На это она ничего не ответила, молча впустила его в дом, показала, где какие хранятся продукты, дала некоторые указания. И забросила в свою сумку последние приготовленные в дорогу вещи. После чего тут же вознамерилась уйти, кликнув пса и помахав Милаху рукой на прощание.

И странное ей так стало, что легко её отпустил. Странно настолько, что душу охватила ещё большая тревога, чем была до того…

Когда был младше, Милах видел во снах себя рыцарем или магом, а как то раз и драконом был. Конечно, он спасал прекрасных дам, сражался со злом, всегда выходил победителем.

Повзрослев, он помог людям избавиться от опасной волчьей стаи. Сам Волком зваться стал. Простым героем был и дальше, просто не делая никому зла.

Оказалось, этого достаточно.

А затем рядом с его деревушкой, на кромке леса поселилась в старой хижине колдунья. Только никакой колдуньей Арюшка на самом деле не являлась. Просто чуднАя она и нравом, как ребёнок. Только очень умный и воспитанный ребёнок.

И вспомнились ему детские фантазии и сны. Простым героем быть для Арюшки казалось мало. Нужно было её от чего-нибудь или кого-нибудь спасти. А ещё воевать за неё. Добиваться её саму, при этом, конечно, не забывать об уважении. А то можно и доиграться, да не заметишь, как её пришлось бы кому-то спасать от самого Милаха…

Он слышал о таких историях и наблюдал за подобным ни раз и не хотел уподобляться таким парням.

Нет, коль люб ей не станет, не будет докучать. Но что, если она полюбилась ему?

— Будет названной мне сестрой, — пробормотал он, гладя недовольного кота, которого еле удерживал на руках. — В крайнем случае, будет хотя бы сестрой…

Он шёл к деревне, кот всё норовил вырваться из его рук, даже утробно рычал и кусал толстый рукав тёплого плаща. В кармане спокойно и деловито копошилась крыса, лузгая чёрные тёплые семечки. И день был ласковым, солнечным, тихим…

Конечно, Милах не спорил с Арей, знал, что напрасно это. Но одну он её на самом деле не отпустит.

Кем он будет, коль вот так позволит уйти ей куда-то в лес, одной, в такую холодную зиму?

За зверьё своё она зря беспокоилась, отдаст Милах матери своей и кота и крысу. Ничего, присмотрит за ними, не убудет с неё! Главное, что б самого, точно дитя малое, в доме не заперла, узнав, что за «лесной колдуньей» в лес уходит…

Арюшка знала, что пробираться сквозь сугробы дело не из лёгких, но никогда не боялась, что может утонуть в снегу. По пояс утопая будто бы в молочном озере, она хваталась за ветви, пытаясь идти дальше. Став похожей на живой снеговик, Аря всё больше начинала сомневаться и в своих силах, и в своём плане.

Она никогда не хотела стать героиней сказок, а при этом отправилась в путь искать траву из легенды, что растёт под… сказочным деревом!

И дерево это должно быть где-то на краю леса у самой горы.

У горы, о которой сложено ещё больше сказаний.

Хотелось плакать и смеяться одновременно. Но Арюшка упрямо продолжала идти.

— Если боги и правда существуют и видят нас, за мои усилия и веру мою отчаянную они, коль на самом деле ни травы, ни дерева не существуют, должны их создать!

Косы её огненные расплелись, и ей пришлось помедлить, чтобы выпутать пару прядей из колючих ветвей.

Верный пёс её, пока ещё думая, будто они просто вышли на прогулку, радостно скакал вокруг. То ныряя в сугробы, то пытаясь их зачем-то раскопать, поднимая в воздух целые фонтаны снега.

Он звонко лаял, виляя хвостом, сгоняя с деревьев стайки птиц. И в эти минуты Арюшке казалось, будто всё не так уж и страшно.

Лес красивый и добрый вокруг, солнце, надо же, греет лицо и озябшие пальцы! Пёс не чует беды, а если бы вдруг, то защитил бы хозяйку. В сумке пара лепёшек и кислое молоко, а ещё сухие ягоды и кулёчек с грибами. Орешки и семечки.

Вечером Аря разведёт костёр, погреется и ляжет спать под тёплым боком пса.

Ведь не случиться больше ничего плохого, верно?

А когда отыщет дерево и траву, уж сумеет приготовить лекарство, чтобы проклятие снять с колдуна своего и брата освободить.

А не сумеет, звать богов будет на помощь!

Не отступится она.

Но вот уже вечереет, ноги успели окоченеть, пёс больше не скачет вокруг весёлым щенком, а пальцы не слушаются, мешая разжечь костёр.

На ночлег Аря остановилась среди замёрзших яблоневых деревьев, на крохотном пяточке, освобождённым от ветвей и сугробов. Снега там было всего ничего, по лодыжку, и его легко было смести в сторону.

И хоть к сумеркам огонь уже занялся, душу всё сильнее охватывала тревога.

— Вот глупая, — шептала Арюшка, не отводя глаз от пляшущего пламени, — ну разве не глупая?

Пёс вопросительно фыркнул, подняв одно ухо, и она потрепала его по косматому боку.

— Ничего… Просто, понимаешь, я ведь даже не совсем верю… Не совсем верю в сказки. Просто… Что я ещё могу? Больше ничего.

Веки её смыкались, сон окутывал ватным одеялом, пламя, казалось, обнимало её своим золотым теплом. Но вот неподалёку захрустел снег, и Арюшка вскочила на ноги.

Пёс зарычал, глядя куда-то в темноту.

Страх смешался с надеждой. Аря ступила вперёд.

— Милах?

Но вышел к ней вовсе не он.

Чьи-то следы становились всё ближе. Следы…

Того, кто оставлял их, Арюшка никак не могла разглядеть, от чего становилось ей всё более жутко.

То, что к костру её вышел не человек, она уже поняла.

И страх вновь смешался с надеждой.

Ведь коль существует подобное, значит и дерево, и голубая трава существовать могут тоже.

Взгляд метнулся на пса, но тот всё так же стоял, не решаясь сделать хоть что-нибудь, как и залаять.

— Кто ты? — выдохнула Аря, и шаги замерли.

В воздухе повисло нечто вроде задумчивого молчания. Арюшка чувствовала это всем своим естеством, хотя внешне ничего не изменилось.

Всё тот же лес, шаги, оставленные, будто бесплотным призраком, лёгкий ветерок, срывающий с ветвей крупные хлопья снега, костёр, роняющий искры в чёрные небеса.