— Да. А как они палку перегнут, так мы их за микитки и на каторгу. А главное — все честно.

— Это ты ко мне в расположение бригады, боевиков еврейской самообороны заводил?

— Это не боевики. Это высшие чины организации «Иргун». Есть такая организация, ультраправая. Крови из англичан в Палестине изрядно попили.

— Теперь из нас пить будут?

— Нет. Не тот уровень. Еще раз повторю, Дима. Здесь вопрос сугубо политический. Еврейское население Галиции, Волыни, Литвы, Буковины да и всей Польши — пронизано левыми идеями. Здесь популярен «Бунд» — левацкая подпольная организация. Мы с ней боремся уже сотню лет. Так пусть с ней разберутся сами евреи. Покажут, что «Бунд» такой смелый на словах и известный выстрелами в спину городовым, не может защитить от погромов, а ультраправый «Иргун»- может. То же и про поляков.

— Но они же нас терпеть не могут. Чуть что стрелять в нас начнут.

— Как начнут, так и закончат. Это уже моя забота. Твое дело, как командира танковой бригады — обеспечить боевикам «Иргун», которые вот вот прибудут — что то типа временной оперативной базы в своем расположении. Вот типа этой палатки под охраной твоих пластунов. И заправку топливом их транспорта. Там пара машин, возможно еще фургон будет. Человек десять всего…

— И что сделают эти десять человек? В погромах, участвуют тысячи людей, возможно больше…

— Погромщики — это стадо. Трусливое, озлобленное стадо. Убей одного — двух вожаков, волна насилия, резко пойдет на спад. Но сделать это, должны сами жертвы погромов. А не русские ….

— Они будут наносить удары и уходить под прикрытие русских войск?

— Да. Но кто об этом догадается? Если они хорошо возьмутся, то через пару недель, им здесь уже будет нечего делать и мы их — вывезем.

— Прямо уж и вывезете.

— Это зависит от их поведения. Если от программы на шаг отступят…Лицо Небогатова окаменело и глаза сузились. Думаю, твои пластуны сами справятся, без жандармских увальней.

— Не сомневайся. Справятся. Если приказ будет..

— Ну тогда все. Наливай еще рюмочку, посидим, побеседуем.

Громову позвонили ровно через пять часов. Из Москвы. А еще через сутки, прибыл первый крытый грузовик с гостями.

Самбор. Львовская область Галицийского генерал-губернаторства. 25 июня 2001 года.

Киревник Украинской повстанческой армии и глава самборского провода Социалистической партии Украины, Алексий Ковальчук, сидел в богато обставленной гостиной реквизированного у польского инженера особняка и мрачно чистил свой Кольт. Сам инженер, пан Солиньский и его семья из пяти человек, включая двух детей и престарелую мать, покоилась в глубокой могиле в самом дальнем углу их собственного сада. Ковальчук — приказал им самим вырыть приличную по глубине могилу, не хотел, что бы трупная вонь, досаждала ему в новом доме. Нанюхался он, всякого дерьма за свою жизнь, в польских тюрьмах. Пусть теперь другие нюхают…

Причиной отвратительного настроения Ковальчука, были две новости пришедшие за последние сутки. Во первых, в Вильно, при поддержке русского правительства сформирован некий Польский национальный комитет из битых польских генералов. Возможно, будущее польское правительство в изгнании. Значит есть вариант признания Москвой этого правительства и создания под его патронажем новой польской армии и службы безопасности. Ориентированных уже не на Париж и Лондон — а на Москву. И для этого правительства в изгнании такие как Ковальчук и вся Соцпартия Украины — враг номер один. И поляки, заручившись поддержкой москалей, быстро взыщут с повстанцев долг кровью за нынешние погромы. Ковальчук, слишком хорошо знал, что ляхов, что москалей. Буржуазия, всегда договорится между собой, для расправы с трудящимися и проценты совместной прибыли. По другому и быть не может и никакие сказки московской пропаганды про славянское единство и братские народы — здесь никого не убедят. Вторая новость, была еще хуже. По слухам, полученным от живущих за океаном соратников по партии — американское еврейское лобби, крайне возмущено кровавым мщением украинских трудовых масс над жидовскими кровососами-эксплуататорами. Ковальчук, хоть сам в САСШ и не бывал, то сидя в польских тюрьмах, то скрываясь от преследования но о мощи и сплоченности еврейской буржуазии имел представление. Так вот, источники сообщали, что пархатые заплатили кому надо в администрации Белого дома и Госдепе, те вышли на русских и потребовали от них защитить еврейское населении Галиции и Волыни. Не за бесплатно, конечно. Это тоже было похоже на правду.

