контроль над вратами, и его сердце затрепетало от предчувствия победы.

— Получилось! — крикнул он.

В его Дворце появился Мортирмир, а затем Петрарка в длинных голубых бархатных одеждах и Танкреда в облачении монахини из Ливиаполиса, и все они взяли его за руки. Другие маги, в основном морейские и альбанские студенты, влили в их цепь силу.

Воля надавила на врата, Габриэль надавил в ответ.

— Как обычно. — Мортирмир рассмеялся.

Если описать борьбу за врата как борьбу с герметической волей на руках, то Габриэль выкручивал своему противнику руку, а потом пришлепнул ее к метафорическому столу.

Врата открылись.

Они были открыты ровно столько времени, сколько потребуется фейри, чтобы моргнуть глазом. Мортирмир бросил в них маленькое круглое яйцо из чистого золота.