Повертевшись в кресле и подогнав его под себя, Ник слинковал местный комп с корабельным и прогнал предварительные тесты. Результаты были вполне утешительные: зародыш вырос почти без сбоев, пара огрехов в генераторной, почему-то не работающий кондиционер в комнате отдыха и непрозрачное окно в предбаннике-прихожей. Сходив за ремонтными зародышами — с виду такими же матовыми яйцами, — он вручную запустил нужные куски программы и активировал ремонт через комп. Непрозрачный стеклит в предбаннике держался весьма крепко и Ник изрядно помучился, пока его вышиб.

До обеда он ползал по базовой программе роста этого типа станций и искал в структурных потоках запросы на валлоидные цепочки. Запросы попадались, но куда зародыш отправлял синтезируемые порции, Ник долго не мог отследить из-за кольцевых ссылок. Ругаясь и проклиная бесхитростного программера, Ник прокручивал запросы раз за разом и, наконец, нашел сбой: чертовы ссылки вместо того, чтобы адресовать готовые цепочки на активные зоны, пересылали туда весь синтез. Когда валлоиды требовались в другом месте, синтез тут же переезжал в новую область, так и не завершив прокладку в прежнем потоке. А едва началась доводка, синтез шел уже из накопленного резерва, посторонние материалы зародыш к тому моменту перестал усваивать, поэтому и не тронул подсохший активатор на остатках оболочки. Дурацкий эффект, неудивительно, что его никто не предвидел.

Обозвав неведомого программера ламером, Ник вылизал процедуру запросов, убрал к черту кольцевые ссылки, заменив их стандартной адресацией на зоны первичного накопления. Вышло несколько длиннее, зато на порядок надежнее. Осталось накатать гневный отчет и отослать исправленную программу боссу. С ядовитыми комментариями, разумеется. Ник прямо видел, как неподражаемый Питер неподражаемо вздыхает и печально глядит в лицо взъерошенному и злому программисту.

«Хорошо бы его из отпуска вызвали», — подумал Ник мстительно. И тут же представил: вот приехал он, Никита Тарханов, в отпуск после Селентины, валяется себе на пляже под Ай-Данилем, и тут в исправленной им сегодня программе всплывает какая-нибудь непредвиденная фича, которая на самом деле скорее баг, и его вызывает неподражаемый Шредер и неподражаемо вздыхает, печально глядя Нику в лицо… Бр-р-р!

— Ладно, — милостиво согласился Ник. — Не буду ругаться в отчете.

Хоть принцип «ламерс маст дай» Ник старался свято соблюдать, приходилось иногда идти на уступки собственному негодованию. Впрочем, в программе были и свои приятные места: несколько остроумных решений в управлении синфазировкой Ник очень даже поприветствовал. Да и вообще, в принципе все было написано достаточно грамотно и не без изящества, просто парень этот незнакомый скорее всего не прикладник, а структурщик. Лабораторная мышь, в поле выезжал небось только на практике, вот и прокалывается в самые неподходящие и неожиданные моменты.

После обеда (плов из той же косули с тмином и бокал малаги в качестве десерта) Ник засел в рубке бота, пересылая отчеты на Землю через ретранслятор рейдера. Коттедж отправился смотреть уже под вечер.

Тут работы по доводке накопилось куда больше, и спать он пошел глубокой ночью, так и не реанимировав ущербные кухонные автоматы.

За следующие два дня Ник вырастил только линию энерговодов, а остальное время без передыху возился в коттедже, но зато оживил абсолютно все, даже водопровод. Подключив новорожденный дом к станции, Ник победно взвыл и принялся перетаскивать вещи из бота в новое жилище. Вездеход он загнал в ангар левого крыла, чтоб не торчал у крыльца на манер памятника механизированному человечеству. Утром обнаружилось, что в набор оборудования лаборатории входил не привычный комп класса «Фрип», а некое тайваньское чудо, кривое до невозможности и вдобавок совместимое только с азиатским софтом по подращиванию. Ругался Ник очень долго, попутно в уме прикидывая, что проще: демонтировать «Фрип» с бота или вырастить новый? Решил вырастить.

Он не очень удивился: гражданский флот — рассадник бардака. Так всегда было и пребудет скорее всего во веки веков, аминь. Проклятия в адрес комплектовщиков давно уже стали обыденностью в любом проекте. Даже скорее традицией.

