Ну, вернее, это мне то пришлось просто починить свой доспех, а вот дарданцам было очень несладко. Когда по войску прошёл слух, что в меня попал дротик, мои солдаты подумали, что я уже при смерти валяюсь (ну, в принципе, и валялся бы, если бы не доспех) и мне там считанные минуты остались, а потому их резко охватила жгучая ярость.

Не буду описывать произошедшее в подробностях. Скажу лишь то, что больше у него жителей не было. Разумеется, после ТАКОГО дарданцы стали гораздо более сговорчивыми. Дело случая, конечно, но всё равно приятно, что я сумел навязать им те же условия, что и фракийцам. Полагаю, всевышний действительно существует, потому что мне снова повезло — Лонгар тоже оказался весьма плодовитым мужчиной.

Провернув всё те же фокусы, я замирил уже Дарданское царство, но вскоре пожалел, что вообще затеял это — следовало ограничиться мягким миром и контролем над доступом к Пеонии и внутренним регионам Македонии.

Я как то и не сразу заметил, что после очередного установления ряда гарнизонов у меня осталось всего-навсего 9 000 фаланги. То есть, всего одна линия фаланги. Печально? Печально! К счастью, войск всё ещё было много, хотя теперь моё войско практически полностью состояло из наёмников. Весело, ага.

Вернувшись в Пеллу, я, наконец-то, мог уделить внимание Фессалии. Вернее, я мог и раньше это сделать, но тогда я счёл, что без замирения дарданцев и фракийцев я не был готов к Фессалии. Ну, а теперь я был готов, ведь прекрасно выполнил свой план — к счастью, Антигон всё это время счастливо дрался в ожесточённой битве с этолийцами.

К несчастью, мне предстояло замирить регион, всё это время готовившийся к обороне против меня. Уж не знаю, чем я так насолил фессалийцам, но мне пришлось буквально с первых же минут моего вторжения в Фессалию драться. Драться, должен признать, весьма ожесточённо.

По крайней мере, первое время…

… Разрушу и воздвигну …

— Впрочем! — здравствуйте, дорогие потомки. Данная глава посвящается, как ни странно, Фессалии, а также тому, что произошло в Греции.

Как многие уже могли догадаться, Фессалия была мне не соперник. Да, конечно, моё войско теперь почти полностью состояло из наёмников и союзных контингентов.

Тем не менее, оно было более чем достаточным, чтобы попортить фессалийцам кровь в степени достаточной, чтобы они, наконец-то, успокоились.

Впрочем, как и ожидалось от Балкан, у меня на пути снова встал очередной узкий переход, на этот раз, отделяющий Македонию и Фессалию. Видите ли, единственный прямой путь из Македонии в Фессалию — это Темпейская долина, пробитая рекой Пиньос между горами Олимп и Оса

На участке возле моря эта долина превращается чуть ли не в просто отвесные скалы — проход по этой территории крайне затруднён, если не невозможен, покуда враг стоит на другой стороне перевала и не намеревается пропускать вас.

Впрочем, даже если вы каким-то макаром сможете пройти этот проход, то вас ждёт необходимость повторить эту процедуру снова — несмотря на то, что на определённом участке долина расширяется, вход в саму долину тоже является очень узким переходом. Олимп и Оса стоят буквально напротив друг друга, едва ли не целуюсь в засос.

То есть, даже если вы пробьётесь через узкий участок с отвесными скалами, высота которых — порядка 500 метров, вас ждёт неприятный сюрприз, если враг сумеет перегруппироваться и организованно отступить к началу долины.

Так что у вас, как у захватчика, на самом-то деле, всего три опции — свалить отсюда и попытаться зайти со стороны Эпира, но уже по другому узкому ущелью.

Либо, если у вас есть флот — попытаться зайти с моря. Правда, есть один небольшой нюанс — морской доступ в Фессалию с севера ограничен вышеупомянутыми горами Оса и Олимп, а с юга — горой Пелион. То есть, и по морю такое себе.

