Конечно, если это не он нанял Мигеля делать то, что он делает.

Кроме того, мне предстояло лгать и притворяться. Заигрывать с человеком, который мне не нравится. Заставить его поверить в обратное, чтобы заманить убийцу в капкан.

В общем, я накручивала себя всю дорогу, и к тому моменту, когда начала искать парковочное место у дома Брауна, чувствовала себя совершенно омерзительным куском зеленой слизи.

Припарковавшись в переулке, я отзвонилась агенту Смиту и доложила ему о своем прибытии.

Кристиан жил в шикарном клубном доме, и тамошний швейцар в месяц наверняка получал куда больше, чем я за работу в полиции за год. Когда он, не задавая никаких вопросов, распахнул передо мной дверь, я почувствовала себя еще и самозванкой.

Эллиот встретил меня в вестибюле и провел к лифту, минуя консьержа. Полагаю, если бы не ТАКС, меня бы и на пушечный выстрел сюда не подпустили.

Лифтера, по счастью, здесь не было. Видимо, здесь жили богатые, но трудолюбивые люди, которые были способны сами нажимать на кнопки.

— Сумочка не подходит к вашему гардеробу, Боб, — заметил агент Смит.

— Я вам это еще в Нью-Мексико говорила, — сказала я.

— Сдайте пистолет, — сказал он.

— Ни за что, — сказала я.

— Вы думаете, у него не возникнет подозрений, если вы придете к нему в гости с пистолетом?

— Думаете, что коп с пистолетом способен вызвать подозрения? — спросила я. — Этот вопрос вообще не обсуждается, Эллиот. Оружие я не оставлю.

— Жильцы двух соседних квартир неожиданно узнали, что у них есть очень важные дела за городом, — сказал агент Смит. — Оба эти помещения сейчас заняты нашими оперативниками, которые среагируют на любую возникшую угрозу в течение нескольких секунд.

— Очень приятно это слышать, — сказала я. — Но тем не менее.

— Ладно, — сказал агент Смит. — Итак, он сейчас дома. Из общего коридора в его апартаменты ведет только одна дверь, никаких скрытых коммуникаций здесь нет, так что если Мигель вдруг решит нанести вам визит, мы это сразу же обнаружим.

— А окна?

— Речь о двадцать втором этаже, Боб. Тем не менее, мы контролируем и окна тоже.

— Хорошо.

К спецназу ТАКС у меня не было никаких претензий. Ребята смогли взять живым Карлайла, даже не зная, что имеют дело с высшим вампиром. Скорее всего, они справятся и с Мигелем, кем бы он ни был.

И если он вообще придет.

Лифт остановился на нужном этаже, мы вышли. Коридор был освещен стилизованными под пятидесятые годы светильниками и устлан ковром, в котором мои ноги утопали чуть ли не по щиколотку.

— А если он мне не поверит? — спросила я.

— Сделайте так, чтобы он поверил, — сказал Эллиот, беря меня под руку. — Не сомневайтесь в себе, Боб. Вы — очаровательная молодая девушка, и вы ему уже нравитесь, чему у нас есть весомые доказательства. Вам нужно всего лишь подтолкнуть его в нужном направлении.

— Угу, — сказала я.

Мы дошли до угла, и он остановился.

— Его дверь — крайняя слева, — сказал агент Смит. — Дальше вы сами.

— А вы не задумывались, что, учитывая контекст, сейчас вы больше всего похожи на моего сутенера, Эллиот?

— Нет, — сказал он. — Не задумывался.

Я повернула за угол, прошла оставшиеся метры и, не давая себе времени на то, чтобы передумать, постучала в дверь мистера Брауна.

Ловушка готова была захлопнуться.

Оставалось только понять, на кого именно ТАКС ее установил.

И случилось ровно то, что и должно было случиться.

То есть, ничего.

Квартира за этой дверью, наверное, огромная, и вряд ли Кристиан сидит в прихожей и ждет, пока я постучу. А дверной звонок, чтобы понимал, тут не был предусмотрен даже на конструктивном уровне, потому что предполагалось, что о всех нежданных гостях хозяина квартиры должен предупредить консьерж.

