Я не отвечал, ждал, к чему он клонит.

— Зато я могу тебе помочь разобраться в происходящем. Дать возможность принять осмысленные решения, а не мчаться, зажмурившись, в стену.

— Как?

— Это, можно сказать, мой профессиональный скилл — выстраивать картину из разрозненных данных. Даже если данных недостаточно. Особенно если их недостаточно. У тебя прорва информации, с которой ты не знаешь, что делать. Но это знаю я.

— И что мне нужно сделать?

— Всё-всё мне рассказать.

— С какого момента?

— С того, как ты попал в эту историю.

— Эй, — запротестовал я, — ты, правда, думаешь, что я в деталях вспомню всё, что было за эти годы?

— Я тебе помогу, не сомневайся. Во-первых, я уже знаю, что спрашивать, а во-вторых, у альтери есть совершенно волшебная таблеточка. Вспомнишь даже то, как твоя мамка в роддоме тужилась!

— Шучу, — хмыкнул он, глядя на мою испуганную рожу, — это не вспомнишь. Но реально мозги прочищает и на алкоголь, кстати, хорошо ложится. Альтери, кардан им в жопу, мастера по мозгоёбной фармацевтике.

Сергей выдал мне красную квадратную таблетку, я запил её коньяком, и… ничего особенного не почувствовал. Никакие бездны памяти передо мной не разверзлись. Но, когда он начал спрашивать, оказалось, что всё встаёт перед глазами, как будто вчера было.

— …Выли и заходились лаем собаки. Откуда тогда взялось столько собак в практически пустом посёлке? — рассказывал я.

Сергей задавал вопрос за вопросом, уточняя подробности, на которые мне и в голову не приходило обращать внимания, и я сам удивлялся тому, как многое упускал. Делал какие-то пометки на ноутбуке, с профессиональной быстротой шурша по клавишам. Выспрашивал о переносе города, в который мы тогда встряли с Борухом, чётко раскладывая, кто, где и в какой момент появился, что сказал, во что был одет, что имел в руках, как реагировал. Особенно его интересовала Ольга и всё, что касалось рекурсора. Из его уточняющих вопросов я отчетливо понимал, как много мне врали. Он настойчиво вытрясал из меня всё, что я успел узнать об истории Коммуны. Мне пришлось достать из рюкзака блокнот «Делегату партийной конференции» с заметками к несостоявшейся книге — я его, к счастью, забрал с собой. Сергей бегло пролистал его и отложил в сторону.

— Потом прогляжу. Эту часть истории мне уже давали.

— Да, Андрей же говорил, что ты делал для Коммуны какой-то анализ? — вспомнил я.

— Всё, что говорит Андрей, надо делить на десять в степени N. Где N — это величина его материальной заинтересованности, — отмахнулся Сергей, — но задачка была любопытная.

Вернулись с моря Настя с Эли. Он отправил их на кухню, велев жрать что найдут. Я рассказывал о своём опыте стычек с Комспасом и штурмовок реперов, перечислял срезы, в которых был, детально описывал оружие и поведение противников. Он заинтересовался моими наблюдениями о детях, внимательно всё выслушал, а потом позвал Настю.

— Не бойся, я не буду её мучить, — успокоил он меня, — всего один вопрос. Даже не вопрос, а так…

Настя пришла, вытирая голову полотенцем.

— Что, дядя Зелёный?

— Волк тамбовский тебе дядя! Посмотри, ты когда-нибудь видела такое устройство?

Он развернул к ней экран ноутбука.

— Да, видела, — кивнула Настя растерянно, — но почему-то не могу вспомнить, где… Ой, голова!

— Всё, забудь, беги отсюда.

— Что это? — спросил я.

— Заткнись и вспоминай.

Когда тебе задают правильные вопросы, очень многое проясняется даже без ответов. Мы закончили за полночь, когда Настя с Эли давно уже отправились спать наверх. Сидели булькающие от кофе и слегка поддатые, глядя друг на друга совиными глазами.

— Что-то понял? — спросил я.

— Да. Но это завтра. Мне надо подумать. Спать иди.

И я пошёл. Поднялся на верхний этаж, растолкал на широкой кровати своих приёмышей, улёгся между ними и уснул, слушая тёплое сопение в оба уха.

