Внезапно озарившая меня идея поначалу даже удивила, настолько она лежала на поверхности, но чувство восторга быстро сменилось разочарованием; в голове всплыл красочный рассказ Смотрителя о том, к чему может привести неумелое экспериментирование с магией загробного мира, да и невольно устроенная лавина ещё не до конца стёрлась из моей памяти. С другой стороны, а есть ли иной выход? Хуже уже точно не будет. По крайней мере, мне.

Я, глубоко вдохнув, зажмурился и сосредоточился. В первую очередь надо заставить оковы исчезнуть или хотя бы ослабить их. Я понятия не имел, как это сделать, поэтому попросту представил, что узлы сами собой развязываются до такой степени, чтобы я мог высвободиться. Я повторял этот образ в мыслях, вновь и вновь — туго натянутый вокруг запястий провод постепенно обвисает, как обмякал бы человек, медленно теряющий сознание. От того места, где он врезался в кожу, расползается и понемногу утихает боль. Он обвисает. Поезд раскачивает меня влево-вправо. Провод на моих запястьях обвисает…

Мою импровизированную медитацию что-то нарушило. Очнувшись, я прислушался к ощущениям и едва сдержал торжествующий крик — путы действительно соскользнули вниз. Я чуть было не поднял их перед собой, дабы удостовериться, что это не иллюзия, но вовремя остановился. Предстояло кое-что ещё, гораздо более рискованное.

На этот раз я не стал закрывать глаза, а вместо этого вытаращился в дальний конец вагона, где он сочленялся со следующим. Я не знал, что именно должно произойти и как они должны рассоединиться, так что решил воспользоваться только что испытанным способом. Дважды я отвлекался из-за шума и мигающего освещения, но мало-помалу всё же сумел отгородиться от всего этого и сконцентрироваться на одной вещи — на том, как сцепка выходит из своих пазов. Я её не видел, но контур механизма, расположенного где-то возле колёс, как будто вычерчивался сквозь обшивку и притягивал мой взгляд.

Поезд тряхнуло, на секунду выведя меня из ступора, но почти сразу я вернулся в состояние полутранса. Воздух наэлектризовался — по спине пробежала дрожь, я почувствовал, как встают дыбом волосы по всему телу. Посередине между мной и тем углом вагона, куда я неотрывно смотрел, раздался сухой щелчок — такой бывает, когда снимаешь толстый шерстяной свитер и от трения по волосам проскакивает искра. Вот только сейчас он был погромче.

Мой сторож, до того так и сидевший неподвижно, встрепенулся и огляделся по сторонам:

— Это что было?

И прежде чем я успел что-нибудь ответить, щёлкнуло второй раз. Нас опять встряхнуло, и вся передняя часть состава вместе с головным вагоном отцепилась — я продолжал сидеть, ошеломлённо наблюдая, как она отдаляется, и чем больше увеличивалось расстояние между нами, тем сильнее росло изумление. Получилось! Да ещё и практически наобум.

Мой триумф, впрочем, был недолгим: бродяга, которого произошедшее застало врасплох и который поначалу бросился сломя голову за уезжающим в темноту поездом, словно мог его догнать, запоздало очухался. Он с угрожающим видом возвращался ко мне из противоположного конца вагона. Когда он достаточно приблизился, я рванул ему навстречу и, нацелившись в висок, вложил весь свой вес в один короткий удар. То ли от длительного сидения в неудобной позе ноги затекли, то ли нас по инерции снова дёрнуло — но я промахнулся, только скользнув кулаком по скуле здоровяка, отчего тот отшатнулся. Этого промедления хватило, чтобы следующий удар пришёлся, куда нужно, и он обмяк на полу.

Я постоял над ним ещё немного, дабы убедиться, что он не придёт в себя в самый неподходящий момент, после чего навсегда позабыл про него. Теперь необходимо было позаботиться о том, чтобы убраться отсюда до того, как остальные заметят, что случилось, и пустятся в погоню. Наша половина состава тем временем почти остановилась; я проверил дверь, ведущую назад, в хвостовую часть — открыта. Я перебрался в соседний вагон, затем следующий, и так до тех пор, пока не спрыгнул на землистый пол, покрытый жирными чёрными пятнами.

