— Ну и как мы выберем тех двоих, которых можем взять в группу?
— Слышь, старый, — обратился к деду Андрей. — Я видел, тут есть машины. Машины, ферштейн? Ну, транспорт, повозки, средства передвижения. Сможете показать нам их гараж? Место хранения, транспорт, машины, понял?
Тот закивал. Что-то понял.
— Ну вот, технически проблем нет. Не напрямую, но выведем.
— Мы не можем взять этих детей… — упиралась Ольга. — Они же не такие, как… Они слишком взрослые для…
— Для чего? — спросил я.
— Для того, чтобы влиться в наше общество!
— Я знаю, куда их пристроить, — сказал Андрей. — Без проблем. Ну, почти…
— Да чёрт с вами, — зло ответила Ольга. — Через задницу пошло… Проще заново начать. Где там ваш гараж, дедуля?
В гараже было просторно, чисто и пусто. Совершенно не похоже на гаражи, которые мне доводилось видеть раньше. Детишки заворожено смотрели, как Андрей подошёл к задней двери, положил на неё руки, долго о чём-то думал, а потом резко открыл. В проёме крутилась чёрное пыльное ничто. Я в первый раз видел, как проводники это делают. Надо признать — впечатляет.
Андрей решительно загонял в проём нервно хихикающих детей и по-коровьи равнодушных беременных. Деды коротко нам поклонились, ничуть, кажется, не беспокоясь о том, куда мы отправили их потомство. Странные они тут все.
За проходом нас ждало солнце, море, башня и громкий крик:
— Да какого хуя опять!
Бородатый Сергей — по позывному «Зелёный» — стоял перед нами, уперев руки в бока, и в бешенстве орал на Андрея:
— Да ты охуел совсем! У меня тут что, блядь, сиротский приют? Что я с ними делать буду? У твоих подкидышей говённая статистика выживаемости!
— Послушай…
— Нет, это ты послушай! Я даже знать не хочу, где ты их на этот раз спиздил! Да ещё детей! Да ещё такую толпу! Тебя за йири до сих пор альтерионцы разыскивают, каждый раз спрашивают, не объявился ли ты. И у меня большой соблазн быстренько их сюда вызвать…
— Да не ори ты!
— Не орать? Да я тебя сейчас ещё и в грызло отоварю! Киднеппер сраный!
— Уважаемый… э… Зелёный! — попыталась привлечь его внимание Ольга.
— И вы ещё тут! — переключился на неё бородатый. — У меня нет лишнего костюма, акка или машины. Проваливайте в свою Коммуну, тут скоммуниздить больше нечего!
— Сергей, — сказал я. — Это не то, чем кажется.
— Ну да, ну да, — скептически ответил он. — А то я вашу компанию в первый раз вижу!
Ну, хоть орать перестал.
— Это беженцы из гибнущего среза, — я несколько упростил картину, но, по большому счёту, так оно и было.
— И я единственный лох, которому их можно впарить на передержку? Они не выглядят способными прокормить себя сами, а я не смогу заработать на прокорм всех сирот Мироздания. Забирайте их на хер в свой коммунизм, у вас харч бесплатный!
— Никто не требует от вас взять их себе! — сказала Ольга.
— И потому вы притащили этот детский сад именно сюда?
— Да послушай ты… — начал Андрей.
— Тебя? Я тебя как-то уже послушал! Даже я не наступаю на одни грабли больше двух-трёх раз! — снова начал заводиться Зеленый. — Ты мне за УАЗик должен!
— Да заткнитесь вы! — рявкнул Борух. — Детей напугали!
Я обернулся на жавшихся плотной кучкой в углу каменного сарая детей. Девочки уже рыдали, мальчики были к тому близки, и только три беременные тётки смотрели тупо и спокойно. Языка они, конечно, не понимали, но догадаться, что им тут не рады, было не сложно.
— Да вашу ж мать… — тоскливо сказал бородатый, разглядывая детишек. — Что ж вы, сволочи, делаете? А то у меня без вас проблем мало… Работа, дети, альтери эти чёртовы…
— Дети? — переспросил Андрей. — Родила твоя?
— Мальчик.
— Поздравляю.
— Спасибо.
— Тебе уже сделали толстый намёк, что он урожденный альтери, а твои права птичьи? — невесело усмехнулся Андрей.
