— Ну пусть будет Владимир Романыч, — решил собеседник, словно выбрал подходящее из длинного списка своих имен.

Значит, это и был Брыль. Возраст, судя по внешнему виду, соответствовал, хотя лицо было румяное, цветущее и щекастое.

Глаза поросячьи, голубые и глупые, как у Пятачка, а впрочем, с хитринкой. Но она заметна только при изредка пробегающей по губам усмешке. Линия подбородка и жесткие складки у рта говорят об упрямстве и способности к убийству. В общем, кадр ещё тот.

— Капитан, — страдальчески сморщив румяное лицо, проговорил Брыль, — что вы там вертитесь, возле этих домов? Скажите столько правды, сколько хотите. Но только без п...ды, я вашими чекистскими шутками сыт по горло. Не можете сказать прямо — лучше промолчите.

Ну и времена, — покачал головой Ларькин. — Сотрудника ФСБ, как самого паршивого беспризорника, допрашивает какой-то...

— Ага, какой-то, — спокойно согласился Брыль, разглядывая перстень на руке. — Только не допрашивает, а робко так ждет ответа на вопрос. Если можно.

— Так вы же разрешили промолчать. Нет, я скажу, мне скрывать нечего. Научный отдел. Изучаю аномальные явления. Ученый я, в натуре.

— Что в натуре — это я уже понял... А что там за аномалия?

— Пока сам не знаю. Но думаю, что она в два счета может замочить любое количество ваших людей. Судя по всему, бьет эта пакость только тех, кто покушается на ее жилище. Вы уже потеряли, насколько мне известно, двенадцать человек, считая самоубийства и несчастные случаи. Николаиди — тринадцатый. Может, хватит для ровного счета?

— Нет, нам теперь обратной дороги нет. Не боюсь я этой вашей х...ни. Хотя, в общем, я вам верю. А мы уже начали, было, думать, что это вы на нашей фирме какое-то спецоружие испытываете. Но уж больно круто — косите всех без разбору.

— Мне про это ничего не известно, — сухо произнес Виталий и спросил. — А какие у вас основания?

— Основания? — Брыль помялся и сказал уклончиво: — А вот есть у нас основания думать, что на эти дома навела нас госбезопасность. Вообще-то, служба информации у нас хорошо поставлена, нам без этого никак нельзя тут, в Москве. Где чье, кто на кого работает — все надо знать. Но бывает, и обосрешься. Когда не то скушаешь. Так и в этот раз. Ничьи, мол, почитай, дома, задешево достанутся... Ни хрена себе ничьи. Вляпались, такие бабки уже потратили. Инвестировали, бля, коту под хвост. Нет, мы не отступимся.

— Мой вам совет: плюньте. Дороже обойдется. ещё больше людей положите.

— Но пасаран, да? Это мы ещё посмотрим, капитан. Посмотрим.

«А ведь он не знает, как меня зовут, — подумал вдруг Ларькин. — Все капитан да капитан».

— Я вас предупредил, — сказал он собеседнику.

Пропуск на вахте был выписан. Когда Ларькин зашел в кабинет своего бывшего начальника, он застал майора Прокопенко за непривычным занятием: тот слушал современную музыку.

— Слыхал? — он махнул рукой в сторону кресла — у него была пара мягких кресел в кабинете. — Садись. Знаешь, как это называется?

— Знаю, «Скутер».

— Ты смотри, знает. А я вот сегодня в первый раз услышал. Взял у одного дурачка. Послушать, думаю, надо, чтобы быть в курсе. Вот, сижу, слушаю.

— Ну и как, нравится?

— Смеешься? Одна радость, что звезды на грудях. Ну давай поговорим, — и Григорий Тарасович протянул руку к кассетнику, но вместо того, чтобы убавить или выключить звук, сделал его ещё громче. — Что там у тебя за дела с Брылем?

Виталий рассказал вкратце только то, что имел право говорить. Упомянул и о только что состоявшейся встрече в баре «Вероника».

Выслушав, Прокопенко пододвинул поближе к себе пухлую папку с бумагами. Однако вытянул он из нее лишь несколько лежавших сверху листков и фотографий.

— Я тебе тут подобрал кое-что. Ну посмотри, убедись. Он?

— Да, это он.

— Точно, значит, Брыль Владимир Романович, — майор показал другую фотографию. — А вот этого типа рядом с ним видел когда-нибудь?

