Я ещё раз взглянул, щурясь сквозь пальцы, на исполинское нагромождение теней и металла. Ни единого признака присутствия кого-то, кроме нас. Ни голосов, ни человеческой фигуры — ничего, кроме выхватившего нас из темноты прожектора, который не мог включиться сам по себе. Я опять перевёл взгляд на Игрока, но прежде, чем я успел спросить что-либо, он сам скомандовал:
— Подплыви ближе.
Меня не покидало ощущение, что мы углубляемся в невероятно огромную пещеру. Всё плотнее сгущающийся туман и платформа, нависающая над нами массивным козырьком, образовывали подобие замкнутого пространства. Единственным, что рушило это впечатление, был луч света, не отстававший от нас до тех пор, пока мы не оказались под самой платформой, после чего он остался позади, словно не мог двигаться дальше. По бокам от нас, на значительном расстоянии, я заметил уходящие вверх, к платформе, квадратные опоры, как будто сплетённые из металлических же балок. Они были так далеко, что у меня получалось их разглядеть только благодаря исполинским, под стать самой висящей в воздухе громадине, размерам. Такие же столбы смутно вырисовывались и впереди нас.
Игрок усиленно высматривал что-то сквозь тьму и туман. Приставив ладонь ко лбу, он вертел головой из стороны в сторону, пока не заметил искомое — и тогда он молча вытянул руку в нужном направлении и даже сам немного подался вперёд, едва не вывалившись из лодки. Я поактивнее налёг на вёсла и через минуту тоже увидел, куда он показывал — там наш путь преграждала одна из опор. Я направился к ней.
Когда мы подплыли поближе, я понял, что это не просто опора. В самом низу, у воды, располагалась утопленная наполовину в ржавчине, наполовину в водорослях плавучая площадка, выполнявшая, похоже, роль причала — небольшая, но вполне вместительная для человек двенадцати-пятнадцати. Наверх с неё вела хлипкая лестница, напомнившая мне ту, по которой я вылезал из канализации, спасаясь от дикаря: такая же хрупкая и ненадёжная на вид. Эта от той отличалась, наверное, только размером: она уходила ввысь на многие метры, постепенно теряясь в мареве и уже на границе видимости упираясь в ещё одну площадку. Кажется, подниматься на главную платформу предполагалось шаг за шагом, по этажам.
Нос лодки мягко ткнулся в «причал», и мы остановились; я сложил вёсла. Игрок обернулся, встретился с моим вопросительным взглядом и кивнул. Мы спрыгнули на площадку, чуть-чуть просевшую под нашим весом. Я хотел было и сумки сразу достать, но Игрок сказал:
— Не стоит, они нам не понадобятся.
Мы встали под лестницей, глядя наверх. Из-за студёной морской дымки рассмотреть, что там, получалось даже хуже, чем с воды — отсюда я мог различить лишь то, что следующий этаж представлял собой такую же платформу, как и эта, с похожим на корабельную перегородку узким люком-прорезью, в который и уходила лестница.
— Нам туда, — произнёс я без вопросительной интонации.
— Ага. — Игрок тихо вздохнул. — Я первый.
Он полез наверх. Я задержался на пару мгновений, чтобы привязать лодку, и последовал за ним. Поначалу лезть было несложно, по крайней мере, первые несколько метров. Затем я понял, что чем выше мы забираемся, тем сильнее шатается лестница под нами, и не только из-за нашего собственного веса — в движение её приводили даже лёгкие порывы ветра. Уже на середине меня едва не сбросило вниз, когда нас в очередной раз тряхнуло, чуть ли не на метр отнеся в сторону. Переждав тряску, я пополз дальше, стараясь не отставать от Игрока, лезшего куда как бодрее — ожидаемо, с учётом того, что он-то здесь бывал раньше. Он подождал меня на следующем этаже, стоя на краю платформы и наблюдая за брызгами, без затруднений долетающими до него снизу, даром что море оставалось сравнительно спокойным. Эта площадка практически ничем не отличалась от нижней — и с неё так же вела наверх ещё одна лестница.