Ну и, наконец, последний вариант — пройти через всю Северную Грецию к Западу от Пинда, войти в Среднюю Грецию, а потом попытаться пройти через Фермопилы в Фессалию — идея, которую адекватный человек даже не будет рассматривать.

Не будь у меня в тот момент полного превосходства на море, пожалуй, пришлось бы оставить здесь, у входа в Темпейскую долину, небольшой отряд, а потом попытаться войти со стороны Эпира.

К счастью, флот у меня всё-таки был, но главное — его не было у фессалийцев. Так что, как бы они не хотели, они не смогли защититься от морского вторжения.

Что, кстати, для них было бы несложно — наиболее удобный для морского сообщения участок суши, как ни странно, представляет собой почти закрытый залив — в самой узкой точке ширина Пагасейского залива не превышает 5,5 километров.

В общем, мне снова повезло, можно сказать, ведь я не встретил организованного сопротивления на море, а потому без проблем высадился со всем своим войском в Деметриаде.

Как ни странно, я не встретил здесь сопротивления. Как оказалось, сторонник Антигона III, фактически управлявший Фессалией, так достал местных жителей своими поборами на содержание войск, в частности, наёмников, что удержать контроль над Фессалией за собой, что они сами его и грохнули.

Собственно, грохнули его и принесли мне его голову — кто бы мог подумать, что из черепов получаются такие хорошие бокалы… шутка, разумеется.

Конечно же, голову мне пришлось принять — от неё я тут же избавился, выбросив в море, что местные продиктовали, как смену порядков и избавление от ига Антигона.

Честно говоря, удивляюсь порой тому, как плохо порой соображает толпа, ища хорошее там, где его нет. К несчастью, порядки, действительно, изменились, причём очень сильно, но не так, как они ожидали.

Как ни странно, я решил провести определённый эксперимент в Фессалии, а если быть точнее, то попробовал провести те реформы, которые вертелись у меня в голове и которые я желал воплотить в реальности, чтобы посмотреть, подходят ли они мне.

Во-первых, я кардинально реформировал административное устройство. Вся Фессалия, объявленная периферией (регионом) Фессалийского союза (такое странное решение было продиктовано тем, что я хотел позднее прямо присоединить его к своей державе), была разделена на 4 нома (области) — Пеласгиотиду, Фтиотиду, Гистиеотиду и Фессалиотиду. Все номы, в свою очередь, были поделены на димы (муниципалитеты). Вертикаль власти при этом, как ни странно, была организована весьма хитро:

Каждый дим имеет свой парламент, свою администрацию и своего главу. Парламент образовывается из числа представителей, избранных гражданами дима. Парламент дима, в свою очередь, избирает администрацию и главу дима (димарха).

Им же, к слову, избирается представитель в парламент уровнем выше — парламент нома. Парламент нома, однако, не избирает администрацию и главу нома (номарха). Глава нома избирается голосованием граждан нома. Администрация, в свою очередь, формируется главой нома с согласия парламента нома.

Парламент нома, к слову, избирает своего представителя в парламент уровнем выше — парламент периферии. Глава периферии (перифериарха), собственно, точно также избирается посредством голосования граждан нома. Администрация формируется им же, также с согласия парламента.

Ну, а дальше, собственно, ничего. Парламент периферии избирает своих представителей в парламент Фессалийского союза. Впрочем, слово парламент здесь — немного излишне, так как фессалийский парламент — не совсем типичный законодательный орган.

С одной стороны, он вправе издавать нормативные акты, но любые важные решения должны быть подтверждены лично мной, пожизненным главой Фессалийского союза.

В случае чего, у меня есть право вето, а также право роспуска парламента, а также право увольнения конкретных его членов. Ну и, разумеется, у меня в целом огромный перечень рычагов давления на принимаемые им решения.

Кроме того, если я спускаю какую-либо законодательную инициативу сверху, то парламент не имеет ни права, ни возможности заблокировать её — он может только попросить меня «пересмотреть» законопроект, либо попросить меня внести ряд «изменений» в него.