— В затруднении наш шеф?

— По данным Интерпола, подобные взрывы были на Ближнем Востоке, в Израиле — вернее сказать, в Палестине — и у побережья Персидского залива. Подробности надеюсь узнать сегодня ночью.

Ларькин пожал плечами:

— Да, тут не знаешь, что и подумать. Нужна дополнительная информация.

— Ой, Илюша, а можно я посмотрю, как ты будешь взламывать защиту их компьютера? — попросила Ирина.

— Никак нельзя. Дело это мужское, тяжкое и грязное.

— Ну пожалуйста!

Большаков помотал головой:

— Ты меня будешь отвлекать.

Рубцовой пришлось смириться. Илья уже поднялся из-за стола, когда Виталий задержал его:

— Только ты учти, что завтра Вы с Ириной идете сканировать очевидца.

— Это как?

Виталий и Ирина поделились с ним своей идеей. Илья засомневался:

— Если делать это не для прикола, а профессионально, то методика нужна. Это легко в компьютере: указал адрес, путь, ну, в крайнем случае, пароль. Задал программу, получил результат... А тут не знаешь, как и подступиться, все на озарениях. Жди его, то ли оно будет, толи нет...

— Верно. Надо будет Вам получше изучить нейро-, физиологию, —кивнул Ларькин. —Какие участки мозга за что отвечают, какие центры надо возбудить, чтобы получить заданный результат. Ладно, это я Вам расскажу.

— Попрактиковаться надо будет.

— Для начала на мне попрактикуетесь, — предложил Виталий. Увидев, что на их лицах появилось выражение хищного восторга, он самоотверженно добавил: — Такая уж у нас, у врачей, судьба.

После ухода Большакова, Виталий обнаружил, что вместе с ним исчезла последняя, почти полная бутылка пива.

— Как ему удалось это сделать незаметно? —удивлялся он, смеясь.

— Понятия не имею, — вытаращила глаза Ирина. — Мессинг какой-то. А ещё прибедняется...

— Если в "Вампире" и поселится какая-нибудь сущность, то могу уже сейчас сказать: она будет змеиная. Аналогично сущности программиста.

Заимствование чужой информации — дельце непыльное, но нервное. Поэтому, когда индикатор, отмечавший работу жестких дисков "Вампира", помигал отведенное ему время и погас, Илюша вздохнул облегченно и в виде вознаграждения выплеснул себе в бокал остатки пива. Машина доложила, что указанные каталоги скачаны ей в память, а сеть приведена в исходное состояние. Главное было сделано. Если они там, в Израиле, действительно такие умные, то может быть и зафиксировали следы его деятельности. Но в самом плохом для Большакова случае эти следы выведут их на какой-нибудь из подставных компьютеров, принадлежащих частным лицам за пределами России. Как будут отмазываться их хозяева от ответственности, какие на этот случай придуманы варианты прикрытия — это была уже не его, Илюши, головная боль. Вопросом его профессиональной чести было сработать так чисто, чтобы ни один вариант прикрытия не пригодился.

Он задал нужные параметры поиска и на пару с "Вампиром" просеял добытую информацию. Это была сводка террористических актов по всему миру с указанием места, даты, количества жертв и величины материального ущерба, названиями организаций, ответственных за их осуществление, и даже краткие досье исполнителей. Илья довольно быстро нашёл то, что искал. Взрывов, которые несколько напоминали произошедший в Набережных Челнах, в сводке было указано всего два.

Один из них грянул в июле 1994 года в долине Бекаа. Неожиданно взлетела на воздух израильская батарея дальнобойной артиллерии. Система охраны на ней была строжайшей, потому что батарея занимала стратегическое положение на господствующей высоте. Частенько она становилась для Израиля аргументом не только тактическим, но и политическим. Место взрыва тщательно обследовали эксперты. Тем не менее, до сих пор не было ответа на вопрос, какой тип заряда был использован и каким носителем он был доставлен на батарею.

