— Я… действительно так сказал?

— Да.

— Не помню. Даже намека на этот разговор не помню.

Я потер лоб.

Сейчас я вдруг осознал, что сегодняшний день сохранился у меня в памяти каким-то пятнами. Вот самое утро. Барьер. Группа богатых путешественников, у которых Амана конфисковала лошадей. Потом… потом какая-то невнятная пустота, перемежающаяся несколькими отрывочными образами — городской стены, поля ромашек, цветущей рощи, стада коров вдали… А потом слова Аманы, говорящей о том, что мне нужно оставить пауков, и вот уже перед нами на холме высится замок аль-Ифрит…

— Должно быть в тот момент я думал о чем-то своем и пропустил все мимо ушей, — сказал я наконец. — Прости, это мой недочет.

— Бывает, — хоть Амана и махнула небрежно рукой, но все же выглядела слегка встревоженной. — Да, кстати, Хеймес хочет поговорить с тобой сегодня вечером. Чтобы слугам не искать тебя по всему замку, будь к закату в своих покоях, я пришлю за тобой человека.

— Понял. Буду. И знаешь, пусть Кастиан тоже присутствует.

— Уверен? — Амана приподняла брови.

Я кивнул.

— Мне надоело избегать его вопросов, и два раза рассказывать одно и то же не хочется.

Территория между самим замком и окружающими его крепостными стенами была просторной, зеленой и ухоженной. Но спустившись по лестнице, я не пошел ни в один из скверов, ни к искусственному пруду. Вместо того ноги сами понесли меня в оранжерею у крепостной стены, ту самую, с лекарственными растениями.

Сейчас в ней было ожидаемо пусто — я помнил слова проводника, что служители появляются там только по утрам. До заката — я взглянул на небо — оставалось еще часа три.

Почему бы…

В самом деле, почему бы мне и не…

Казалось, прошло всего несколько мгновений между тем моментом, когда я принял решение, и когда я уже стоял рядом с местом, где начинались заросли высокой травы с красно-зелеными острыми стеблями.

Кому будет хуже, если я позволю себе небольшую слабость?

У меня хватило здравого смысла, чтобы снять камзол, аккуратно свернуть его, вывернув на левую сторону, чтобы не измять и не запачкать, а еще мимолетно подумать: как хорошо, что моя рубашка и штаны темного цвета. А потом я прошел шагов на десять в глубь зарослей — стебли доходили мне до пояса и росли густо — и сделал то, чего так хотел — просто упал в эту траву. Покатился по ней, урча от удовольствия, будто дикий зверь. И, наконец, замер, уткнувшись носом в плотно растущие стебли и вдыхая запах, у самых корней еще более сильный и манящий…

Не знаю, сколько времени я так пролежал, но вряд ли долго, потому что небо над прозрачным потолком оранжереи осталось таким же светлым. Из блаженного состояние полного отсутствия мыслей меня выдернули незнакомые голоса, женский и мужской.

— Почему здесь? — спросил мужчина.

— Ну не в покоях же, — с легким раздражением отозвалась женщина. — Заодно пополню запас бинжи.

Послышался звук срываемых листьев.

Говорившие находились от меня шагах в десяти, но вряд ли видели — примятая трава успела подняться, а своей высотой она полностью меня скрывала.

— А если кто-нибудь сюда придет? Если услышит наш разговор?

— Какой же ты параноик, — послышалось металлическое звяканье, скрежет, будто камнем ударили по камню, и мне показалось, что краем глаза я уловил вспышку. Женщина между тем с удовлетворением добавила: — Все. Теперь, даже если в шаге от нас будут стоять, ничего не услышат. Тройная защита. Доволен?

Мужчина в ответ пробурчал что-то невнятное, вероятно согласие.

Я осторожно приподнял голову, повернул — с той стороны, откуда шли голоса, в воздухе медленно растворялась слабо светящаяся дымка. Очевидно, та самая тройная защита.

Но если амулет — или что там было — активирован, почему я продолжаю слышать все, что говорят эти люди?

Ладно, это было не так уж важно. Важнее было, чтобы они не услышали меня. И не увидели, конечно.

