Фрагмент оказался достаточно большим для, как сформулировал Матвеев, «естественной нормализации космологии» — то есть, там было солнце. Учёные очень заинтересовались этим феноменом. Впервые за долгое время найденный мир всерьёз исследовали, а не только отметили на карте резонансов. Пришли к удивительному выводу — этот город вырван из нормального населённого мира. В результате он локализовался, оставив «за бортом» фрагмента население, но сохранив материальные ценности. Которые потом были кем-то подчистую вывезены.

— Я не уверен, — говорил Матвеев, — но это похоже на тактику ограбления населённых развитых миров. Если вам нужно выдернуть не крошечный фрагмент, а действительно большую территорию, то это вариант.

Именно в этой странной локали и произошла первая трагедия. Там велись научные исследования группой Матвеева, картирование близлежащих реперов операторами и исторические изыскания — любителями-волонтёрами. Поэтому в городе было довольно много коммунаров — тридцать шесть человек. Включая группу детей, которые разбирали, в рамках трудовой практики, найденную тут небольшую библиотеку.

— Я услышала выстрелы, — рассказывала потом Марина. — Точнее, я даже сразу не поняла, что это выстрелы — как будто раз за разом громко рвали прочную ткань. Потом уже захлопали карабины наших разведчиков и маузер Мигеля. Я кинулась к ним…

— На площадь этого, как его, мазурика, — докладывал Мигель, — выкатились две машины. Зелёные, плоские, на больших колёсах. Мы, натурально, обалдели. Оттуда повыпрыгивали люди в странной форме со странным оружием и начали стрелять.

— Они ничего не сказали, не закричали, не потребовали? — уточнила Ольга.

— Нет, просто открыли огонь. Молча. Моментально. По всем, кого видели.

— Там были дети, — Анна снова, уже в который раз, не сдержала слез. — Мои дети, пять мальчиков и три девочки, восьмой класс, им всего по четырнадцать было! А я без оружия…

К счастью, на месте оказались две группы разведчиков — Марина с напарником и Мигель с Олегом. Они прижали напавших огнём и дали возможность уцелевшим укрыться в здании с репером. Олег, отдав карабин Анне, выводил людей, партию за партией, по откату резонанса, остальные держали единственный вход. Временный напарник Марины, с которым она ходила, когда Ольга занята, погиб почти сразу — пули нападающих легко прошили толстую деревянную дверь. Но кирпичные стены вестибюля выдержали, а Анна и Марина были отличными стрелками. Нападавших было немного, дюжина человек. И, несмотря на неожиданность нападения и огневой перевес, они понесли потери. Когда Олег, наконец, привёл подкрепление, они просто ушли, бросив повреждённую машину и забрав своих убитых. Коммуна потеряла двадцать человек, из них — пятеро детей. Половина выживших была ранена, защитники, удержавшие огневой рубеж, — ранены тяжело. Марину еле откачали, она получила рекордную дозу Вещества. Теперь ей была гарантирована долгая-долгая юность. Но, когда, вернувшись в строй, она попыталась открыть резонанс — у неё ничего не вышло. Планшет больше не отзывался, она не чувствовала реперов — как будто и не было работы оператором.

То, что это первая найденная «побочка» от Вещества, поняли далеко не сразу. Только когда так же лишились способностей ещё два оператора. Выяснилось, что по накоплению определённой дозы, Вещество их блокирует. Не всегда. Например, склочная тётка из первого призыва получила свою вечную молодость одной из первых, и это ей ничуть не мешало. Правда, и толку от неё было немного — работала «осликом» каравана на торговом маршруте Коммуна-Альтерион.

Коммуна снова столкнулась с дефицитом операторов. Выяснилось, что этот талант абсолютно несовместим с ментальной обработкой. «Социализированные» по альтерионской технологии граждане Коммуны были безнадёжны. Пришлось, несмотря на репутационные риски, возобновить закупки «живого товара». Потенциальные операторы — большая редкость, поэтому брали числом, просеивая сотни, чтобы найти единиц. Выявленных приходилось воспитывать по старинке, дисциплиной и поощрениями, что не гарантировало дальнейшей лояльности.

