Уже затянувшись дымом, Громов уперся спиной в бронированную перегородку КШМ и попытался вытянуть затекшие ноги. Отечественные штабные машины, это вам конечно не германские «штафф-вагены» с отменным комфортом. Работать неудобно, отделение узкое, хотя по замыслу конструкторов, командир полка или бригады должен в ней чуть ли не сутками находится. Каким местом думали конструкторы впихивая командира подвижного соединения в узкую как гроб, коробку полугусеничного бронетранспортера знает лишь сам господь Бог… Если он, конечно существует. После начала войны, Громов в этом стал уже сомневаться..

Вторая гвардейская танковая бригада «Воющие черти», со свом знаменитым талисманом, сидящем верхом на турбине забавным чертенком, уже успела завоевать как у своих, так и у противников, самую зловещую репутацию и поэтому после контрудара под Дубно, остановившего наступление фольксвера, на целых пять суток и спасшего от разгрома девятый армейский корпус — за «чертей» взялись серьезно. Особенно в последние трое суток.

Сразу после контрудара, отправившего в нокдаун четвертую и третью танковую дивизии ННА, бригада Громова совершила обходной маневр и успешно оторвалась от немцев, отойдя, как и положено подвижному соединению в расположение своих войск. Но тольком пополнить бригаду и отдохнуть у людей Громова, не получилось. Едва перегруппировавшись, 39 отдельный германский корпус нанес новый удар. В стык между двумя нашими корпусами, на только что прибывшую из фронтового резерва и развернутую по мобилизации 27 пехотную дивизию. Разведка и штабы у фольксвера, надо признать, работают на отлично. Удара 17 панцер-дивизии, несмотря на её устаревшие «пантеры», наша доблестная пехота, опять не выдержала, подавшись назад … В итоге «чертей» опять бросили в контратаку, с чем они опять справились — за раз уничтожив с полусотни «пантер». Все таки четырехдюймовка «восьмидесятки»- шьёт «пантеру» с любой дистанции. Но и немцы огрызались, особенно активна была их авиация, фактически парализовавшая наш тыл… Когда нам удалось остановить и отбросить 17 панцер-дивизию, на горизонте замаячила уже восстановившая свою мощь 4 панцер-дивизия Эбербаха … Видимо ремонтные мастерские и интенданты немецких танковых войск, свою работу знают не хуже разведки и штабистов.

Вчера в бою, под артиллерийским огнем, погиб целиком штаб эскадрона подполковника Мантойфеля вместе с ним…Количество танков в бригаде сократилось до девяносто боеготовых машин, включая полученные из ремонта …Поэтому Громов предпринял крайне рискованное и самостоятельное решение не размазывать боеспособную технику по штатной структуре бригады, и приказал сократить количество эскадронов и батальонов — теперь у него, два эскадрона БТ-80 и два батальона мотопехоты. Две боевые тактических группы, вместо трех, но зато — полностью укомплектованные, что крайне важно в маневренной войне. Начальник штаба, полковник Константин Некрасов, недавно получивший контузию, его затею поддержал полностью.

— Правильно сделали Дмитрий Иванович…Наше дело не в лоб кулаком бить, а жилы на ногах немцам резать. Жаль, только наши командиры в большинстве своём этого пока не разумеют, все норовят ристалище рыцарское устроить. Добавил, морщась от головной боли, начштаба.

— Константин Герасимович, ты бы в госпиталь лег… А то не ровен час, сознание потеряешь… контузия вещь, коварная.

Некрасов только отмахнулся, потирая виски..

— Порошки приму и отпустит… не время сейчас, из-за ерунды, койки занимать.

— Как знаешь, как знаешь. Ты одно пойми, бить в лоб, тоже наша работа. Только с умом бить.

— Вон 20 танковая — ударила в лоб…и что? Семьдесят два часа и все…нет бригады.

— Зато девятый корпус спасли и отойти позволили…Новый рубеж заняли и дали германцам возможность — зубы покрошить об оборону.

— Девятый корпус…Ты Дмитрий Иванович извини, но расчет не верный у тебя…Каждая танковая бригада, она одной а то и двух дивизий пехотных стоит…Вот сколько ты бригадой командуешь, генерал?

— С марта девяносто девятого. Уже шесть лет..

