— Неужели, люди которые отвечают за поставки опия в Китай и подкладывают смазливых бачат в постели судей и прокуроров, это стерпят, Ильнур Уразович? Не знаю как ваххабиты, но басмачи Пегого, такие шутки не простят. Под удар поставлена репутация «ивана», в глазах сибирских, китайских и главное московских партнеров по бизнесу. Стерпеть такое от безграмотных дехкан, это угробить свою репутацию навсегда. Думаю, после этого, господину Джумаеву, надо будет самому лезть петлю. Боевики Болата — перебьют всю его секту.

— Возможно ресурсы ваххабитов в Намангане не исчерпываются несколькими десятками прихожан молельни Джумаева.

— Тем лучше для нас. Мы увидим всю картину. Пусть подтягивают сторонников для мести из других уездов и областей. Пусть ваххабиты режут басмачей и наоборот во славу Аллаха и русского оружия. Никого не удивит последующее усиление полицейских мер и облавы. Просто, «урусы» реагируют на внутриплеменную резню.

— Отлично придумано, Небогатов. Отлично! Головомойка, явно пошла вам на пользу! Генерал-майор громко хлопнул в ладоши и поднял бокал

— Играем Женя! В четыре руки, как мы умеем.

Чартак. Наманганский уезд Ферганской области. В ночь на 19 июня 2001 года.

Туркестанская ночь, это нечто удивительное и зловещее, особенно для уроженца коренной, центральной России. Словно шайтан, одним мановением руки укутывает землю черным, непроницаемым покрывалом и бросает на покрывало сверху, россыпь золотых монет, будто издеваясь над нищими рабами Аллаха.

— Красиво здесь. Сказал Небогатов, рассматривая крупные и мерцающие звезды в глубине ночного неба.

— Да. Не видно ни хрена. Если бы не инфракрасные очки, можем ноги переломать. Брюзгливо заметил Агаларов.

— Нет в вас романтики, поручик. Усмехнулся Женя. Без романтического настроя и стихов под звездным небом, тяжело приличную барышню найти.

Даже не смотря на темень, Небогатов почувствовал что несчастный поручик краснеет.

— Да понимаете, кхм…Евгений Вадимович…Вы же жили на Кавказе?

— И жил и служил… не один год.

— Кхм. Замялся Агаларов. У нас давние традиции чтут и обычно, невест родители находят.

— То есть, романтика не нужна. А жить то кто с ней будет, вы поручик или ваши родители?

Агаларов смутился окончательно, но от продолжения неприятного разговора с московским жандармом его спасла зашипевшая и забулькавшая радиостанция.

— Коршун это Сапсан. Наблюдаю движение. Не менее двадцати единиц. Верхом….

— Едут. Двадцать человек, это большой отряд…

— Может и десять. Просто с заводными лошадьми. Если едут издалека. Равнодушно отметил Небогатов

Агаларов снова замолчал. Начальство его «заумь» не оценило, поэтому- лучше не высовываться.

— Внимание. Они спешиваются. Спешиваются, Коршун!

— Принято. Связь кончаю, Сапсан! С.К.

*****

Улан Тосунов по кличке «Батыр» считал себя вполне счастливым и удачливым человеком, особенно в своей, специфической сфере деятельности. Господин Тосунов, был прирожденным скотокрадом знал об этом сложном и опасном бизнесе все. Улан — был смел, но в меру осторожен, хитер, изворотлив и обладал природной смекалкой и отличным знанием Степи, что позволяло ему не только оставаться живым и находится на свободе, но еще с размахом продолжать действовать. К тому же, Тосунов предпочитал нападать на мелкие кочевья и угоняя скот, не оставлял в живых свидетелей. Кому нужны эти кочевники? Уж точно не ленивым и толстым полицейским приставам, едва продирающим к полудню глаза…Казачьей страже, часто заменяющей в отдаленных уездах штатную полицию, до каких то киргизов или кайсаков с сартами — тоже дела особо не было. Главное свои, православные не пострадали и хорошо. Что до туземцев, то это их как говорится — их собственные родо-племенные разборки. Барымта(1)…одним словом.

Жил себе Улан и не тужил, но тут к нему на мопеде примчался взмыленный мальчишка-посыльный из самого Пишпека с весточкой от Каманча, единственного «ивана» — киргиза с недвусмысленным приказом собрать отборных людей и двинуть в соседнюю, Ферганскую область с целью найти кое кого и показательно наказать. По восточному кроваво и изощрённо.

