Разозленный Кирилл выгнал его, не обращая внимания на протесты Милы.

— Кирилл, он честно все рассказал. Ты же понял, что он не имеет отношения к отцовским делам.

Полный злости, Кирилл разразился в ее адрес:

— Мила, как можно быть такой идиоткой?! Не понимаешь, что скоро твой Митя узнает признание папаши о том, что тот совершил покушение на наши жизни?! Он попереживает так же, как сейчас, и останется верен папаше, бандиту и преступнику! Поэтому ты зря надеешься, что сыночек останется в стороне!

— Да, ты прав, Митя, как сын, верен своему отцу, что тут поделаешь…

— Слушай, ты должна осудить их обоих! Чего ты продолжаешь с Митей ля-ля-ля!

— Кирилл, а ты не думал, что он может пригодиться для твоих планов? Подумай!

— Ну, ты даешь! Вот уж с ним у меня не будет никаких точек соприкосновения!

— Не зарекайся.

Между ними снова, будто кошка пробежала.

Но разговор повлиял на Кирилла, и имел далеко идущие последствия. Дождавшись прихода Жанны, он поехал к себе и за рулем успокоился. К нему вернулись обычная трезвость, рассудительность. Подумал, что они куда-то исчезают в ссорах и размолвках с Милой. Слишком горячо он принимает все, что она делает, о чем говорит, в смысле, пишет. Почему?

Сейчас он вынужден был признаться себе, что в последних словах Милы имелось здравое зерно, которое стало быстро прорастать в идею. Решил, что нужно подробно разработать этот вариант, чтобы потом поделиться идеей с Корейцем и Захаровым.

Оставшись одна, Мила еще больше расстроилась. На кухне Жанна готовила ужин, гремела посудой и что-то напевала.

Конечно, Кирилл вспыльчив, но она наблюдала, как он умеет сдерживать свою импульсивность в общении с другими. С ней же его вспыльчивость увеличивается вдвое. Почему?

Жанна вошла и приказным тоном заявила, что Мила должна больше двигаться. Да, через боль надо разминать части тела, чтобы они не застаивались.

— Вспомни, какая ты мудрая была, когда меня наставляла в московской больнице! Теперь куда-то твоя мудрость подевалась…

Жанна заставила ее собраться и поужинать не в постели, а за кухонным столом. После водных процедур, подготовки ко сну подруги разговорились.

— Вы снова поругались? Я поняла это по лицу Кирилла, когда он уходил.

— Наши размолвки участились, — написала Мила почти ровным почерком. — Мы нервничаем и волнуемся по каждому поводу. Не можем спокойно обсуждать, горячимся, как подростки. Доказываем друг другу свою правоту.

— Да, ведете себя как супруги. Может быть, сейчас перебеситесь, чтобы потом хотя бы один из вас был мудрее другого.

— Это должна быть я?

Мила хотела еще написать, но вышло бы слишком длинно. Про себя она подумала: «А помнишь, ты спрашивала о том, когда впервые я с ним встретилась? Вспоминаю постоянно об этом. Хотя была неоперившимся птенцом. Я думаю, мы пришлись друг другу по характеру, темпераменту. Это-то мешает, наверное, нам быть снисходительнее друг к другу».

— Конечно, — кивнула Жанна.

— Не знаю, — написала Мила. — Но вся жизнь впереди — узнаю.

Мила ждала с нетерпением, когда появится Кирилл. Ожидание показалось очень долгим. Его не было три дня.

Вначале она посчитала причиной его долгого отсутствия их размолвку. Она ругала себя за несдержанность и излишнюю категоричность.

Процесс выздоровления, тем не менее, ускорился. Она вставала уже гораздо легче. Утром с помощью Жанны и Димки Мила оделась и вышла на улицу. Вдыхала зимний воздух, ждала успокоения. Но по-прежнему на сердце было тяжело.

Днем наконец-то появился Кирилл. К ее удивлению, он был весел и добродушен. Радовался, что она уже встает и может ухаживать за собой. Они признались друг другу в том, что страшно скучали в эти дни. Кирилл хотел взять ее на руки и носить по комнате. Она засмеялась и отказалась.

Вышли на прогулку. И куда только делась тревога Милы, тяжесть на сердце! Она любовалась Кириллом, давно не видела его улыбчивым, раскрепощенным. Его лицо под шапочкой как-то посветлело. Взгляд серых глаз показался сверкающим на фоне снежной улицы, убеленных деревьев. Боже, как он красив!