Утром я застал Сергея на том же месте. Он что-то проматывал на экране ноутбука, периодически делая пометки в бумажном блокноте. То ли не ложился, то ли уже встал. Синхронно зевающие Настя и Эли спустились вниз в поисках завтрака. Я нетерпеливо спросил:

— Ну, что ты там наанализировал?

— Много чего, — ответил он задумчиво. — Некоторая связная картина появилась. Она, разумеется, имеет вероятностный характер, но на её основании уже можно принимать какие-то решения.

— И что же это за картина?

— В части тебя касающейся…

Я возмутился, он проигнорировал.

— У меня нет ни времени, ни желания излагать тебе всю историю с момента сотворения мира. Тем более, что она весьма гипотетическая и фрагментарная. Ты собираешься жён спасать или Мультиверсум в целом?

— Жён, — буркнул я недовольно.

— Тогда давай к делу. Первое, что выглядит настолько очевидным, что даже странно, почему никто из действующих сил не обратил на это внимания…

Да, в его изложении всё оказалось настолько логично и так бросалось в глаза, что я чуть ли ни по лбу себя стучал, что не видел этого раньше. Вот что значит взгляд со стороны.

— Третья сила!

— В смысле?

— Пока вы занимались перетягиванием залупы с Комспасом, кто-то вас красиво и грамотно стравливал. Бесконтактно, в лёгкую обыгрывая в информационном пространстве.

— Да откуда ей взяться, третьей силе? Такой могучей и хитрой, но не оставляющей никаких следов. Как по мне, это из разряда тайного правительства рептилоидов и шапочек из фольги, — засомневался я.

— Никаких следов? Вот вообще? — Зелёный посмотрел на меня так, что я сразу почувствовал себя дырлыно.

— Вот ты ружьё притащил, да? — он ткнул пальцем в угол, где были свалены мои скромные пожитки. Там же стояла прислонённая к стене Ольгина винтовка. — Где оно сделано?

— В Коммуне, — ответил я уверенно. — Это их собственное производство.

— Тогда скажи мне, почему они производят винтовки строго одной модели, но не могут сделать работающие по тому же принципу скорострелки, как у «агрессоров»? И почему у агрессоров только штурмовое оружие, скорострелки, но нет снайперского, как ваши винтовки? Почему у вас обоих нет, например, работающих по тому же принципу пистолетов?

— Почему?

— Потому что и вы, и они имеете небольшой кусок чужой технологии, без возможности её масштабировать. Можете воспроизвести по готовой схеме изделие, но не владеете принципами разработки. Вы — дикари, получившие батарейки, провода, лампочки и схему сборки фонарика, но не знающие, что такое электричество. Поэтому вы можете собрать столько фонариков, на сколько хватит деталей, но не можете сделать электромотор или радиопередатчик.

Я призадумался. Это было похоже на правду и логично ложилось на прочие наблюдения.

— Ваши «агрессоры» имеют те же или какие-то другие фрагменты того же самого дерева технологий, но, очевидно, не владеют им полностью, а значит, не являются их источником.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе им не надо было бы действовать хитростью и террором. Это как сомалийские пираты, понимаешь? Да, они на моторках с «калашами», но напасть могут только на мирный танкер. У тех, кто эти моторки и калаши придумал, есть крейсера и самолёты, а пираты автомат просто спиздили. Или, что более вероятно, его им дали. Как тем же сомалийцам. Потому что это пиратство — это кого надо пиратство, а эти танкеры — кого не надо танкеры. Есть у меня приятель, который хорошо в теме по этим вещам…

— Так вот, — продолжил он, — есть где-то ребята, у которых все концы. Вашей Коммуне отсыпали чуть-чуть ништяка, другой Коммуне отсыпали чуть-чуть ништяка, а потом обоим отвесили по подзатыльнику. Теперь смотрят, как вы друг друга лупцуете, и смеются.

— Кажется, понимаю…

— Хрена с два ты понимаешь, — обидно сказал он, — но я тебе объясню простыми словами. Как ты думаешь, кто похитил твоё «три-в-одном» семейное счастье? То есть, прости, «один-в-трёх»?