— Подумай сам, — почти выкрикнул я, в отчаянии разводя руками. — Что ты будешь тут делать? Один, в таком состоянии. А если тот монстр снова появится?

— Что-нибудь придумаю. И потом, если он и появится, так только там, где будешь ты — это же за тобой он гонится, а не за мной. Он тебя преследовал задолго до того, как ты встретил меня. Так что я буду в большей опасности как раз рядом с тобой.

Такой вариант мне в голову даже не пришёл, и возразить на него мне было нечего. Я как-то позабыл, что это действительно именно я привлекаю фантома. Для меня он уже давно ассоциировался с Игроком и нашим совместным путешествием по миру мёртвых.

— Ладно, допустим… А если что-то ещё случится? Сюда в любой момент может заявиться кто-нибудь вроде Беглецов.

— Я же сказал, что-нибудь придумаю. — Игрок пожал плечами, как бы давая понять, что решать проблемы станет по мере их поступления. — Всё-таки не первый раз, когда я попадаю в переделку.

Что-то на его лице зацепило мой взгляд. Через секунду я понял, что именно — лоб Игрока покрывала какая-то странная тонкая корка, как будто состоявшая из множества чешуек. Как кровь, запёкшаяся на ране. В темноте не разобрать, ещё и волосы мешают. Я машинально шагнул было вперёд, но Игрок предостерегающе взмахнул передо мной острым краем доски, а затем мотнул головой в сторону холмов, туда, куда убегала тропа:

— А теперь иди. Жаль, что приходится прощаться на такой ноте, но… Так надо. Иди!

Он угрожающе двинулся ко мне и я, успокаивающе подняв ладони, отступил назад.

— Хорошо, хорошо, я уйду. — Услышав это, он остановился и встал, покачиваясь. Разделяло нас не больше пары метров. — Но я вернусь, как только смогу. А если не вернусь…

— Можешь не продолжать. Я понял. — Он наконец опустил руку с оружием. — Если не вернёшься, попробую тебя отыскать. Но обещать ничего не стану.

— Да… Правильно. — Я хотел сказать что-нибудь ещё, но слова не находились. Помолчав, я отвернулся и побрёл к холмам. Затем всё же передумал, обернулся и неуверенно добавил. — Будь осторожен.

Игрок коротко кивнул. Таким, стоящим с широко расставленными для устойчивости на мокрой земле ногами, раскачивающимся, словно маятник, из стороны в сторону, с бледным лицом, испещрённым полосками пота, и сжимающим острую щепку, он мне и запомнился.

Я удалялся от пляжа, где оставил Игрока, стараясь не оглядываться. Впрочем, это было не особо-то и сложно: дорога становилась всё круче и тяжелее и вела меня всё выше, так что большую часть времени меня беспокоило то, как бы мне преодолеть очередной участок, грозящий осыпаться в пропасть вместе со мной. Можно сказать, мои мысли занимали в основном дела насущные, а прошлое я оставил в прошлом.

Постепенно тропа, что изначально вилась между не слишком высокими холмами, превратилась в настоящий горный серпантин, узкий и петляющий над острыми, как акульи зубы, скалами и бездонными расщелинами. Сами горы тоже вырастали все выше и выше, и каждый раз, переваливая через очередную вершину, я видел за ней новый хребет, еще больше и шире. Казалось, что они занимают все пространство впереди, так же, как раньше во все стороны до самого горизонта тянулись травяные поля. Вот только теперь и горизонта толком не было видно — даже с самых верхушек.

Раньше, несмотря на обилие холмов и скал вокруг, загробный мир оставался по большому счёту равнинным, а то и вовсе напоминал пустыню. Стоило найти хоть какую-то возвышенность, и можно было бы оглядеться — если бы не сумрак, конечно. Сейчас же я как будто оказался запертым в громадном каменном гробу, да и темнота при этом никуда не делась, подливая масла в огонь. Горы, такие высокие, что я сомневался, не должны ли они обрушиться под собственным весом, выплывали из неё так внезапно, словно вырастали из-под земли прямо передо мной. Пусть я уже давно привык к ней, но сейчас, заключённый здесь, я каждой клеткой ощущал, как она вгрызается в меня и, подобно термитам, подтачивающим дерево, ослабляет разум. Из-за неё я едва различал, что находится впереди, даже на самых безопасных участках приходилось идти, прощупывая перед собой каждый шаг.