Кирилл рассказал о возникшем плане взять с поличным главного виновника недавних печальных событий, которые они пережили. На вопрос Милы, как он хочет это сделать, пообещал рассказать позже. Снова эта скрытность, уже порядком надоевшая. Что ж, надо простить его! Наверное, у него есть причина скрывать что-то от нее.

— Скоро Новый год. Как бы ты хотела встретить? — спросил Кирилл, с любовью разглядывая ее лицо. Поцеловал куда-то поверх ее губ. — Я поцеловал твою родинку. Она такая милая.

Отвечала счастливо:

— Все равно как. Лишь бы ты никуда не исчезал.

Огорчилась, когда Кирилл сказал, что скоро должен покинуть ее, сказал, что торопится, его ждет Иван Захаров.

Жанна вечером принесла новость: офис Захарова закрыт, все его кафешки тоже не работают. Поговаривают, что он разорился. Ничего себе! Хотя все к этому шло, видимо. Как жалко Ивана!

На другой день Милу навестил Митя. Поздравил с выздоровлением. Одобрил ее цветущий вид. Действительно, ненавистный воротник снят, разговаривает уже не шепотом, а хриплым и сиплым голосом. Скоро и гипс на руке снимут.

— Мила, как ты повеселела! И похорошела. Чем взрослее ты, тем красивее становишься!

Комплимент ее не удивил. Сколько уже времени прошло, как они расстались, а он не забывает их былые отношения. Это заметно не только ей. Жанна как-то высказалась:

— Мите нравится с тобой общаться. Как бы жена его не прознала об этом.

В разговоре с Митей Мила с удивлением узнала о том, что он активно общается с Кириллом. Сообщил, что Кирилл решил сотрудничать и с ним, и с его отцом. Ведь они когда-то были заодно, желали объединить усилия, да и бизнес до сих пор был в одну калитку. Отец Мити готов и на московский рынок выйти.

— Ты не шутишь, Митя?

— Что тебя так удивляет? Говорят, с Захаровым у него ничего не получилось. Несмотря на то, что Кирилл давно здесь, не уезжает. А Захаров, как видишь, в пролете.

Мила подумала: не стоит говорить ему, что Кирилл до сих пор общается с Иваном. Вздохнула: может быть, хотя бы на некоторое время прекратятся попытки, угрожающие спокойствию ее жизни и жизни ее близких.

— Удивительно, Митя, недавно ты разозлил Кирилла, а теперь задружил с ним…

— Главное, отец обрадовался, когда Кирилл пришел к нему с планом дальнейшего сотрудничества.

Ну, да, для Мити главное — его отец. Что-то есть ненормальное в его преданности отцу. Ничего не мешает обожать и преклоняться перед ним. Какие бы проступки тот ни совершал, Митя будет все время его оправдывать.

— Ну, а ты-то, Митя, человек вроде самостоятельный. Как смотришь на то, что недавний враг твоего отца изменил свое отношение и к тебе?

— Теперь, как видишь, мы не враги. Ты должна одобрять такую перемену, не так ли?

Мила вдруг вспомнила свои пророческие слова в последней ссоре с Кириллом. Неужели они повлияли на то, чтобы он изменил свои убеждения? Как-то не похоже на него…

— Конечно, Митя, недоброжелательность, ненависть — плохие советники. По-любому их надо исключить, чтобы не портить свою жизнь.

Убедилась, что Митя как раз такой человек — живет на позитиве, верит во все хорошее. Сам добрый, светлый человек. Видимо, этим он ее когда-то покорил.

Улыбнулась, встретив улыбку на его смуглом лице. До чего он хорош! Почти черные волосы и глаза контрастировали с белоснежной рубашкой, выглядывающей из-за бежевого пуловера.

А вот Кирилл другой. И полюбила она его вовсе не за то, что стоит только одобрять. Если бы не внешность, трудно было бы полюбить его из-за нежелания нравиться, какой-то непокорности, ершистости. В отличие от интеллигентного Мити, Кирилл резок до грубости, и чувствуются в нем самостоятельность, внутренняя сила, неспособность кому-то подчиняться.

И надо же, пошел на поклон к тому, кого ненавидел, кого считал бандитом! Наверно, сам был из такого же теста, не зря тетя называла его бандюганом!