— Вот. Командиры взводов, рот, эскадронов, батарей — у тебя Дмитрий Иванович, давно подобраны. Техническое оснащение — тоже, будь здоров. В прямом смысле, отборное соединение…

— Мы же гвардия… Константин Герасимович. Так было и так будет…

— Только скажи, господин генерал, почему такую отборную, отлично вооруженную бригаду при армейских корпусах в качестве пожарной команды держат? Носимся по всему фронту, дыры латаем… А людей и технику — взять неоткуда…Уже треть от штатного состава положили здесь — а пехота, при легком нажиме от тевтонов — сразу «тикать» начинает…

Громов кивнул головой. Да, это проблема стала ощущаться по мере того, как в действующую армию — потоком пошли мобилизованные. Оторванные от семей и дома, взрослые мужики, сразу оказывающиеся в горниле второй мировой. Войны технологической, высокоманевренной … Обстрелы, бомбежки, то справа прорвутся, то с тыла зайдут….Многие не выдерживают, ломаются и бегут…вот и термин такой появился, «тикать»…Вот и текут. Ручеек то тонкий, но становится все шире и шире с каждым днем. Да и офицеры, прямо скажем в линейную пехоту, не самые лучшие идут… Лучших — танкисты, стрелки, артиллерия, инженеры, парашютисты, ВВС, флот да разведка, забирает. Самых грамотных, инициативных, устойчивых… А весь балласт- в пехоту. Такой вот, кордебалет, получается…

— Помнишь, Дмитрий Иванович «Июньское наступление» Брусилова в семнадцатом…

— Как не помнить… но не вижу связи..

— А зря не видишь, генерал… Там в первых боях, отборные части, «ударники», самые лучшие солдаты русской армии на проволоке колючей висеть остались. А вот шантрапа, большевиками разагитированная с фронта в тыл побежала…Целыми дивизиями бежали, сволота…Потом и немцев некому было останавливать… Сейчас, то же повторяется….фронт держат, танковые бригады, да стрелковые части с гренадерами…А у пехоты, особого рвения не видать…Основные потери, на нас ложатся…

Громов опять полез за сигаретой. Разговор ему очень не нравился, но Некрасов, был формально прав… Да и не формально, тоже прав…Его бригада, несмотря на крайне удачные бои с немцами — таяла на глазах… А все армия да и весь фронт — отходили…На моральном состоянии нижних чинов, это сказывалось крайне плохо… Особенно только что мобилизованных в армию… Потому что орать «Слава России!!!»в дешевых пивных под копченую тарань и соленые сушки — это одно, а вот столкнутся с тевтонским натиском в живую, это господа, совсем другое.

— Ты, Константин Герасимович, мне предлагаешь в атаку что ли не ходить? Или полемику с командованием устроить???

— Нет, господин генерал. Я предлагаю дезертирам спуску не давать. Хотя бы в расположении нашей бригады. Если пехотные офицеры со своими обязанностями не справляются, то почему мы должны всякой трусливой швали, потакать?

— То есть? Не пойму полковник, к чему ты клонишь то?

— У нас есть жандармский дивизион ротмистра Резвого. Так пусть ловят эту падаль на заставах что на дорогах стоят в нашем расположении…И на ближайшем суку пару — тройку ублюдков вздернут. Уверяю вас, Дмитрий Иванович, стойкость как восьмой пехотной дивизии генерала Рубцова, так и всего армейского корпуса, резко повысится.

Громов повернул лицо к начштабу и рявкнул

— Вы что, полковник!? Вы мне, боевому генералу, роль опричника предлагаете? Солдат своих же, русских, для устрашения вешать, как собак!?

Некрасов вскочил, держа руки по швам, но глаз не отвел. Значит, уверен в своей правоте…

— А ведь прав Константин Герасимович… прав. Услышал Громов сзади тихий голос и наткнулся взглядом на подошедших офицеров. Командира эскадрона подполковника Ковалева и начальника артиллерии, полковника Фока. Последний видимо, только пришел с перевязки и светил свежими бинтами на руке.

— Что?! Едва не заорал на своих подчиненных Громов, но вовремя сдержался. Дело принимало, нешуточный оборот, если к молчаливому и умному Некрасову, присоединились Фок и Ковалев, лучшие из оставшихся в строю офицеров.