О супердеревьях и охоте Ник, что и неудивительно, на некоторое время начисто позабыл.

Артем опасливо поглядел на корзину, отдаленно напомнившую ему плетеный лапоть из Владимирского краеведческого музея, куда Артема не раз водили на экскурсии неугомонные родственники мамы.

— А-а-а… она достаточно прочная? — с сомнением протянул Артем, взглянув на ло Тана. — Не развалится в воздухе?

Ло Тан хмыкнул:

— Ну, попробуй порви или сломай. Любой прутик, любую лиану. А мы с Дасти поглядим, посмеемся.

Артем покорно вздохнул, подошел поближе и осторожно потыкал в плетеный борт корзины кулаком. Борт слабо пружинил под нажимом.

— Да отличная корзина, а Тиом! Поверь мне — рухнет она на скалы, мы все поубиваемся, а корзине ничегошеньки не будет, даже не помнется, — тоном знатока сообщил ва Дасти.

— Правда? — ошарашенно переспросил Артем. — Что ж… э-э-э… Отрадно… такое слышать. Весьма…

— Лоза что надо, — поддакнул ло Тан. — Не слишком свежая, не пересохшая — в самый раз.

Артем вздохнул и подошел поближе. Вообще корзина оказалась куда больше, чем он ожидал. И не квадратной вовсе, а круглой, метров шести в диаметре. В центре высилась опорная жердь; с десяток лиан-растяжек были искусно вплетены в конический навес и крепились к коротким вертикальным кольям, в свою очередь вплетенным в борта корзины. В нескольких местах борта были усилены дополнительными кольями; выделялись также четыре горизонтальных толстых рогатины, отдаленно похожие на корабельные кнехты. В глубине, под навесом, виднелись внутренние плетеные стеночки, так, что в центре корзины образовывалась эдакая круглая хижина, стены которой не доходили до крыши сантиметров сорок — пятьдесят. Когда они пришли, в хижине было пусто, но ло Тан как раз принес несколько шкур, похожих на овальные одеяла — у них даже края были старательно обметаны толстой ниткой. Сегодняшний груз ва Дасти включал пару бурдюков для воды, пока пустых, и бурдюк поменьше, полный совсем уж маленьких мешочков с тщательно затянутыми горловинами.

«Это ж какой здоровенный шар надо гелием накачать, чтобы эдакую махину, да еще с нами и припасами на борту, поднять в воздух!» — подумал Артем, стараясь отогнать невольное замешательство.

Он знал, что здешние воздушные шары живые и что их поймано аж четыре, но представить, каким именно образом их прикрепят к корзине и как вообще это сооружение сможет летать, пока в упор не мог.

— Да не сомневайся ты, — в который раз подбодрил Артема сказочник. — Я на таких не раз летал — милое дело! Лежишь, бренчишь на гитаре… Только наусов подкармливать не забывай, да и все.

— Именно в таких здоровенных летал? — уточнил Артем.

— Это еще не здоровенная, — усмехнулся ва Дасти. — Ма Шойц из клана Ромеро как-то сделал составную квадратную корзину тридцать на тридцать метров. Туда больше сотни наусов впрягали — вот это, ручаюсь, было зрелище! И улетели как миленькие — всем кланом, исключая, понятно, охотников. У них Лист погиб и ушел вниз, на поверхность мира. Хорошо на ровное и спокойное место легли, не разбились. Про это даже сказка есть, расскажу как-нибудь.

Артем сокрушенно покачал головой:

— Никогда я к этому не привыкну…

— Мы же привыкли, — пожал плечами ва Дасти.

— Вы не привыкли, — возразил Артем. — Вы с этим выросли. Для вас иной порядок вещей попросту немыслим.

— Ну, мы, допустим, выросли, — не собирался сдаваться ва Дасти. — Но нашим далеким предкам, спустившимся с неба, все равно пришлось привыкать. Только я думаю, что на их более высоком небе жить гораздо труднее и опаснее, чем в нашем Поднебесье. Поэтому им нетрудно было привыкнуть. И ты привыкнешь, ты ведь тоже с высокого неба…

— Вообще-то я родился и вырос не на небе, а на поверхности мира. Только мой мир гораздо уютнее и гостеприимнее здешнего.