Марину, очень страдавшую от потери таланта и отсутствия «серьёзного дела», удалось внедрить в Совет Молодых Альтериона. Благо, после лечения она выглядела максимум на двадцать.

— Чувствую, что страшно поглупела, — жаловалась она Ольге. — Не думала, что химия тела так сильна. Эмоции, страсти, порывы… Так и тянет на всякие глупости!

Теперь она была «нашим человеком у альтери», и ей отводилась важная роль в планах Ольги. Например, в получении альтерионской портальной установки — продавать их категорически отказывались.

Коммуна стремительно утрачивала приобретённые дорогой ценой позиции. Операторов стало слишком мало. Не все из «старой гвардии» нашли в себе силы отказаться от Вещества, пока оно не блокировало способности. Новых нашли немного, и они ещё были слишком молоды. Сокращались поставки, нарушались сроки. Ольга, за эти годы окончательно взявшая на себя роль начальника внешней разведки, стала замаскированным резидентом на Родине, готовя сложную операцию с далеко идущими последствиями. Поневоле ослабила контроль над внутренними делами, и тут же получила удар в спину — пропал Матвеев.

Профессор покинул Коммуну, забрав с собой трофейный электромобиль, пустотный костюм, коллекцию артефактов Ушедших и, самое главное, результаты своих исследований. Это было не похищение, а его собственный, хотя и неожиданный, выбор. Матвеев оставил заявление об увольнении по собственному желанию, написанное по всем правилам на имя директора ИТИ Лебедева, и отбыл в неизвестном направлении. Как ему это удалось сделать на машине, не используя реперы, никто не понимал. Но все признавали, что профессор обладал уникальными компетенциями.

Его искали, надеясь больше на случай, — не привязанный к реперной сети человек для операторов был неуловим. Пару раз следы его деятельности находили в срезах, связанных с наследием Ушедших. Возможно, он проводил там исследования, но какие и зачем — неизвестно. Завербованный Ольгой в Конторе информатор сообщил, что Матвеев там появлялся, контактировал с Куратором, но потом исчез. Это очень тревожило — неизвестно, какую информацию получила Контора в результате этого визита, и не поставило ли это под удар дальнейшие планы.

Ольга торопилась. Её агенты среди проводников фиксировали множащиеся слухи о жестоких нападениях вооруженных групп на населённые срезы и торговые караваны. Вину за них парадоксальным образом возлагали на Коммуну, хотя никто не мог объяснить, зачем бы ей это понадобилось. Глупость, абсурд — но в это почему-то верили. Даже лояльные Коммуне проводники и посредники стали переглядываться и перешёптываться при виде коммунаров. На прямые вопросы отвечали уклончиво: «Да, конечно, никаких доказательств. Да, вроде вам и незачем. Нет, мы вас в этом не обвиняем, но…». Ольга понимала, что против них ведётся настоящая информационная война, — грамотно спланированная, с продуманными точечными ударами и провокациями, — но не знала, что с этим делать. У неё просто не было ресурсов для противостояния. Слишком мало операторов — нет оперативной логистики. Слишком мало разведчиков — некому вести расследования. Совсем нет силовиков — Коммуна не имела никаких вооружённых формирований. Считалось, что на неё напасть невозможно, а ей — не нужно. Оружия мало, людей, умеющих им пользоваться — ещё меньше. Не без труда продавила на Совете создание народной милиции — ей, конечно, верили, просто не хотели признавать существование реальной опасности. Разместила большой заказ на оружие, но выполнялся он вяло. Проводники предпочитали товары менее тяжелые и опасные. В результате поставки опять организовал Андрей, и Ольга понимала, что на него за эти годы слишком многое стало завязано. При этом она не сомневалась, что он работает более, чем на одну сторону, играя на интересах Коммуны, Конторы, Альтериона и бог весть кого ещё. Устранить его было несложно, сложно было бы без него обойтись. И он этим вовсю пользовался. Впрочем, вскоре она собиралась на этом сыграть сама.