Вот и еще одна дверь, которая передо мной не открылась, мрачно подумала я и постучала снова.

Кристиан мог быть, где угодно. В душе, в кабинете, в гостиной перед телевизором или просто слушать музыку в наушниках. Какие шансы, что он меня вообще услышит?

Я нашла довольно ироничным тот факт, что хитромудрый план ТАКС уже второй раз разбивается о реальность на одной и той же стадии. На той стадии, где мне тупо не открывают дверь.

Наверное, стоило ему сначала позвонить. Но, видимо, агент Смит считал, что на расстоянии мое женское очарование не работает, поэтому был против этого варианта.

Я постучала в третий раз.

Интересно, сколько я должна простоять под этой дверью, прежде чем ТАКС признает, что этот план не работает и решит предпринять что-то еще? Кто у них вообще все эти планы разрабатывает?

После четвертого стука я уже была готова уйти и бросила взгляд в сторону угла, за которым, возможно, все еще таился агент Смит, как дверь открылась и я увидела Кристиана. Он был в легких парусиновых штанах, расстегнутой на загорелой груди белой рубашке свободного покроя и мягких домашних туфлях.

— Привет, — сказала я.

— Вот это сюрприз, — удивленно сказал он. — Признаться, я совершенно не ожидал увидеть тебя здесь, Роберта. Я удивлен, но удивлен приятно. Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — сказала я.

— И чему же я обязан радостью лицезреть тебя здесь, на пороге моего скромного жилища? — самым противным было то, что я не считывала иронии в его голосе. Он не шутил, было похоже, что он на самом деле так формулировал.

Я отвела взгляд. Отыгрывать смущение и нерешительность было несложно, потому-то мне на самом деле пришлось выдавливать из себя следующие два слова.

— Я передумала.

— Мне казалось, в прошлый раз ты выразилась достаточно однозначно, — сказал он. — Так что же заставило тебя пересмотреть свои взгляды на жизнь и эти отношения?

— С тех пор в моей жизни много чего произошло, и я не могу сказать, чтобы это были очень приятные события, — сказала я, ничуть не покривив душой.

— И? — спросил он, решив, что этого недостаточно.

— Я запуталась, — сказала я. — И мне нужно, чтобы меня кто-то направил.

Когда я произносила эти слова, меня охватили странные чувства. Точнее, если рассматривать их по отдельности, то ничего странного, вроде бы, и не было, но переплетаясь между собой, они породили во мне неведомое доселе ощущение.

С одной стороны, мне очень хотелось рассмеяться. Ну, потому что нельзя же всерьез рассматривать мысль, что вот этот напыщенный хлыщ способен принести в хаос моей жизни хоть немного порядка. С другой стороны, мне хотелось развернуться и уйти, и меня удерживало на месте только желание прищучить сукиного сына Мигеля. А еще меня слегка подташнивало от того, какие слова срываются с моего языка.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы я принял на себя ответственность за твою жизнь, — сказал он. — Ответственность и контроль.

— Ну, типа того, — сказала я. — Я хочу узнать пределы своей чувственности. И, может быть, с твоей помощью шагнуть за эти границы.

Роберта Кэррингтон, почему твой язык до сих пор не отсох? Почему ты позволяешь, чтобы с него слетали такие слова? Какого черта ты согласилась играть в эту игру?

— Ты захватила с собой подписанный контракт? — спросил он.

— Э… нет, — сказала я. — Этот экземпляр был утрачен ввиду обстоятельств непреодолимой силы.

Непреодолимого желания его выкинуть, если точнее.

— Не беда, — сказал он. — Есть и другой способ доказать серьезность твоих намерений. На колени.

— Прости, что?

— Встань передо мной на колени, — сказал он. — Приходя сюда, ты должна признать меня своим доминантном, а что может лучше доказать положение сабмиссива к своему хозяину, чем коленопреклонение?

— Вот так сразу? — спросила я. Желание смеяться отошло на второй план, на первый вышли желание свалить отсюда к чертовой матери и тошнота. — Я полагала, будет какое-то более постепенное введение. Ну, там, типа, сначала мы поговорим, узнаем друг друга получше и все такое.

— Для меня это принципиальный вопрос, Роберта.