Судя по началу разговора, моему присутствию эта парочка очень не обрадуется, а на одной скорости и рефлексах я вряд ли выстою против магички, не говоря уже о ее компаньоне, кем бы он ни был.

— Докладывай, — велела женщина.

— Все готово, — сказал мужчина. — Возникло несколько мелких проблем, но мы их вовремя решили.

— Что с князем?

— Мы отдали ему тех неудачников, и он успокоился. Хотя начальные потери выше, чем мы ожидали, на выполнение плана это повлиять не должно.

— Что с дорогой?

— Дорогу мы обезопасили, насколько это возможно. Сама понимаешь, в такой ситуации…

— Да-да, — перебила его женщина раздраженно. — В такой ситуации ничего нельзя гарантировать, я помню. Что с флуктуациями?

— Под контролем.

Возникла пауза, прерываемая только звуком срываемых листьев — женщина продолжала собираться «бинжи».

— От генерала есть известия? — голос женщины звучал так, будто ей совсем не хотелось задавать этот вопрос и еще более не хотелось слышать на него ответ.

— Нет, все еще ничего. Мы думаем, что он ведет свою игру.

— Да неужели? — голос женщины прозвучал язвительно. — А я тебе сразу это говорила. Ладно, как только что-то узнаешь, сообщи немедленно.

— Мы сообщим, — согласился мужчина.

— Ну все тогда, действуем по плану. Ступай. И не попадись, как тогда в городе.

Ответом послужило невнятное бурчание, а потом я услышал удаляющиеся шаги. Женщина еще некоторое время срывала листья, но потом и этот звук стих, и только напрягая слух я смог уловить, что она тоже уходит. Незнакомка, кем бы она ни была, умела двигаться бесшумно.

Еще какое-то время я лежал в траве, прислушиваясь, но в оранжерее царила тишина. Блаженство, вызванное запахом травы, почти схлынуло, мои мысли крутились вокруг того, что я только что услышал.

Кто, кроме заговорщиков, будет тайно встречаться в пустом помещении, ставить тройную защиту и обсуждать свои планы?

Значит, мне следовало рассказать об этом Амане? Но я понятия не имел, кем именно являлись заговорщики и что они затевали. О чем вообще шел разговор? Князь, дорога, флуктуации, генерал…

Я приподнял голову, так, чтобы меня не смогли заметить в зарослях, и огляделся — да, в оранжерее действительно было пусто. И небо начало, наконец, темнеть — пора было возвращаться.

Ладно. Уже скоро мне предстоит беседа с главой клана, и Амана там тоже будет. Расскажу, что слышал, им обоим, пусть сами думают, ерунда это или что-то важное.

Я уже хотел развернуться и уйти, но моя рука будто сама потянулась и сорвала стебель одуряющей травы. Взять его с собой? Я колебался. Хотя мне очень этого хотелось, это была слабость. И одно дело проявить слабость там, где никто не видит, и совсем другое — принести свидетельство этой слабости в место, где появляются слуги. А слуги, даже самые верные и почтительные, любят совать носы куда не следует.

Но ведь днем мой проводник не обратил на эту траву никакого внимания. Для него она вовсе не пахла соблазнительно. Вероятно, и другие слуги ее не заметят.

И это всего лишь один стебель. Разве я не найду, куда его положить так, чтобы никто не обнаружил?

Слуга уже стоял у моих покоев, так что заходить внутрь времени не было. Опоздать на разговор с главой клана было бы невежливостью, граничащей с оскорблением.

Коридоры, повороты, лестницы, и, наконец, седьмой этаж восточной башни. Очевидно, именно здесь находился рабочий кабинет Хеймеса.

На верхних ступенях лестницы меня ждала Амана. После обеда она успела сменить платье на более практичный брючный костюм, хотя на поясе так и остался висеть веер, а на груди — сигна.

Движением руки она отослала слугу, но никуда не повела меня, а продолжала стоять на месте, слегка хмурясь. Потом, когда шаги слуги стихли внизу лестницы, наклонилась ко мне, хмурясь еще сильнее и… принюхиваясь? Да, точно, принюхиваясь.

Это выглядело так забавно, что я не удержался от улыбки. Лисичка — мелькнула мысль — Амана выглядела точно, как лисичка, учуявшая что-то интересное…