— Сколько, по-твоему, мне лет?
Он проигнорировал мой вопрос, поднял с пола розовую сумочку, которую уронил во время показательного выступления с мечом, и принялся в ней копаться.
— Гигиеническая помада в боковом кармашке, — подсказала я.
Мигель достал из сумки мой старый добрый «смит и вессон», вытащил магазин, выщелкнул все патроны, кроме одного, вернул магазин на место, взял пистолет за ствол и протянул его мне.
— Как вы уже знаете, в меня стрелять бессмысленно, донна Роберта, — сказал он. — Стреляйте в него.
И это был как раз тот случай, когда я не торопилась брать оружие, потому что оно совершенно не придавало мне уверенности. Однажды я уже стреляла в Мигеля, и больше, чем одной пулей, а он все еще стоит передо мной и несет какую-то несусветную чушь.
Немного поколебавшись и потянув еще минутку-другую (за которые никто ко мне на помощь так и не пришел), я взяла пистолет из его руки, порадовалась его привычной тяжести и сразу же выстрелила Мигелю в голову.
Мы стояли почти вплотную друг к другу, и с такой дистанции не промахнулся бы даже косоглазый жопорукий Кларк, и я видела, как пуля угодила Мигелю практически в самый центр лба, и Мигель дернул головой, но это было все. Ни крови, ни обломков кости, ни ошметков мозга, как должно было бы быть, если бы я стреляла в обычного человека. Его кожа словно расступилась перед пулей, пропуская ее в центр головы, а потом вернулась на свое место, и из затылка пуля тоже вылетать не стала.
Он ее как бы… поглотил.
Но я все-таки должна была попробовать.
— Я так и думала, что ничего жизненно важного у тебя в голове нет, — сказала я.
— Я знал, что вы попробуете, донна Роберта, — сказал он. — Вы должны были попробовать и убедиться в бесплодности своих попыток. А теперь попробуйте еще раз, но выберите себе другую мишень.
Он отобрал у меня пистолет, снова зарядил его одним патроном и всунул мне в руки.
Я посмотрела на Кристиана, но по тому уже совершенно невозможно было понять, о чем он думает и думает ли вообще. Судя по всему, больной ублюдок пребывал в полной прострации и за происходящим уже совершенно не следил.
— У меня нет мотива, — сказала я.
— Я подарю вам мотив, донна Роберта, — сказал Мигель. — Даже у такой бессердечной твари, как вы, существуют уязвимые места.
— Почему ты меня все время оскорбляешь, мальчик?
— Вы соблазнили моего отца, — завел он свою старую шарманку, но второй раз это было уже скучно, и я не стала слушать.
К этому времени я уже поняла, что разговаривать с ним бесполезно, а взывать к его разуму не имеет никакого смысла. Пазл постепенно сложился перед моим внутренним взором, и я поняла то, что ты, мой смышленый прозорливый друг, понял, наверное, еще пару часов тому назад.
Мигель закончил перечислять мои грехи и снова вытянул из ножен меч.
— Как я уже говорил, ваш час еще не пробил, донна Роберта, — заявил психопат. — Однако, тот факт, что сегодня я не собираюсь вас убивать, не сможет помешать мне нанести урон тому, что вы цените превыше всего. Вашей внешности. Вашей красоте. Вашему главному оружию.
— О, не надо лести, — сказала я, наблюдая, как лезвие его меча, все в пятнах крови, приближается к моему лицу.
— Я могу сделать так, что ваше дьявольское очарование перестанет действовать на мужчин, — сказал Мигель. — Вы останетесь живы, вы будете жить в ожидании моего следующего визита, и каждый раз глядя в зеркало на свое лицо, вы будете вспоминать меня. С чего мне начать? Хотите шрам на щеке? Или, быть может, мне сразу отрезать вам ухо?
— Ладно-ладно, — сказала я, подняла трясущуюся руку и выстрелила в угол.
Пуля попала в стену сантиметров в пяти от головы Кристиана. Хорошо, что он не выбрал этот момент для того, чтобы помотать башкой или совершить еще какую-нибудь фатальную глупость.
— Упс, — сказала я. — Промазала. Прости, но у меня от всего этого руки дрожат.