Русские войска, несколько раз уже открывали огонь по погромным «таборам», рассеивая их и убивая украинцев, но как сообщал Ковальчуку, референт отдела разведки Головного провода УПА, пан Степан Глущ, это скорее инициатива командиров русских частей, вступавших в Галицию, чем приказ вышестоящего командования.

— Петро! Петро! Позвал киревник своего адъютанта, бывшего сержанта — сапера польской армии, Петро Драча. За три недели прошедших с момента присоединения этой пятерки дезертиров к отряду УПА по самборскому округу, Петро Драч, стал одним из самых доверенных людей Ковальчука, полностью удовлетворяя его требования к адъютанту. Он должен быть сообразителен, дисциплинирован, начисто лишен интеллигентский рефлексии и химеры совести.

— Слушаю, пан Алексий.

— Мне нужны фамилии тех русских офицеров, приказывали без команды из корпусных штабов самостоятельно, распоряжались открыть огнем по украинцам, тем самым защищая ляхов и пархатых.

Драч кивнул, записывая приказ в маленький блокнот.

— Мне нужна вся информация. Включая адреса их близких, жен, детей…Уточнил Ковальчук.

Драч снова кивнул и его лицо озарилось какой то мрачноватой ухмылкой.

— Но думаю. пан Алексий — их семьи находятся не в Галиции …В России…

Теперь настала пора ухмыляться Ковальчуку.

— Это не помеха Петро. Наши люди есть и в России. Наказать семью старательного душегуба в погонах — расстояние нам не помешает.

Драч записал последнюю фразу в блокнот и кивнув, вышел из кабинета.

*****

— Я,не доверяю русским. Ни на йоту….Натан … Эхуд Варшавер, обратился к командиру боевой ячейки «Иргуна», Натану Беруту, едва осмотревшись в палатке, предоставленной командованием 12 танковой бригады.

— Послушай, Эхуд. Мы друг друга знаем, больше тридцати лет. Есть приказ организации и надо его выполнять. И прекратим этот разговор.

— Моего прадеда убили русские погромщики. Деда — зарубили шашкой казаки Буденного. Ты это знаешь. и как после этого можешь говорить…

Берут, крепкий смуглый мужчина лет около пятидесяти с тонкой полоской седых усов и круглых старомодных очках в металлической оправе вдруг резко и сильно врезал кулаком по столу.

— Молчи Эхуд! Ты мог отказаться! Ты знаешь, что Совет организации и «Джойнт» — договорились с русскими. Наше дело — исполнять приказы связного офицера. Он — еврей как и мы…только на русской службе.

— Меня это пугает Натан. Особенно тот еврей, Эммануил, на русской службе. Я навел кое какие справки о нем….Он…

— Мне это не интересно. Совершенно. Приготовь оружие и снаряжение. Сегодня ночью, навестим этих ублюдков и отомстим. И проверь, как дела у наших молодых…

Бойцов в ячейке «Иргун» было десять человек, разбитых на две пятерки и сам Берут, в качестве единого командира и координатора. Первой пятеркой командовал Варшавер, уроженец Хайфы, чей отец совершил «алию» из Польши, более поkвека назад. Эхуд стал на путь террора уже поздно, в двадцать пять лет, когда его с девушкой обстреляли бедуины из проезжающей машины на автобусной остановке. Девушка, Ребекка Штейн, погибла на месте, забрызгав кровью и мозгом из простреленной головы лицо несчастного Эхуда. После похорон, когда британский констебль, занимающийся расследованием нападения, только развел руками, сообщив под хихиканье своих арабских подчиненных, что расследование зашло в тупик. На похоронах, где Варшавер стоял и глотал слезы в стороне от толпы скорбящих родственников к нему подошел парень с рано поседевшими висками и старшая сестра погибшей, Руфь.