— Господин президент! Сообщение по линии Франс-пресс. Германия сообщила о временном закрытии своего воздушного пространства. Люди в приграничных районах слышат рев дизелей тяжелой техники.

— Отслеживать все перемещения в пограничных районах! Прощупывать эфир, не упускать ничего!

*****

Когда в 4.15 утра первые планируемые авиабомбы сброшенные «Арадо» из 60 бомбардировочного штаффеля на штаб ВВС Речи Посполитой и заревевшие вдоль всей «Линии Пилсудского», дивизионы тяжелой артиллерии ННА, звучали как погребальные колокола старому миру, уходящему на глазах нынешнего поколения, Денис Владимирович Бородин — отправился спать. С чувством хорошо выполненной работы и в ожидании больших перемен в пару ближайших дней.

Перспектива. Окрестности Лиды. Минская губерния. Западный фронт. 16 мая 2005 г.

Когда то пехоту называли сворой оборванцев — и теперь Филиппов понимал, почему. За неделю войны, славный Литовский гренадерский полк потерял практически всё боевую технику, артиллерию и транспорт, превратившись в толпу натуральных оборванцев уныло бредущих вместе с толпами беженцев на восток, в направлении Минска. От тех же беженцев и расплодившихся дезертиров их отличало наличие оружия и знаков различия. Остатки полка отходили с оружием и даже развернутым знаменем, несмотря на то, что пылили пешком. Авторота полка, вернее, что от нее осталось, работала на две вещи — вывоз раненых и доставка боеприпасов. Да еще новость. Филиппов неожиданно для себя совершил за неделю лютый карьерный прыжок, возглавив второй батальон Литовского полка. В связи с тотальной убылью офицеров. При этом оставаясь старшим лейтенантом. Кому скажи — не поверят.

Тевтоны, принялись за дело рьяно, но вскоре поняли что война в России — радикально отличается от победоносной Западной компании, третьего года. Во первых, знаменитые на западе и северо-западе России, дремучие леса, известные как «пущи». Будто пришедшие из сказок и легенд про нибелунгов. Дикие и совершенно не проходимые для техники. В Европе такое представить можно с трудом, а здесь — пожалуйста, геноссе. Во вторых, помимо дремучих лесов, здорово мешали бесчисленные реки, озера и болота. Это даже не болота, а целый болотный край называемый — Полесье. Гигантская, заросшая лесом и основательно заболоченная низменность размером с территорию Бельгии и Нидерландов вместе взятых, тянущаяся на сотни километров от польской границы до так называемой Среднерусской возвышенности, холмистой, изобилующей балками и оврагами, но все таки достаточно сухой и подходящей для современной, маневренной войны — местностью. Но до этой Среднерусской возвышенности фольксверу предстояло еще доехать…точнее доползти через реки и болота, обильно поливая их своей кровью.

Гауптман Крюгер, командир роты в 28 танковом полку, обладатель двух Железных крестов, за Польскую и Западную компанию, мог считать себя счастливым человеком. Он выжил, чего нельзя сказать о большинстве его противников и он побеждал, везде, где сталкивался в врагом. Несмотря, что его трижды за четыре года поджигали — он отделался всего лишь несколькими царапинами и синяками. Но теперь, где то внутри его груди копошился холодок страха. И с каждым днем, он копошился все сильнее и сильнее. Во первых, русских было много. Очень много. Во вторых, вопреки словам комиссаров- сдаваться они не торопились и дрались отчаянно. И в третьих, Крюгеру хотелось расстрелять, желательно лично, минимум двух человек — командующего группой армий «Центр» и его генерал-квартирмейстера. Ибо надо быть или сумасшедшим или натуральным вредителем, что бы отправить целую танковую армаду в эти болотисто-лесные дебри. Операция по вторжению в Россию, называлась «Фредерик», в честь боевого короля Пруссии, но назвать её надо было «Кошмар интенданта».