— Нет, я его не знаю.

— А вот он про тебя, похоже, знает. Фамилия его Яшуков. Встречались они с Брылем тайно. Ты видишь, с какого расстояния снимок сделан. Этот Яшуков начинал у нас, но трудился недолго, потом его в СОБТ перевели. Видишь, гутарят о чем-то.

— Что же он мог про меня знать?

— Понятия не имею. Ты ведь у нас позже работал. Но из наших Брыль встречался только с ним, за это я отвечаю, потому что мы за ним долго присматривали. Но потом нам дали отбой. И чуть было не дали по рукам. У меня такое осталось впечатление. Это было вскоре после того, как я сообщил про нашего Яшукова куда следует.

— Мне показалось, что не так уж много «ломам» про меня рассказали. Может быть, Яшуков делал запланированный вброс информации, наводку?

— Может быть. Даже похоже на то. Но все-равно, сдавать бандюкам наши адреса — это... как бы это помягче... в общем, по-любому, западло. А Владимира Романыча нашего, наверное, уже под ответ поставили. На дома, очевидно он свою контору успел сориентировать. А контора немаленькая, объединяет несколько областных землячеств — и он там не самый главный. Видимо, обещал своим корешам вернуться с победой — ничего другого ему не оставалось. Я так понимаю, деньги вложены такие, что одному ему не рассчитаться.

— Ладно, это все его проблемы. Моя проблема — Яшуков.

— Я его координаты знаю лишь приблизительно, — задумчиво сказал Прокопенко. — Но если и найдешь его... по дури не связывайся. За ним кто-то стоит.

— Спасибо. Выясним.

Юрий Николаевич, узнав о неожиданной встрече с представителем «ломов», одобрил ларькинскую откровенность:

— Бандиты суеверны и непонятных вещей очень не любят. Чем меньше придурков будет крутиться у нас под ногами, тем лучше. Правильно. Пугай их и дальше, если только они захотят с тобой разговаривать. Странно, что этот Брыль не испугался полтергейста.

— Он испугался. Только своих коллег он боится гораздо больше.

— Бывает. Так что ты выяснил про его информатора?

Капитан изложил содержание разговора с Прокопенко. Борисов с прищуром посмотрел куда-то в сторону.

— Я знаю, кто за ним стоит. Ты, наверное, тоже догадываешься. Ну я ему щас...

— А может, не стоит сейчас раскрывать карты, повременим?

Но Юрий Николаевич уже набирал номер. Он звонил полковнику Тимашову. Полковник, совсем недавно получивший это звание, уже много лет вел с Борисовым смертельно опасную игру, весь смысл которой был понятен, наверное, только ему одному. По тому, как вдруг подобрался Борисов, по его лицу, принявшему холодное и хищное выражение, Ларькин понял, что Тимашов поднял трубку лично.

— Вячеслав Никитич? Хорошо, что ты на месте, — сказал Юрий Николаевич голосом, в котором сквозь тонкий слой мягкого бархатного дружелюбия вдруг прорезалась раскаленная сталь лютого гнева. — Хочу тебя спросить: что ж ты, м..., делаешь? Какого х... ты сдаешь моих людей всяким п...?! Лапушка ты моя, не строй из себя... я точно знаю.

Если высокое начальство выводило Борисова из себя, в выражениях майор не стеснялся. Просто удивительно, как Служба ещё терпела его в своих рядах. Ларькин пару раз фыркнул, слушая их беседу.

— Тем не менее, комбинатор х...в, — уже более спокойным тоном говорил в трубку чуть охрипший Борисов. — ГРАС — секретное подразделение. А твоими стараниями про нас скоро каждая блатная сука будет знать. Какие у тебя гарантии?... Под контролем?... Восемь?... Почему пять? Было шесть... А-а... Ну и что, ты намерен что-нибудь предпринять?

Он надолго замолчал, затем буркнул что-то вроде: «да пошел ты...» — и повесил трубку. Посмотрел на капитана и сообщил:

— Не отрицает, что нагадил.

— Ответственность за теракт взял на себя отдел по борьбе с терроризмом?

— Ну. Уверяет, что ситуация под контролем. Если не считать его агентов, которых он внедрил в банду, лишние знания, как он выражается, обременяют шестерых. Говорит, ему пришлось выдать часть информации, чтобы его человек смог войти в доверие. Обещает потом произвести зачистку. Короче, в своем репертуаре. Мясник.