Он снова убрал меч в ножны и забрал у меня пистолет, чтобы его перезарядить, а я подумала, что он туповат. Какой вообще был смысл в том, чтобы опустошать магазин и выдавать мне по одному патрону, если он знал, что стрелять в него бесполезно?
А я уже поняла, что происходит. Кусочки головоломки, часть из которых с самого начала были у меня под носом, дополняли друг друга, выстраиваясь в единую картинку.
Жгучая внешность, низкий бархатный голос, должно быть, сводящий впечатлительных женщин с ума. Благородное, судя по длинному имени, испанское происхождение, и при этом парень пользовался японским мечом и немецким пистолетом, ставшим популярным благодаря британскому специальному агенту.
Его неуязвимость, его зацикленность, его несусветная чушь, не имеющая ничего общего с реальностью. Его плавающий по началу облик.
Его способность проникать куда угодно, точность его стрельбы. Его умение приходить из ниоткуда и растворяться в никуда.
Заодно получила объяснение и наша неспособность его поймать. Ведь мы думали, что имеем дело с человеком, возможно обладающим какими-то суперспособностями, но все же человеком. А он был не человек.
Мигель был персонажем.
Интерес агентства в этом деле объяснялся очень просто. Мигель, как искусственный конструкт, им вообще был без надобности. В конце концов, он был заточен только под одну задачу, его трудно было использовать для других целей. Им нужен был его создатель. Человек, способный создавать вот такое. Ведь, судя по тому, что Мигеля не брали даже цензорские выстрелы, его создал весьма талантливый криэйтор. Может быть, это был даже настоящий творец.
Зачем настоящему Творцу создавать такое? На этот вопрос у меня ответа пока не было, но я уже не сомневалась, что найду, у кого спросить.
А еще я подумала о том, что в ТАКС, скорее всего, об этом знали уже достаточно давно. Так же, как и о сюжетной броне Кристиана. Возможно, собрав нас всех в одном помещении, агенты ставили занимательный эксперимент. Узнавали характеристики того, что собрались использовать как свой новый инструмент влияния.
Может ли оружие персонажа пробить сюжетную броню героя? Сможет ли обладающий сюжетной броней герой остановить запрограммированного на убийство голема? И на что при таком раскладе способен Цензор?
Спецназ не придет, поняла я. По крайней мере до тех пор, как кто-то из находящихся в этой комнате не умрет. А может быть, там за стеной и вовсе нет никакого спецназа, я знаю о его существовании только со слов агента Смита, а сейчас его слова стали дешевы, как никогда.
Мне с самого начала не следовало ни на кого из них рассчитывать.
И еще я поняла, что мне не нужна их помощь.
Они хотели получить Цензора? Они его получат.
Я услышала…. Нет, «услышала» — это неправильное слово. Почувствовала. Ощутила где-то на периферии сознания. Это был… Нет, «зов» — это тоже неправильное слово.
Я ощутила готовность откликнуться на зов, и эта готовность исходила откуда-то извне.
И я поняла, что чувствовала эту готовность и раньше, но просто отмахивалась от нее, может быть просто потому что до этого момента мне удавалось справляться своими силами. Используя подручные, так сказать, средства.
Мигель тем временем перезарядил пистолет и снова протянул его мне. Будучи Цензором, я была способна пристрелить мистера Брауна, и мне кажется, что на каком-то уровне Мигель это прекрасно понимал. Но из двоих мужчин, находящихся в этой комнате, в первую очередь мне хотелось убить далеко не Кристиана.
По сравнению с Мигелем самый завидный доминант Города был всего лишь шалопаем из детской песочницы. Может быть, он и заслуживал кары, но не сегодня.
Пусть пока в очередь встанет.
Я хотела убить Мигеля, и значит, пистолет был для меня бесполезен.
Жаль, что папа не объяснил мне, как он это делает. Хотя, быть может, его способ в моем случае и не сработает. Бог мести ходит своими путями.
Мне предстояло найти свой.
Мигель все еще протягивал мне пистолет, а я вытянула правую руку в сторону и широко расставила пальцы. Правда, тот факт, что цепь оказалась недостаточно длинной и левая рука последовала за правой, несколько снизил общую патетику кадра, и, наверное, было похоже, что я встала в позицию, чтобы станцевать какой-нибудь зажигательный танец.