— Такой толстый, что за щеку не влезет. Пока ещё мягко стелют, но край кровати уже виден…
— Мне ли не знать. У меня там жена и ребенок. Про материнский долг и славный путь молодых твоей уже поют?
— В оба уха!
— А ты думал, в сказку попал?
Я с удивлением смотрел на Андрея. Он женат? У него ребенок? А как же Ольга? Ну, то есть, конечно, в жизни такое сплошь и рядом бывает, но как-то у меня это не вязалось с персоналиями. Не тот Ольга человек.
— Не думал. Но тогда это казалось меньшим злом…
— Мне тоже казалось…
— Не плачьте, дети! — сказал бородатый таким опытным родительским тоном, что они немедленно перестали реветь и вытаращились на него с надеждой. — Я понятия не имею, что с вами делать, но что-нибудь придумаю. Вы голодные?
Дети смотрели и только глазами лупали.
— Они не понимают, — пояснила Ольга.
— Вообще заебись, — покачал головой Сергей, — а что вы их к себе не заберете? Приняли бы в пионеры, или что вы там с ними делаете…
— По ряду обстоятельств это невозможно.
— Ну охуеть теперь…
— Пойдёмте все в башню. Да, женщины и дети тоже, — он сделал приглашающий жест, детишки с беременными засеменили за ним. — На их счастье, я только что из магазина. Ты, рыжая, готовить умеешь? Или только врать и стрелять?
Он открыл багажник стоящей рядом машины и показал на пакеты с логотипом супермаркета.
— Давно не практиковалась, но справлюсь.
— Хватайте, что смотрите? Надеюсь, жена меня простит… У альтери ни гречки, ни фасоли, да и помидоры какие-то сладкие…
В подвальной кухне башни он достал самую большую кастрюлю, выдал продукты, и Ольга засуетилась у плиты. Я, кажется, ни разу не видел её в такой ипостаси — в Коммуне мы питались в столовых, а походная костровая еда не в счёт. Даже не думал, что она так умеет.
— …Бу-бу-бу — Альтерион, бу-бу-бу — дети… — обсуждали что-то Андрей с Сергеем.
Я прислушался.
— Альтери согласятся!
— Да они-то согласятся…
— Да брось, им там будет хорошо… В Альтерионе детей любят.
— …Странною любовью…
— А куда их ещё девать?
— Я подумаю. Но ты мне должен.
— У меня есть для тебя шикарное…
Я перестал прислушиваться — стало как-то неловко. Не мое это дело. Но всё же расслышал слово «дирижабль».
Коммунары. Темнота перед рассветом
Ольга подскочила на топчане в своём чуланчике — тесном, зато отдельном — и не сразу поняла, что из тяжелого сна её выдернул тревожный звук сирены ГО. Быстро одевшись, она выскочила в коридор.
— Внимание! — прокашлявшись, сказал настенный динамик голосом Палыча. — Всем, кроме службы охраны, немедленно собраться во внутренних помещениях. Повторяю — всем, кроме службы охраны, проследовать во внутренние помещения…
Ольга, проигнорировав это распоряжение, рванула в противоположном направлении — к командному бункеру. Навстречу бежали растерянные люди, но их было немного — условной «ночью» большинство спали, а общие спальни и так относились к бомбоубежищу.
— Да, задраивайте гермодвери! — командовал Палыч в микрофон селектора. — Кто не успел — тот не успел. Да, лучше так, чем если они прорвутся вовнутрь, к детям и женщинам…
— Кто прорвётся? — спросила Ольга.
— Ты здесь? — удивился директор. — Ну, может, и к лучшему… Мантисы. Снесли двери складского коридора. Их засекли, когда они попытались вломиться в реакторный зал, но там взрывозащитный тамбур, его танком не сломать. А куда ещё они успели просочиться — никто не знает…
— Ничего себе…
— Матвеев начал установку гонять — они как взбесились… — пожаловался Палыч. — Мне постоянно докладывали, что они наружную вентсистему ломают. Но в железных каналах узко, им не пролезть, бетонные рассчитаны на взрывную волну, их не вскрыть. А вот про двери погрузочного терминала мы не подумали. Они стальные, конечно, но не бронированные.
— Мы готовы!
Ольга скептически оглядела собравшихся. Несколько человек из охраны, вооружённые карабинами, какие-то мужики с ломами и баграми с пожарного стенда и даже двое подростков с ножами, привязанными к ручкам швабр.