Убийство по найму не было специализацией рода Тосуновых, хотя периодически такую работу делать приходилось, для влиятельных людей. То кровника разыскать и прикончить, то отомстить за поруганную дочь какому ни будь молодцу из нищей семьи, то с забывчивого должника старый долг, кровью взыскать. Отказывать Каманче, с которым за руку здоровался сам Нурсултан Турсунбаев, владелец миллионных отар скота и богатейший (после генерал-губернатора, наверное) человек в Туркестане, было бы верхом глупости. Поэтому отложив все дела, Улан прыгнул в новенький вездеход РМТ вместе с шофером — племянником, покатил в Пишпек.

Каманча встретил его в своем, богатом, построенном по европейскому проекту доме хотя с фонтаном, бассейном и павлинами во дворе и необычно большим для востока, ухоженным садом. Тосунов ожидал увидеть во дворе юных, полуодетых девиц, до которых Команча был весьма охоч, но вместо девиц, увидел трех русских, с крайне неприятными, грубыми лицами, одетыми в вызывающе роскошные льняные белые костюмы и легкие шляпы.

«Каторжане…» Подумал Улан, приветственно кивая головой, на что русские, даже не среагировали.

— Это мой друг, Кудря из Омска. Представил Тосунова, Команча, своим гостям с севера. А это его товарищи — Пермяк и Заноза. Прилетели сюда, ко мне, дело одно, срочно решить. Понял Батыр?

— Так точно. Неожиданно по военному ответил Батыр.

Один из русских, тот что Пермяк, похожий на каменного великана, чуть пошевелил скулой.

— Валет (2), что ли? Пробурчал он.

— Старший унтер-офицер туземного эскадрона 8 горно-кавалерийской бригады в запасе. Неприязненно ответил Батыр, сверля русских глазами.

— Мой лучший человек. Поспешил вмешаться Команча. Абротник (3)потомственный, следы в степи, как азбуку читает. Да и в бою не подведет, если что…десять лет унтером прослужил..

— Следы это хорошо. Это очень хорошо. Проскрипел Кудря, тощий, похожий на скелет человек с нездоровой кожей серого оттенка. Тосунов слышал о нем, о его невидимой власти, охватывающей чуть ли не всю Сибирь с её бесчисленными каторгами и тюрьмами, где его ставленники распоряжались словно царские наместники.

— Слушай Батыр. Дело тут такое. Есть у меня приятель хороший, Рысбек Наманганский, он же Рысбек Пегий, слыхал про такого? Отвешивая слова, словно камни, спросил Кудря.

Батыр кивнул. Пегого как полновластного хозяина «дна» Намангана, знали многие, как успешного дельца.

— Ты пару лет назад, тех духовых в степи закопал, что караван Пегого с «дурью» ограбили?

— Да. Согласно кивнул головой Тосунов. Помню их. Залетные какие то. из Усть-Каменогорска …

— Вот вот. Покивал головой, словно древний ящер, Кудря. Молодец Команча. Верного человека на дело выбрал. Не подведет.

Достав из кармана, сверкнувшие золотом, на ярком туркестанском солнце массивные часы на цепочке, похожий на ящера криминальный князь Сибири просипел.

— Пора нам. Жарко тут. Климат не полезный в моем возрасте. Ты уж меня, старика, Батыр, не подведи. Тут такие дела творятся…Ты про погром в Намангане слышал?

— Нет. Покачал головой Улан. В степи был двое суток, не слышал.

— Видишь, не слышал…Друга нашего, Рысбека Пегого, чуть дехкане палками не забили, насмерть. Дом сожгли, прислугу из верных людей перебили. А ведь Пегий, он как мы с Команчей, для простых смертных, фигуры неприкосновенные. Если «общество» приговорило или на пулю легавых нарвался — то другое дело. Если завтра, какой то скот тупорогий будет решать, кому из блатных жить а кому умирать, то что это получается? Овцы, которых стричь и резать надобно — волков убивать начнут!? Аа, что это будет Батыр!? Неожиданно заорал Кудря и его кожа из бледно-серой, стала стремительно багроветь.

— Непорядок будет, господин. Спокойно сказал Батыр.