Впереди, там, куда укатили двое других, что-то загрохотало — совсем как в тот раз, когда на подходе к станции Смотрителя сошёл с рельс один-единственный вагон. Я пошёл в обратном направлении — как и прежде, в неизвестность, лишь бы подальше от неприятностей. Естественно, если этим ребятам всё же взбредёт в голову погнаться за мной — а я отчётливо помнил, как они обсуждали, что задерживаться им не стоит — то нечего будет и думать о том, чтобы оторваться от них, и моя фора тут никакой роли не сыграет. Я надеялся, что по пути наткнусь на какой-нибудь побочный тоннель или что-нибудь подобное и смогу скрыться там. В крайнем случае вернусь на станцию — там-то точно был выход наружу.

Не прошло и получаса, как я набрёл на дверь в стене. Куда она вела, я ещё не знал, но предположил, что к каким-нибудь инженерным сооружениям, судя по таким же, виденным мною раньше. Но, в отличие от них, эта не была заперта, и потому, должен сказать, мне сильно повезло — если бы всё-таки пришлось тащиться пешком до самой платформы, спотыкаясь об утопающие в рыхлой земле шпалы, можно только догадываться, сколько на это ушло бы времени.

Не зная наверняка, а преследуют ли меня вообще, я воровато прошмыгнул внутрь и поплотнее затворил за собой дверь.

Едва дверь закрылась, в нос ударила нестерпимая вонь, в которой запах канализации смешивался с ароматом мусорной свалкой и чего-то гниющего. Она отчётливо витала в воздухе ещё на входе, но внутри, лишившись последней отдушины, усилилась, наверное, десятикратно.

Здесь не было так же темно, как в тоннеле снаружи: под потолком тускло мерцали небольшие обрешеченные фонари, то ли не такие древние, как всё остальное в загробном мире, то ли ещё не тронутые временем. Я уже привык к полутьме, поэтому даже при таком бледном освещении чувствовал себя достаточно комфортно.

Тамбур, в котором я очутился, вёл к узкой металлической лестнице, идущей вниз. Несмотря на то, что с двух сторон её теснили осыпающиеся кирпичные стены, на ступеньках я не заметил ни следа пыли или грязи, обычно слой за слоем оседающих в подобных местах. Видимо, эти катакомбы не такие уж необитаемые, какими казались на первый взгляд. Я начал спускаться и, боясь по неловкости поскользнуться, придерживался за кирпичи — до тех пор, пока не понял, что от прикосновений они разваливаются ещё быстрее.

Я долго проблуждал по переплетению всевозможных коридоров, соединённых перемычками и оканчивающихся тупиками, ветвящихся и окружным путём возвращающих меня туда, где я побывал пять минут назад. В конце концов они вывели меня ко второй лестнице, уходящей ещё ниже — если до этого я бродил по расположенному под тоннелями метро подвалу, то теперь добрался до его подпола. Я заранее приготовился передвигаться на ощупь: там, внизу, тоже был свет, но гораздо слабее, нежели на верхнем этаже. И вонь, в этой точке она становилась заметно сильнее. Я подумал, что мог бы пробраться через весь этот лабиринт, ориентируясь только по ней.

Когда до пола оставалось две или три ступеньки, под ногой что-то хлюпнуло. Я, решив, что угодил в накапавшую сверху лужу, но потом сообразил, что весь нижний уровень затоплен — и, скорее всего, именно от заполнившей его жижи шёл невыносимый запах, который делался всё тошнотворнее. Как я и полагал, раньше здесь было устроено не что иное, как технические помещения, главные кровеносные артерии любой подземки — тут и там маячили остатки былого обустройства, аппаратуры, труб и прочих вещей. Сырость и непонятным образом текущее время отлично потрудились, уничтожив всё буквально под корень. Если на станции Смотрителя царила просто разруха, то в этих залах образовалась настоящая помойка, подтопленная и гниющая. Будь тоннели над моей головой целиком залиты нечистотами так, чтобы они постепенно стекали сюда, и то вряд ли это ухудшило бы ситуацию — артерии и так уже забились дерьмом.

Я вытянул перед собой руку, дабы в темноте случайно не налететь на что-нибудь, и осторожно двинулся вперёд. Едва ли инженерный отсек обслуживал только одну станцию, а значит, он должен соединяться и с другими, и я куда-нибудь обязательно выйду. Обратно подниматься в любом случае рискованно из-за возможных преследователей. Даже сейчас, чуть ли не по колено в отходах, я старался не слишком-то шуметь. Насколько я видел и слышал, кругом не было никаких признаков ни человека, ни кого-либо ещё, но напряжение всё равно не покидало меня ни на секунду, не столько из-за смрада, сколько из-за самой атмосферы этого места. Если где и прятаться монстрам из ночных кошмаров, так в мерзких дырах вроде этой.