Всё это немного напоминало ощущение на станции метро, или когда я очутился в пещере, но было как-то… по-другому. Так, будто я уменьшился, а стены пещеры наоборот раздались в стороны, но при этом всё равно оставались сосредоточенными вокруг меня, давя сильнее, чем в том тоннеле, через который я полз на четвереньках. Я старался держать себя в руках, но чувствовал, как мозг постепенно поддаётся иррациональной панике и выходит из-под контроля. Чувствовал и ничего не мог поделать, чтобы этому помешать.

В один момент мне захотелось развернуться и пойти обратно, и я так бы и поступил, не пойми сразу, что дорогу назад найти уже не получится. Скалы словно сдвигались за моей спиной, пряча узкую тропинку, по которой я прошёл только что, и отрезая путь к отступлению. Похоже, сам загробный мир не желал, чтобы я возвращался.

А кто я такой, чтобы спорить с ним? Оставалось лишь покорно брести дальше. И я брёл, стиснутый со всех сторон горами и тьмой. Единственные мгновения просветления наступали, когда я перебирался через очередной хребет и оказывался на вершине, где чувство давления ненадолго улетучивалось и откуда мне открывался хоть какой-то вид. Состоял он, правда, из точно таких же хребтов, конца и края которым так и не было заметно, но на какие-то секунды я переставал чувствовать себя пленником каменного коридора. Этой передышки хватало.

В некоторых местах тропу преграждали бесформенные нагромождения скал, через которые приходилось перелезать, чтобы продолжить путь. Достаточно быстро моя одежда, успешно пережившая шторм и крушение, превратилась в лохмотья. Ботинки пока ещё держались, но я не сомневался, что если так пойдёт и дальше, скоро я буду ползать по острым камням босиком. В какой-то момент я осознал, что настало время отдохнуть и подумать над тем, что я делаю.

Отыскав подходящий для этого валун, возле которого можно было бы присесть, я с удивлением понял, что физически совсем не устал. Сравнивая, например, с тем разом, когда я встретил Счетовода и, пытаясь помочь ему, вызвал лавину, сейчас я прошёл, наверное, раз в десять больше. И при этом ни единого намёка на усталость. Что ж… Возможно, оно и к лучшему. Разбираться в причинах такой благосклонности мира мёртвых мне не хотелось.

Я прислонился к плоской поверхности камня, дающей приятную прохладу, и пробежал глазами по дороге, что змеилась дальше, протискиваясь между двумя сходящимися скалами. Как долго ещё мне по ней идти? И точно ли я иду туда, куда нужно? В такой темени я легко мог заблудиться, если тропа раздвоилась, а я этого не заметил вовремя. Всё же с проводниками, даже из числа Беглецов, было бы удобнее… Хотя я всё равно ни капли не жалел, что фантом избавился от них. Я так и не решил окончательно, стоит ли доверять Капитану. Не говоря уж о его людях… Тем более, что последнее событие, произошедшее на платформе, и вовсе подорвало те крупицы симпатии к лидеру Беглецов, которые ему удалось внушить мне своим рассказом.

Я взглянул в сторону следующего перевала, видневшегося невдалеке и увенчанного шапкой поднимающихся из-за него гор, ещё выше и круче предыдущих. Ещё несколько минут, и я увижу их во всей красе… С моих губ невольно сорвался вздох. Будь я творцом, создавшим загробный мир, я бы и сам выбрал место вроде такого — никому не доступного, куда не заберётся кто-то случайный, по незнанию. Да и специально не факт, что не заберётся. Но с другой стороны, что бы обо мне говорило то, что я отгородился стеной от всего происходящего вокруг и спрятался в глуши ото всех, за кого несу ответ? То, что мне на них наплевать? Конечно, трудно было судить, не имея перед глазами всей картины целиком, но она постепенно вырисовывалась из окружающей темноты всё чётче. Вот почему это место, мир мёртвых, выглядит, как заброшенный полу-сгоревший сарай. Потому что им оно и является. А пепел…