Таким образом мы преодолели пять этажей, каждый никак не меньше полусотни метров; на весь подъём ушло около получаса. С последней площадки наверх вела гораздо более короткая лестница, не больше пяти метров, выходящая на нижний уровень главной платформы. Я, уже привычным движением взявшись за одну из ступенек, заглянул туда — и от неожиданности отпрянул, чуть не свалившись вниз. Сверху, из люка, на меня смотрело сразу несколько человек — заросших до колтунов, с лицами, изъеденными чёрными разводами. И без капли дружелюбия в глазах, сверкающих сквозь гривы спутанных волос. Все они могли бы без труда сойти за родных братьев-близнецов тех троих, что пытались похитить меня на станции метро.
Очевидно, нас ждали, тот прожектор высвечивал нас не просто так, конечно. Я покосился на Игрока, тот, заметив мой взгляд, снова коротко кивнул — с каменным выражением лица, ни единого дрогнувшего мускула. Спроси меня сейчас, что он чувствует — я не взялся бы угадывать. Он потянулся неспешно, даже с некоторой ленцой, затем приблизился к лестнице. Люди наверху, увидев это, расступились, отстранившись от люка. Игрок полез туда, к Беглецам. И я вслед за ним.
Протиснувшись через узкий люк, я поднялся на ноги. Не было нужды осматриваться, чтобы понять, что происходит — нас двоих плотным кольцом окружила целая толпа, человек сто, если не больше. Они, бедно освещённые расположенными где-то за их спинами тусклыми лампами, ничего не делали, просто молча топтались на одном месте, угрюмо уставившись на нас с Игроком, будто чего-то ждали. Так же стояли, плечом к плечу, не издавая ни звука, и мы.
При более близком взгляде их лица оказались не только измазанными в грязи — они были красными и выдубленными, как у людей, проводящих много времени на холодном ветру. Я опять вспомнил ту троицу. Да, они бы сюда идеально вписались… А может быть, кто-нибудь из них и правда стоит сейчас тут, незамеченный мной, и…
Задние ряды расступились, пропуская кого-то. Вперёд протолкался один из Беглецов — точно такой же, как и все остальные, за исключением того, что он явно не собирался безмолвно глазеть на нас. Он вскинул дрожащую руку, гневно тыча пальцем в Игрока:
— Ты!.. Посмел сюда явиться, после…
— Да, — перебил его Игрок. Его холодный и сочащийся презрением голос звучал на удивление спокойно. — Посмел.
— Ха! Я бы на твоём месте держался подальше…
— Тогда хорошо, что ты не на моём месте, Тик. Твоё место — здесь, на этой помойке.
— И ты надеешься…
— Я надеюсь только, что ты наконец-то заткнёшься. Сделаешь одолжение?
Тик стоял, тяжело дыша, глядя на Игрока и сжимая и разжимая кулаки, словно мог в любую секунду потерять голову и броситься на него. Я ясно видел, как поднимается и оседает его грудь под истрёпанной холщовой курткой, как разъярённо трепещут его ноздри, как пульсирует перечёркивающая лоб вена… И вдруг он расслабился, напряжение на его лице разом заменилось подобием язвительной усмешки. Он плюнул себе под ноги и проговорил, уже гораздо тише:
— Отлично, отлично… Посмотрим, что он об этом скажет…
Он ещё секунду сверлил Игрока глазами, полными ненависти и злорадства, затем резко развернулся и снова пошёл сквозь толпу. Его товарищи так же молча расступались перед ним ровно настолько, чтобы он мог протиснуться между ними, и сразу же за его спиной смыкались обратно. Я выдохнул с облегчением; хорошо, что не дошло до драки, но в его последней фразе, как будто брошенной мимоходом, всё равно слышалась неприкрытая угроза.
Вперёд шагнул ещё один, из передних рядов — немного старше остальных, хотя и такой же грязный и косматый. Он, в отличие от Тика, выглядел скорее просто сердитым, чем разгневанным, и держался более опасливо, уставившись в пол, как если бы боялся поднять глаза на Игрока. Он затараторил, активно взмахивая рукой в воздухе так, словно стучал кулаком по невидимому столу:
— Тик правильно говорит! Нечего тебе было возвращаться! Чего ты тут забыл?
Конец его вопроса потонул в гуле одобрительного бормотания, раздавшегося со всех сторон. Он постоял, оживлённо кивая, будто это он соглашался со всеми, а не наоборот, и так же боком скользнул на своё место.
