— А о чём эта сказка? — прервал Аркан чтение Ари, и она подняла на него тёплый мерцающий взгляд.

— О жене Холода. Про неё сказок много есть, эта моя любимая.

Аркан кивнул в ответ, помрачнев, но Арюшка этого не заметила и продолжила чтение. Однако он прервал её снова:

— Подарит ей тепло?

— Тепло своей крови, — кивнула Арюшка, — только сам останется жив.

— Намёк на то, что подарил ей сердце?

— Любят ведь сердца, — улыбнулась Аря, — поэтому, наверное, так. Но сердце Бродяги принадлежало другой, поэтому сам он не лишился его, просто показал колдунье, какого это, дал понять, почему она должна его пропустить, и…

— Её бы это не проняло, — отрезал Аркан, заставляя Арюшку отложить книгу в сторону и направить на него строгий, вопросительный взгляд.

— Почему?

— Потому что у неё есть сердце, оно заледенело по её вине. Жар ей не по нраву, особенно сердечный жар. Таким, как она, безразличие подавай и ледяное спокойствие, — фыркнул Аркан, поднимаясь на ноги. — Сказки лгут, милая Арюшка. Особенно о ней.

— С чего ты так решил? Да и… Говоришь так, будто веришь в её существование и знаком с ней лично!

— Может, — улыбнулся Аркан, — и знаком. По крайней мере, сказки эти навевают мысли именно о той, о которой подумал я. Только она невеста холода, а не жена. И тепло её сердца заперто под коркой льда. Сердце, может, и бывает горячим и внешне живым, да только слой магии, окутывающий его, на самом деле холоднее снега. И никакое другое, живое и любящее сердце не растопит его. А теперь, — подошёл он ближе, — освободи лавку, я хочу спать.

Видя, как испортилось у него настроение, Арюшка не стала спорить. Спрашивать про сердце в ларце, что всё ещё хранилось под столом в самом дальнем углу, не стала тоже. Побоялась.

Она стояла молча, наблюдая за тем, как Аркан с раздражением ворочался на лавке и наконец, недовольно приподнялся на локтях.

— Как ты спала здесь? Жёстко.

— Можешь вернуться на лежанку к псу, — мрачно промолвила Аря, и бросила в него скомканный плед.

Аркан, поймав его, тут же укрылся и повернулся к ней спиной, больше ничего не говоря.

И в молчании этом звучало… осуждение? Обида?

Аря вздохнула, покачав головой.

Что за колдун, что за оборотень? Вот так и страшный зверь! Точно ребёнок он, капризный и надменный.

Но Арюшка не сердилась, устроившись у печи под горячим боком пса, она поняла, что так ей даже просторнее и теплее, а ещё спокойнее. Чувствовалась рядом с псом какая-то защищённость.

Ночь же окончательно укрыла её домик своими крыльями, не оставив и проблеска вечера или надвигающегося утра. Только вот тишина с темнотой в этот раз были какими-то другими…

Словно дом кто-то взял да спрятал в плотный чёрный мешок и беззвучно унёс на самый край мира, подвесив в тихой, гнетущей пустоте.

Аря долго из-за этого не могла заснуть, а, проснувшись на утро, не поняла даже, что уже наступил рассвет, потому что в комнате всё ещё царила темнота.

Она подошла к окну, попыталась хоть что-нибудь рассмотреть за белым стеклом, но тщетно. Тогда Арюшка вышла в прихожую и попыталась открыть дверь, но та не поддалась.

— Кажется, — возник за её спиной заспанный и растрёпанный Аркан, — нас засыпало снегом. Полностью.

— Как же так? Я не слышала метели.

— Думаю, здесь был один из духов зимы… Ты ведь видела его следы, так?

— Не знаю, чьи…

Аркан на это пожал плечами, мол: однако ж, нас замело до самой крыши, а то и выше.

— Что же делать?

— Попробую открыть дверь и прорыть проход, иначе мы замёрзнем или погибнем от голода. Вряд ли ведь твоих припасов, что хранятся в доме, надолго хватит, а хвороста, что я собрал, достаточно до весны…

— А сможешь? — поспешила Арюшка запереть за собой дверь в прихожую, чтобы не выпускать лишний раз тепло дома.

— Раны всё ещё саднят, но я попробую.

— Но зачем же, — совсем расстроилась она, — духам зимы вредить нам?

— Не то, чтобы именно нам… — проронил Аркан, прежде чем набросить на себя медвежью шкуру.

Аркан не успел перекинуться в медведя, чтобы легче было раскопать снег, только с трудом раскрыл дверь, покрывшуюся корочкой льда. Как вдруг дом начал заполняться дымом.

Арюшка, вскрикнув, бросилась к печи, не понимая сразу, что послужило причиной задымления. Зато Аркан сориентировался быстро и вылил на угли ковш воды.

— Снег закрыл трубу, — мрачно бросил он Аре, когда комнату начал заполнять уже не дым, а удушающий пар, и вернулся в прихожую.

— Значит, согреться мы уже не сможем? — поспешила она за ним.

— И если не выберемся прежде, чем замёрзнем, то нам не хватит надолго воздуха.

Аря замерла в углу под связками ветвей с засушенными синими и красными ягодами.

— Оденься получше, не теряй тепло, — сказал Аркан и плотнее сомкнул на себе шкуру, после чего на его месте оказался уже огромный тёмный медведь.

Пока Арюшка натягивала на себя шубку, зверь сильными и большими лапами пытался прорыть себе проход наружу. Только вот из-за открытой двери и попадающего в прихожую снега становилось всё холоднее. А туннель при этом расширялся и удлинялся неохотно и медленно даже под медвежьем натиске. А холод всё охотнее заполнял пространство, вытесняя остатки тепла.

Вскоре стало ясно, что если так продолжится, то места для снега в доме не останется, а силы уходят, раны Аркана открываются вновь, и вот уже на снегу становятся заметны алые пятна. Пока ещё небольшие, но рвение к работе заметно угасало, а Арюшка всё сильнее тряслась от холода, поглаживая жмущегося к её ногам скулящего пса.

— Аркан, если даже трубу засыпало так, что воздух перестал проникать, слой снега очень большой…

Медведь остановился, немного подумал и, пытаясь отряхиваться на ходу, вернулся в прихожую, в которой теперь помещался с ещё большим трудом из-за снега.

— Зачем с нами так поступили? — спросила Аря жалобно и тихо.

И ей показалось, что медведь, поджав губы, отвёл в сторону взгляд.

— Старались действовать гуманно? — предположил он. — Пожалели тебя и решили, что такая смерть будет менее мучительна?