Создавалось ощущение, что в центре батареи на небольшой глубине был зарыт очень большой термический или совсем маленький ядерный заряд. Разброс грунта был небольшим, почва оплавлена в форме огромной воронки. Много усилий и средств было потрачено на устранение радиоактивного заражения. Новая батарея, размещенная неподалеку от разрушенной — место все же было стратегическим —простояла недолго. На всякий случай её убрали, представив это действие как уступку Израиля в ходе ближневосточного урегулирования.

Большинство источников приписывало загадочный взрыв исламским фундаменталистам из числа непримиримых. Некоторые обвиняли Хусейна. Третью версию, ничем не подтвержденную, выдвинул работавший на Моссад израильский экстрасенс Хаим Файн. Он заявил, что нити диверсии тянутся в Москву. Эта точка зрения заинтересовала Илью больше остальных. Но с тех пор новых сведений о палестинском взрыве не поступало.

Два года спустя неожиданно взорвалась нефтяная вышка на территории Ирана, стоявшая в шестнадцати километрах от побережья Персидского залива. Объяснить произошедшее небрежностью персонала или нарушением правил эксплуатации можно было, если бы не знакомые следы радиоактивного облучения. А они были настолько характерными, что их трудно было спутать с чем-то другим. Пожары на нефтедобывающих промыслах имеют свои особенности. Следов после этого тоже никаких не осталось. Но Илья отважился предположить, что следов никаких и не было, и поставил это событие в один ряд с предыдущим.

"Вот и все, — размышлял он, откинувшись в своем удобном кресле на колесиках, — раз-два и обчёлся. На этом ряд кончается. Больше взрывов не было, если не считать челнинского. Попытаемся ответить на любимый вопрос Юрия Николаевича — в чьих это было интересах? Первому взрыву больше всех радовались исламские фундаменталисты, они праздновали его, как свою крупную победу. Ни в чем, однако, не признаваясь. Второму взрыву не радовался никто, если учесть, что одним из его последствий, было повышение цен на нефть. Впрочем, небольшое и непродолжительное. Однако, если предположить, что центр руководства террористами находится в одной из стран-экспортеров нефти, скажем, в Саудовской Аравии, то получается довольно складно. Интересно, что в перечень подозрительных попадают оба раза одни и те же страны. В том числе и Россия. И ответ на вопрос, кому это было выгодно, получается довольно расплывчатым. Даже, последняя, третья точка не позволяет сделать более конкретный вывод. Что ж, придётся докладывать как есть. Ломать над этим голову первым — почетное право нашего майора. А уж там, где бронепоезд не промчится…"

Узнав о том, что предстоит новый визит "смежников", капитан Караулов испытал целую смесь, настоящий коктейль разных чувств. Во-первых, любопытство пополам со страхом: он ещё не забыл их первое посещение. Во-вторых, досаду: дело было запутанное, а работать под контролем мало найдется желающих. В-третьих, облегчение и надежду на то, что эти двое примут под свою ответственность явный "висяк" или хотя бы помогут раскрутить этот бред. Он вызвал свидетеля на указанное время, хотя был уверен, что этот законопослушный гражданин, выложил всё, что знал, и на данный момент следствию помочь ничем не мог.

Контрразведчиков опять было двое, но это оказалась совершенно другая парочка. Молодой человек на этот раз был худощавым, хотя таким же высоким. Одет во все темное, оброс элегантной черной щетиной, да к тому же в черных очках. Удостоверение он предъявил по всей форме и назвался Ильей Ильиным. Отчество он тоже назвал, но капитан сразу же его запамятовал. Вообще, с памятью у него в тот день было неважно: после ухода чекистов он даже не мог с уверенностью сказать, действительно были названы какие-то имена или ему это примерещилось.

Дамочка тоже была другая, хотя отдаленно ту, первую, напоминала. Но была ещё ниже ростом, куда моложе — до такой степени, что казалась старшеклассницей — с веснушками, наивными голубыми глазками и шапкой мелких рыжих кудряшек на Голове. Одета она была в светлую обтягивающую кофточку и голубую мини-юбку и вообще выглядела как преждевременно оформившаяся пионерка. Она назвала себя Ириной Борисовой.