— Пепел, из которого состоит загробный мир. Он — и есть самый пепел. Ни один мертвец не находится здесь слишком долго. Рано или поздно в прах обратится любой.

И неожиданно для себя я понял, о чём они говорят… Не единожды я замечал, что земля, камни и всё прочее в мире мёртвых оставляет на одежде жирные чёрные пятна. Даже в подземных катакомбах, где царили сквозняки и сырость. И Игрок… Мне вспомнилось, как он вытирал, казалось бы, чистую голову, и на полотенце тоже оставались чёрные следы… Я видел подобное много раз, но никогда не придавал этому значения. Так это и есть то, что они имеют в виду? То, как человек рассыпается? Наполняет собой золотую траву с угольно-чёрными прожилками…

Предвосхитив мой следующий вопрос, Создатели добавили:

— Без пепла постоянно расширяющегося мира мёртвых просто не было бы. Не было бы места, куда вы, люди, попадаете после смерти. Как не было бы и нас самих.

— Получается, здесь, в вашем мире, люди могут умереть повторно, чтобы дать возможность попасть в эту реальность следующим умершим?

— Да. Языком, понятным для вас, вы становитесь основой для роста других. Удобрением, помогающим им подняться.

— И… Я, оставшись, тоже когда-нибудь рассыплюсь?

— Да. Но так как это твой мир, то, когда это произойдёт, будет зависеть от тебя самого.

— Выходит, если я решу остаться, это будет означать полный мой конец. Конец всех этих перерождений. Конец ошибок…

— Да. Кроме того, остаток этого времени ты сможешь провести за тем занятием, за каким захочешь. И с тем, с кем захочешь.

Я представил эту картину. То, с кем бы я провёл последние минуты своего существования… И горько усмехнулся:

— Не думаю, что кто-то здесь действительно будет рад меня видеть… По крайней мере, не те, с кем бы я хотел провести это время. Что ж, я решил.

— Говори.

Я глубоко вдохнул.

— Для начала повторите — правильно ли я понял, что мне предстоит самому определить свою дальнейшую судьбу?

— Да. Всё верно.

— В таком случае… Я хочу обратиться в пепел сейчас же.

Наступила короткая пауза, на протяжении которой взгляд Создателей на мне ослаб, словно они переглянулись, затем давление вновь усилилось.

— Объясни.

— Зачем? — Парировал я. — Вы же и так знаете всё, о чём я думаю.

Повисло ещё более тяжёлое молчание. Нестерпимо долгое, даже для тех, кто следит за миром мёртвых. А затем:

— Да будет так.

Оба силуэта наклонились вперёд, ближе ко мне. Я вновь почувствовал жжение, зуд по всему телу, постепенно усиливающийся, но без той боли. Тело, развоплощаясь, становилось лёгким, как воздух. Легче воздуха. Я словно плыл в тёплой воде.

Обитель Создателей исчезала, как и всё прочее. Полупрозрачный мраморный пол уступал место чёрно-золотой траве, земля под которой была усыпана толстым слоем пепла, как будто оставшегося после пожара. Я с жадностью втянул ноздрями хорошо знакомый запах, запах костров, соединивший в себе миллионы разрозненных судеб, и позволил ему полностью обволочь и поглотить меня, сливаясь с ним в одно целое. Трава вздрогнула, и пепел, взметённый в воздух неведомой силой, принялся танцевать вокруг. Он медленно, как хлопья снега, опускался обратно на землю вместе со мной.

Я мягко упал в заросли, разведя уже несуществующие руки в стороны, и зажмурился. Это напоминало море — ласково качающее тебя на волнах, не дающее утонуть. В моём угасающем разуме затеплилась, как свет фонарика в тёмном тоннеле, мысль — так и должно быть. Поля дают спокойствие. Ничто не может длиться вечно, даже жизнь после смерти. В конце концов, если суть самой смерти в прекращении бесконечности, то и мёртвые должны когда-то умереть. Таков порядок.

Перед тем, как навсегда исчезнуть, я успел в последний раз мысленно попросить у неё прощения.

Рёбра уже перестали болеть. Игрок сидел на песке, прислонившись к обломкам катера, и глядел куда-то в отзывающуюся плеском волн темноту, сам не зная, что он там высматривает. С одной стороны, вряд ли стоило ожидать, что человек сюда вернётся. С другой, рано или поздно что-то должно было произойти и дать понять, получилось ли у того то, что он задумывал. В конце концов, боги тоже лгут, как и люди. Но в отличие от людей они никогда не сожалеют об этом, как, впрочем, и о любых других ошибках. Да, от ошибок никто не застрахован — ни человек, ни животное, ни призрак, ни даже сама высшая сущность, управляющая смертью и мертвецами.

Игроку жутко хотелось закурить. Трубка осталась в сумке вместе с прочими вещами и сейчас, наверное, покоилась где-то на дне моря. Жаль… Она ему нравилась.

На берегу поднялся ветер, взвихрив облака пляжной пыли. Игрок попробовал сдвинуться, чтобы повернуться к нему спиной, но боль, снова пронзившая грудь, заставила отказаться от этой затеи. Пришлось зажмуриться и ждать, пока ветер утихнет.

Когда он наконец смог открыть единственный глаз, на горизонте появилось нечто странное… Нет, не странное — просто непривычное. Полоса, где неотличимые друг от друга небо и вода соединялись, окрасилась в бледно-розовый цвет. И чем дольше Игрок смотрел туда, тем ярче становился этот окрас.

Вместе с тем, как истаивал дым, над загробным миром занимался рассвет — впервые за тысячи, да что там тысячи — за миллионы лет. Хотя, какое значение здесь имеет время? Какая разница, что было в прошлом? Ценно только настоящее. Сколько он себя помнил — вовсе не четыреста тридцать восемь лет, а гораздо дольше — все эти временные и пространственные метаморфозы доставляли одни неудобства и мешали. А ведь скоро всё закончится… А потом начнётся по новой. В который раз — даже они, наверное, не сказали бы. Разве достаточно всего лишь смерти, пусть и смерти целого мира, целой маленькой Вселенной, чтобы заинтересовать богов и им подобных? Им куда любопытнее иные вещи, более скучные и эфемерные.

Небосвод багровел с каждой минутой. Огненно-красное солнце, поднимающееся над землями мертвецов, перекрашивало всё окружающее Игрока из серого во все существующие оттенки. Он же, сощурившись, не мог оторвать взгляда от холмов, покрытых волнующейся на ветру золотой травой с тонкими прожилками цвета угольной пыли. Её зрелище… завораживало.

Он вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и слабо улыбнулся, увидев на ней маслянистые следы, такие же чёрные, как эти прожилки. Пора.

А пока ещё есть время, можно отдохнуть. А иначе что это за веселье, если даже подремать некогда?

Игрок прикрыл глаз и расслабленно откинулся на полуразрушенный скелет катера.