Как выяснилось, за прошедшие четыре года, «иваны» отнюдь не сидели сложа руки превратив области у своих западных рубежей в один сплошной укрепрайон максимально приспособив инженерные сооружения к природным условиям. Чем занималась наша разведка — непонятно, но разведка русских оказалась лучше. Каждый мост был заминирован, даже через плохенький ручей, и русские безжалостно бросали своих отстающих, раненых, горы поврежденного оружия и техники, даже не думая их эвакуировать. Но им удавалось главное. Сбивать темп наступления наших танковых клиньев. Возле каждого разрушенного моста, перекрестка, городка или местечка — фольксвер, ждала засада. Окопанные и тщательно замаскированные бронебойные орудия, безоткатные лёгкие пушки, легкие самоходки на полугусеничных шасси, бесчисленная русская пехота отлично пристреляли позиции и здорово изучили ландшафт театра военных действий, всегда навязывая бой на выгодных для себя условиях. И на каждом перекрёстке, катящийся на восток бронированный каток Германии, останавливался и теряя время, харкал кровью.

Надежд, столь ожидаемых, на поддержку местного населения якобы стонущего под невыносимым гнетом буржуазии и землевладельцев у Пауля не было с первого дня. А у комиссара батальона, гауптмана Рейснера- они растаяли день на третий. После личного знакомства с местным «пролетариатом». Деревни и городки, через которые проходили германские войска, здорово напоминали Польшу или Румынию. То же расслоение, красивые особняки и убогие хаты с керосинками и земляным полом, обилие клопов, мух и крыс, богатые лавки забитые свежими продуктами и очереди за бесплатным супом у церкви. Несмотря на такое расслоение никто, вопреки теории о классовом обществе, Народную армию ГДР, цветами не встречал. А встречали выстрелами в спину и минами-ловушками. В гренадерском полку дивизии, один унтер и двое солдат открыли дверь холодильника мясной лавки и там сработала самодельная бомба. В артиллерийском полку оберста Менцеля, оборванец, по виду крестьянин кинул в амбразуру КШМ — гранату убив трех офицеров и механика-водителя.

— Майн готт, геноссе Унгерн, мы завязли и срываем все сроки выдвижения вперед! Командующий группой армий «Центр» генерал-оберст Георг Кепплер был в не себя от ярости и его командирский бас грохотал по зданию штаба, расположенного в здании иешивы — еврейской религиозной школы в только что захваченном Гродно. В ходе трехдневных уличных боев с русской гренадерской дивизией, город был основательного разбит из танковых орудий, тяжелых гаубиц и налетами бомберов люфтваффе. Здание бургомистра(*) сгорело как и католический собор, с которого до последнего стреляли снайперы. Генерал инфантерии, командующий 4 армией ННА,Рихард Унгерн с трудом сохранял невозмутимое выражение лица стараясь ни движением губ, ни мимолётным взглядом не выдать свое презрение к орущему как пьяный унтер, командующему. В отличии от простолюдина и партийного выдвиженца — Кепплера, предки Унгерна служили Германии со времен Генриха Птицелова. Но никто из рода Унгернов, не был женат на дочери председателя земельного совета СЕПГ Саксонии, а вот Георг Кепплер — был. Партии, нужны были свои люди в армии, далекие от потомков аристократов, издревле задающих тон в вооруженных силах и генерал-оберст Кепплер на эту роль идеально подходил. Несмотря на то, что его наставник в Академии Генерального штаба ННА, как то в приступе раздражения обозвал Кепплера — «Ослом с кругозором фельдфебеля». И надо признать, характеристика более чем точная. Всю свою карьеру Георг Кепплер держался за юбку своей партийной жены как утопающий за обломок доски. Во время Западной компании, тогдашний генерал танковых войск Кепплер, в течении двух недель пытался вытолкнуть французский корпус с укрепленных позиций укладывая тысячи солдат в лобовых атаках в стиле Первой мировой. Когда же французы под давление поражений на севере и прорыва к Парижу, «группы Хансена», объявили всеобщее отступление Кепплер и здесь не смог нормально выполнить свои задачи. Преследование отступающих было организовано из рук вон плохо и французам, прикрывшись арьергардами удалось оторваться от войск Кепплера. Не миновать ему отстранения, но тут ему помог случай. Именно разведбат дивизии из армии Кепплера овладел архивом Интерпола в Леоне, сделав большое одолжение МГБ и их куратору из ЦК, геноссе Шёнхаузену. Так что помимо отличной пролетарской родословной, тестя — партийца, Кепплер обзавёлся ещё и покровителями из Штази и аппарата ЦК СЕПГ. Несокрушимый тандем определивший его последующие награды и назначения. Но ни на йоту не прибавивший ему мозгов и опыта.